всегда скапливается возле гаражей.
последнюю очередь - наверно, потому, что ее мозг несколько секунд
отфильтровывал поступающие из глаз сигналы как заведомую галлюцинацию.
Марии стало страшно.
стороны, откуда здесь взяться Шварценеггеру? Но все равно, это очень
странно".
Шварценеггер, - модель "А-4".
улыбался. Она чуть нахмурила свои пушистые брови, и страх в ее душе
сменился ревностью к этому огромному насекомому из стекла и металла,
который явно занимал в сердце Шварценеггера не меньше места, чем она сама.
сразу стронулась с места, и ее дернуло вперед, как будто Шварценеггер был
трактором, а она - наспех прицепленным сельскохозяйственным агрегатом.
колпаком кабины спинку сиденья.
движением посадил на крыло.
ветер, ее одежды затрепетали, и она подумала, что ей всегда удавались
романтические роли.
ловко, и Мария подумала, что это наверняка монтаж или комбинированные
съемки. Высунув голову из кабины, он улыбнулся и показал ей кольцо из
соединенных большого и указательного пальцев; Мария подумала, что может
считать это кольцо обручальным.
крылья. Не бойся. Представь себе, что это карусель. Представь, что ты
сидишь на лошадке.
сейчас, именно сейчас, решается ее судьба. Это, несомненно, был экзамен.
Женщина, достойная того, чтобы быть рядом со Шварценеггером, не могла
оказаться трусливым и пошлым существом, годным только для вялых
многосерийных интриг на сексуально-бытовой почве. Она должна была быть
способна встречать лицом к лицу смертельную опасность и не выдавать своих
чувств ничем, кроме улыбки. Мария попробовала улыбнуться и почувствовала,
что улыбка выходит немного вялой.
позвоночником выпирал над плоскостью крыльев, и аккуратно присела на него.
когда мы поедем на мое ранчо в Калифорнии. А сейчас сядь нормально. Сдует.
ногу через дюралевый хребет и оседлала фюзеляж. Металл под ней был
холодным и чуть влажным от росы; она привстала, чтобы подоткнуть под себя
куртку, и ей вдруг померещилось, что самые нежные части ее тела
распластались на угловатых бедрах лежащего на спине металлического
человека - не то поваленного ветром перемен Дзержинского, не то какого-то
адского робота. Она вздрогнула, но эта короткая галлюцинация сразу же
кончилась. На смену пришло ощущение, что она сидит на вынутой из
холодильника сковородке. Происходящее нравилось ей все меньше и меньше.
они сами сорвались с языка. Шварценеггер несколько секунд думал.
Просто я создаю тебе столько хлопот.
так что надень свои наушники. Кстати, а что ты слушаешь?
розовые подушечки.
осветленные перекисью водорода волосы, Мария решила бы, что кто-то из
съемочной группы заменил настоящего Шварценеггера манекеном.
задрожали странные красные блики - Мария подумала, что это отражаются
увядшие листья поднимающихся за гаражами кленов.
видимо, вернулась способность двигаться. Он повертел головой - далось ему
это с усилием, словно в подшипник, на котором она вращалась, попал песок.
Робертом Фриппом. А что?
самолета, раздалось электрическое жужжание, которое за несколько секунд
переросло в чудовищный по силе рев, - Марии показалось, что она чувствует,
как поролоновые подушечки вдавливаются ей в уши. Затем ее плавно качнуло,
и гаражи поплыли вниз и назад.
вертикально вверх - Мария даже не знала, что самолеты могут так летать.
Она подумала, что если закрыть глаза, будет не так страшно, но любопытство
оказалось сильнее страха, и меньше чем через минуту она снова их открыла.
окно - оно было настолько близко, что Мария отчетливо увидела на экране
работавшего в комнате телевизора танк, который поворачивал пушку в ее
сторону. Танк на экране выстрелил, и в ту же секунду самолет сильно
наклонился и поплыл прочь от стены. Чуть не съехавшая на крыло Мария
завизжала от страха, но самолет быстро выровнялся.
махая рукой.
продолговатый металлический предмет с круглым утолщением на конце - было
непонятно, как она не заметила его раньше. Он походил на короткое и узкое
вертикальное крыло и сразу вызвал у Марии нескромные ассоциации, хотя его
размер был значительно больше, чем встречается в реальной жизни. От одного
взгляда на этот мощный выступ страх в ее душе сменился радостным
воодушевлением, которого ей так не хватало со всеми этими утомленными
Мигелями, немытыми Ленями и пьяненькими Иванами.
покрыто маленькими дырочками, что слегка напоминало душевой кран и
одновременно заставляло думать о неземных формах жизни и любви. Мария
показала на него пальцем и вопросительно поглядела на Шварценеггера. Тот
кивнул, широко улыбнулся, и на его зубах засверкало солнце.
детской мечты. В каком-то фильме она подолгу просиживала над сказками,
разглядывая рисунки и воображая себя летящей в небе на спине дракона или
огромной птицы, - и теперь это действительно с ней происходило. Может
быть, не совсем это, но, подумала она, кладя ладонь на стальной выступ
антенны, мечты всегда сбываются иначе, чем мы ожидаем.
связи с тем, что она прикоснулась к антенне. Причем движение самолета
показалось ей каким-то удивительно одушевленным - словно бы антенна была
самой чувствительной его частью. Мария провела по стальному стержню рукой
и сжала его верхнюю часть в кулаке. "Харриер" нервно качнул крыльями и
поднялся еще на несколько метров. Мария подумала, что самолет ведет себя
совсем как привязанный к кровати мужчина, который не может заключить ее в
объятия и в состоянии только дергаться всем телом - сходство усиливалось
тем, что она сидела как раз за крыльями, которые походили на раскинутые в
стороны ноги - невероятно мускулистые, но неспособные пошевелиться.
бы, чтобы вместо этой огромной стальной птицы в пустом пространстве между
гаражами нашлась самая обычная раскладушка. Но со Шварценеггером, подумала
она, и не могло быть иначе. Она поглядела на кабину - в ней мало что было
видно, потому что на стекле отражалось солнце. Кажется, он сидел в своем
кресле и чуть водил головой из стороны в сторону в такт движениям ее руки.
вторую руку, - который был сделан из металла и мог как угодно менять свою
форму, какой у него, интересно, был? Наверно, какой угодно?"
внизу, и перед Марией открылась величественная панорама Москвы.
косухой, густо усыпанной бессмысленными заклепками. Дыма над Москвой было
гораздо меньше, чем Марии казалось, когда она шла по набережной. Кое-где
он действительно поднимался над домами, но не всегда было понятно, что это
- пожар, выбросы заводских труб или просто низкие облака.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Маккарти Кормак
Конан-Дойль Артур
Лукин Евгений
Лукьяненко Сергей