трубку.
мертвенно-коричневой и пыльной, но уже тронута жесткой желтизной.
Раскалено бледно-голубое предвечернее небо; ни облачка на нем, лишь темная
крапинка ястреба перетекает через зенит.
дальше, обрываясь лишь вместе с материком, тянется этот изумительный, не
знающий себе равных, раскатанный и утрамбованный тысячелетним солнечным
половодьем травяной океан.
раз он выплескивал обжигающие оседлый мир волны! Великая культура; не
столько, быть может, по конечным достижениям своим - хотя нам ли,
забившимся в тяжелые утесы неподвижных домов, судить об этом, - сколько по
своеобразию и по длительности этого своеобразия.
поначалу залив половину Руси кровью, затем выдержав волну ответной
экспансии, давно стал с этой Русью как бы двумя сторонами одной медали;
драгоценной медали, которой скупая на призы история награждает тех, кто
сумел выжить и сжиться.
момент, когда на меня не смотрели, я опустился на колени и быстро
поцеловал эту сухую и крепкую, как дерево, землю. Поднялся. От ангаров уже
шпарил, подпрыгивая на невидимых отсюда неровностях, открытый джип; уже
виден был начальник тюратамского гэ-бэ полковник Болсохоев, стоявший в
кабине рядом с шофером и отчетливо подпрыгивающий вместе с джипом. Одной
рукой он вцепился в ветровое стекло, другой придерживал за козырек
фуражку. Я медленно пошел ему на встречу. Джип подлетел и, передернувшись
всем телом, остановился, как вкопанный; Болсохоев, с заранее протянутой
рукою, соскочил на землю. Мы обменялись рукопожатием.
до этого, видимо, нахлобученную слишком туго, чтобы не сдуло. - Да, Ибрай
вас очень точно посадил. С этого самого места взлетал "Цесаревич". До
ангаров триста двадцать метров. Тягач, который выкатил гравилет со стоянки
на поле, вел Усман Джумбаев. И по его собственным словам, и по всем
свидетельствам - к аппарату он не подходил. Привел тягач из гаража - вон
там наши гаражи, слева - не выходя из кабины; дождался, когда зацепят;
вывел на поле, дождался, когда отцепят, опять-таки не выходя из кабины, и
вместе с техником Кисленко вернулся в гараж.
Верного. Я представил Болсохоеву своих людей, притаившихся от солнца в
тени небольшого, наполовину остекленного корпуса.
высунувшись из кабины. Болсохоев вопросительно посмотрел на меня. Я жестом
отпасовал вопрос обратно к нему.
сторону раскинувшегося к северному горизонту, плавящемуся в мареве массиву
белоснежных многоквартирных домов. - Там, - полковник ткнул на юго-запад,
- стартовые капсулы, это подальше, верст семнадцать. Но, как я понимаю,
нам туда не нужно?
ладонью прощально и втянул голову в кабину. Параболические приемники на
гребне авиетки шевельнулись, оживая, уставились в одну точку, и авиетка
беззвучно взмыла вверх. Все стремительнее... вот слепяще моргнул отсвет
солнца, отраженный каким-то из стекол кабины, вот уже стала темной
крапинкой, как ястреб - и пропала.
- кивнув, продолжил Болсохоев. - Один наш поисковик, "Яблоко", третьего
дня вернулся с капремонта, а Степа такой придира... Сенсор какой-то плохо
реагировал, западал контакт, что ли, и он перебирал схему. До "Цесаревича"
ему было шаг шагнуть. Но в ангаре же всегда народ. Другие техники, и
вдобавок охранник, выставленный у "Цесаревича" после техосмотра, божатся,
что Черевичный из моторного отсека "Яблока" не вылезал. После отлета
наследника он там еще часа четыре возился, даже на обед опоздал. Наконец,
сам охранник, Вардван Нуриев. Двадцать лет беспорочной службы. В
показаниях свидетелей - мельком видевших его техников, рабочих, ходивших
туда-сюда, есть конечно, дырки в минуту-две, но в целом все сходятся на
том, что вплотную он к гравилету не подходил. И потом: за пол-часа до
того, как заступить на пост, он пришел на службу, через проходную пришел,
с совершенно пустыми руками.
Черевичный. Оно могло быть заранее припрятано, скажем, где-то в "Яблоке".
Достаточно полминуты...
представляется иное. Однако, если позволите, Александр Львович, сначала у
меня к вам вопрос.
голосом подчеркнул слово "абсолютно". - Не получится так, что мы
понапрасну...
сомнения?
решившись, выпалил: - Не то что сомнения, а просто в голове не
укладывается!
хмыкнул, терзая желтыми зубами дешевую папироску зловещего вида.
Григорович, прикрываясь от солнца ладонью, следил за ястребом, вязнущим в
белой синеве.
дело как дело... а чувствую я себя как в бреду, как в сне кошмарном! Вот
так вот за здорово живешь грохнуть пять человек - и, мало того, Александра
Петровича! Его же все любили тут... Может, просто все-таки несчастный
случай?
доказано, но физики уверяют, что мотор никак не мог дать взрыва. Я утром в
Краматорск специально звонил, говорил с тремя инженерами гравимоторного
завода - нет. Все, как один: нет. Ну, а что до факта - мои люди спозаранку
вылетели в Лодейное Поле, чтобы тщательно осмотреть собранные фрагменты
корабля. От вас попробуем позвонить туда - может, что-то уже установили.
одного вас ждал, Александр Львович. Что-то мне не так передали.
успеете окончательно обрисовать ситуацию.
освобождающий жест рукой. Джип, тихонько урчавший на холостом ходу,
начальственно рыкнул и прыгнул с места; круто развернулся, кренясь и
пружинисто подскакивая, и понесся к гаражам.
потому, что он, в отличие от перечисленных мною троих, исчез бесследно
сразу после отлета "Цесаревича", - заговорил Болсохоев. - С другой
стороны, он дважды на протяжении последних минут перед взлетом оставался с
аппаратом практически наедине - ни из аппарата, ни из тягача его не было
видно. В ангаре он один зацепил за носовые крючья два буксировочных троса;
тут его, правда, мог видеть охранник. Охранник за этой операцией в
действительности не следил, но Кисленко этого знать не мог. Проходивший
мимо механик Гущин видел мельком, как Кисленко возится со вторым тросом,
но ничего подозрительного в его действиях не заметил, мы беседовали с
Гущиным очень тщательно. И, наконец, самый вероятный момент - отцепление
тросов. Это две-три минуты, и вокруг - никого. Магнитную, например, мину,
пришлепнуть где-нибудь у кормы - секундное дело, если знать, где ей не
угрожает быть сорванной воздушным потоком. Кисленко, опытнейший технарь,
такое укромное место, безусловно, мог придумать.
разговоре то и дело мелькало: опытнейший технарь, беспорочная служба,
проверенный человек, надежный работник... И ведь иначе и быть не могло -
Тюратам! А в то же время семь ни в чем не повинных людей погибли страшной
смертью.
настоящий друг; мне довелось танцевать с нею на последнем рождественском
балу - как она ловила взгляд мужа!
Андреев Николай
Шилова Юлия
Быков Василий
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Шилова Юлия