воды.
- Это ничего не изменит.
- Почему?
Избор охотно объяснил почему.
- В лучшем для нас случае, если все это не отравлено и не приправлено сонным
зельем -мы поедим. Ну, а в лучшем случае для них, я имею в виду тот случай, что
это ловушка и она сработает, то у ковра останутся два спящих человека и два
спящих старичка. Если это случится, то можешь быть уверен, проснувшись мы не
найдем тут ни талисмана, ни Картаги. Так стоит ли рисковать "Паучьей лапкой"
из-за возможности набить брюхо вкусной едой?
Гаврила прекратил жевать и посмотрел на князя.
Князь спал...
- Светлые Боги! - воскликнул Гаврила. - Неужели ты прав?
- Ну и что же? - спокойно спросил Избор. - Даже если я прав нам ничего не
грозит.
Богатырь непочтительно ткнул пальцем в старика. Тот дернулся, попытался
подняться и Гаврила облегченно рассмеялся.
- Нет, ребята. Все в порядке. Живой.
Не отрывая голодного взгляда от ковра Исин сказал.
- Наверное ты умнее все их вместе взятых... Надо же как придумал!
- Коварнее... - поравил с набитым ртом Гаврила. По его рукам тек жир, он
слизывал его. - Я слышал, был один ромей, так тот сам себя перехитрил.
Рука Исина вроде как сама собой потянулась к бараньему боку. Он и смотрел-т в
другую сторону. А рука сама собой...
- Может быть это просто не пришло им в головы?
- Может быт, - согласился Избор. - Но, скорее всего, они любят своего князя
больше, чем боятся остроголовых.
- На наше счастье.
- Именно.
Гаврила убедившись, что бояться больше нечего вновь налег на еду, а Избор,
отрезав себе и Исину по куску хлеба из мешка, принялся жевать. Он двигал
челюстями и вслушивался в звуки, доносившиеся до него с луга и из леса. Луг
перед ним был тих и медленное жужжание пчел, витавшее над ним, не беспокоило
воеводу. А лес, что начинался за его спиной, был наполнен обычными звуками. Там
трещали ветки, шлепали друг о друга ладошки листьев. Это был обычный лесной шум
- нестрашный и не интересный, но предчувствие неприятностей заставляло Избора
держаться настороже, и вслушиваться в кружившие вокруг звуки. А вдруг?
И вдруг.
Они больше смотрели в небо, чем по сторонам и оттого никто из них не заметил,
что произошло в эти мгновения на лугу прямо перед ними. Исин первым понял, что
что-то началось. Когда они вскочили, то увидели, как на траве уже ворочалось и
вспухало что-то черное, похожее на дым костра. Масленников застыл с куриной
ногой в руке и стал на мгновение похож на каменную фигуру из ромейского фонтана
- из наклоненного кувшина на ковер медленно стекало вино. День стал тускнеть.
В сгустившейся темноте богатыри ощущали какое-то движение, но кто там двигался
и для чего?
- Зверь, - чуть дрогнувшим голосом сказал Масленников, - но почему не с неба?
Черная туча на лугу продолжала ворочаться, словно собираясь с силами, но
ничего не менялось. Только вино в кувшине у Гаврилы закончилось и он перестал
напоминать фонтан.
- Зверь ли? - в полголоса сказал Исин. -Может это и не зверь, вовсе.
Вместо ответа Масленников размахнулся и бросил кувшин в сторону облака. Кувшин
не успел пролететь и половины расстояния до него, как облако изменилось. Оно
уплотнилось, вытянулось вверх, длинным черным хоботом соединив небо и землю.
До людей донесся свист и мощный порыв ветра прижал к земле траву и кустарник
по лицам стеганули жесткие струи ветра.
- Ого! - сказал Избор. - Это более чем серьезно.
Новый порыв заставил их пригнуться.
- Яйцо! - не своим голосом заорал Гаврила. Избор присел, нашаривая в траве
проводника. У людей были руки, чтобы держаться за землю и ноги, чтобы убежать от
опасности, а у яйца не было ни того не другого. Одной рукой воевода подхватил
белобокого проводника и сунул в карман. Уже через секунду, когда ветер толкнул
его так, что он едва не упал, он понял, что выбрал не лучшее место. Подхватив с
ковра краюху хлеба он быстрым движение вырвал из середины кусок и сунул яйцо
внутрь, а ковригу запихнул поглубже в мешок.
Теперь все ценное, что у них еще оставалось, он мог нести одной рукой.
Ковер задергался, заполоскал двумя концами, в траву полетели кувшины, блюда с
закусками. На секунду это отвлекло их и этого времени оказалось вполне
достаточно, чтоб эта толстая черная кишка как-то рывком очутилась совсем рядом с
ними. От нее веяло холодом, но это была не та приятная прохлада, которой
радуется сердце путников в жаркий день, а знобящий, сухой холод ледяной пустыни.
Избор зябко запахнул халат. Его полы развевались так сильно, что приходилось
придерживать их руками. Держась за бока оглянулся. Все было на своих местах -
мешок, клетка с подделкой. Если придется бежать, то они смогут сделать это в
любое мгновение.
- Самум! - удивленно сказал Гаврила. - Я встречал такое на Востоке.
- Что? - не расслышал Избор. - Что ты говоришь?
Масленников наклонился к уху воеводы и прокричал, перекрывая рев ветра:
- Это самум. Я видел такое только в пустынях на Востоке.
Ветер, круживший листву, еще прибавил, и по траве покатились подносы. Жареные
птицы на блюдах задергались, словно живые. Уплотнившийся воздух толкнул Избора и
тот, сдвинутый ветром, попытался ухватиться за Гаврилу, но руки не нашли ничего
за что можно было бы зацепиться. Исин попытался поддержать его, наклонился, но
ветер, налетев сбоку, опрокинул и покатил к черному хоботу. Хазарин цеплялся
руками за траву, за ветки проносящихся мимо кустов, но трава выдираясь с
корнями, бросала ему в лицо землю и камни, а ветки ломались, словно были заодно
с теми, кто напустил, на людей этот странный вихрь. Воздух вокруг взбесился. Он
наполнял грудь, грозя разорвать ее, он давил на глаза, словно тайной целью того,
что тут творилось, было вдавить их в глубину голов и лишить людей возможности
увидеть то, что вихрь собирался сделать с ними.
Ветер взвыл, радуясь первой победе, и навалился на Масленникова, но то, что
ему удалось сделать с сотником, сделать с богатырем было просто невозможно.
Ветер пролетал сквозь него, не причиняя никакого вреда.
- Держись! - прокричал богатырь Избору. - Ползи в лес! Там он не так страшен!
Черная воронка смерча пока пошатывалась, но стояла на месте. Широкий конец его
болтался над деревьями, а узкий с силой буравил землю, сдирая с нее клочья
дерна. Этот упиравшийся в землю конец отливал чернотой, но чем выше поднимался
взгляд по этому столбу, тем светлее он становился.
Он серел, серел, а на самом верху становился светло-серым облаком. Там что-то
шумело и временами испускало грозный гул. Совет Гаврилы было не просто услышать
и еще сложнее выполнить. Исин хватался руками за все что только мог достать, но
ветер продолжал катить его вперед. Смерч притягивал его к себе как янтарь
пушинку. Ему пришлось бы совсем плохо, но на полдороге сотнику улыбнулась удача
- одна из рук по локоть провалилась в землю. Он мысленно благословил мышь, что
вырыла себе нору в этом месте и стал толкать руку глубже и глубже. Сжав пальцы в
кулак, он уперся ногой в подвернувшуюся кочку и остановился. У него хватило сил
встать и успокаивающе помахать свободной рукой и тогда черный столб, приняв это
за приглашение, сам двинулся ему навстречу.
Гавриле, бессильно наблюдавшему за всем этим, стало ясно, что те, кто все это
устроил, уже не надеялись, что смогут украсть или отобрать талисман у них, а
решили кончить дело разом, унеся и "Паучью лапку" и тех, кто ее нес.
В одно мгновение богатырь оказался рядом с воеводой, но что он мог сделать?
Держа в зубах мешок, а в одной руке клетку с талисманом, воевода, медленно
впихивая пальцы свободной руки в землю, отползал от кружащейся воронки, но ветер
не шутил. Новые Изборовы сапоги надулись, и он боялся оторвать ноги от земли,
зная, что те тут же соскочат с ног и улетят черти куда.
И все же хуже всех было Гавриле. Скрипя зубами он метался по поляне, забыв обо
всем, кроме мерзости своего положения. Богатырь то подбегал к воронке смерча, то
оказывался около воеводы. С каждым мгновением перебежки его от одного к другому
становились все короче и короче. Позабытый всеми сотник неестественно кренясь с
натугой пронзая ветер уходил прочь от вихря. Ветер круживший по поляне усилился
на столько, что поднял в воздух и ковер, точнее ту его часть, которая
предназначалась для хазарина и воеводы. Блестя золотой вышивкой он, словно
большая плоская рыба - Гаврила видал таких в Царьграде - шевеля бахромой
потащился над травой к воронке смерча. Масленников вовремя успел заметить это и
ухватился за свою половину. Теперь он знал, чем и как поможет друзьям.
Ухватившись за свой край, он потащил его к Избору.
- Хватайся! Вдвоем выстоим!
Воевода, уже процарапывающий скрюченными пальцами борозды в мягкой земле,
ничего не ответил, но за ковер ухватился. Только сейчас богатырь почувствовал
силу урагана бушевавшего на поляне. Ветер крутил воздух вокруг них так, что
ковер, стал ковром самолетом. Он рвался вверх, в небо. Твердый как деревяшка,
болтающийся из стороны в сторону ковер удержать было нелегко. Богатырь в кровь
драл пальцы золотой канителью, а смерч все ближе и ближе подползал к ним. Теперь
он казался похожим на змею, приподнявшую над землей свое тело и выбирающую
мгновение для броска и укуса. Сбрасывая с себя наваждение, он длинно выругался.
Рядом эхом отозвался Избор, а Исин издали добавил к этому кое-что от себя. В
ответ ковер дернуло с такой силой, что Гаврила упал на колени. Он заревел от
унижения и крикнул:
- Делай как я!
Продолжая удерживать ковер одной рукой, он другой выхватил меч и ударил по
полотну. С веселым треском призрачная сталь отсекла от призрачной части ковра
неширокую ленту. Гаврила намотал ее на кулак и крикнул Избору.
- Теперь ты!
Избор понял, чего хочет Масленников, и метательным ножом с четвертого раза
разрезал свою сторону ковра.
Ничем более не удерживаемый, ковер, словно бич, щелкнул, взлетел в воздух и
накрыл воронку. Из облака пыли донеслось громкое чавканье, будто кто-то там, в
наполненном ветром чреве смерча, захотел попробовать каковы они бывают на вкус,
Махров Алексей
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Акунин Борис
Перумов Ник
Ибсен Генрик