выглянула в окно и тотчас же встретила взгляд Андре Мариоля,
устремленный на нее. Ее сердце забилось. Она с удивлением и испугом
ощутила непривычное и странное движение той мышцы, которая трепещет и
быстрее гонит кровь только оттого, что мы увидали кого-то. Как и
прошедшей ночью, она спросила себя: "Неужели я влюблена?"
болен любовью, что ей в самом деле захотелось открыть объятия и дать ему
поцеловать себя.
побледнел.
щебетали птицы. Экипаж стал спускаться по склону, миновал реку и проехал
несколько деревень по каменистой дороге, такой неровной, что ездоков
подбрасывало на скамьях. После длительного молчания г-жа де Бюрн стала
подшучивать над дядей по поводу плохого состояния дорог; этого оказалось
достаточно, чтобы сломить лед, и реявшее в воздухе веселье передалось
всем.
не желтая, как накануне вечером, а сверкающая от прозрачной воды,
которою было покрыто все: дюны, прибрежные луга и, по словам кучера,
даже часть дороги немного дальше.
обратно в море.
дело скрывала от глаз очертания монастыря, возвышавшегося на горе,
которую в этот час со всех сторон окружало море. Потом он снова мелькал
между фермами, все ближе и ближе, все более и более поражая взор. Солнце
окрашивало в рыжеватые тона узорчатый гранитный храм, утвердившийся на
вершине скалы.
друга взоры, в которых сочетались - у нее едва зарождающееся, а у него
уже буйное - смятение сердца с поэтичностью этого видения, представшего
им в розовой дымке июльского утра.
трагические истории, ночные драмы в зыбучих песках, засасывающих людей.
Г-н Вальсази защищал плотину от нападок художников и расхваливал ее
преимущества, подчеркивая, что она дает возможность в любое время
сообщаться с горою и постепенно отвоевывает у моря дюны - сначала для
пастбищ, а потом и для нив.
был пустяк: тонкий водный покров на каменистом грунте, но чувствовалось,
что местами образовались рытвины и ямы, из которых не выбраться.
Пришлось ждать.
которой тонкий слой воды сбегал, словно его выпивала земля или тянула
куда-то таинственная могучая сила.
стремительное и бесшумное отступление моря, следуя за ним шаг за шагом.
На затопленных лугах, кое-где холмистых, уже проступили зеленые пятна,
которые все росли, округлялись, превращались в острова. Острова
постепенно принимали очертания материков, разделенных крошечными
океанами, и наконец на всем протяжении залива стало заметно
беспорядочное бегство моря, отступавшего вдаль. Казалось, что с земли
сдергивают длинный серебристый покров - огромный, сплошь искромсанный,
рваный покров, и, сползая, он обнажал обширные пастбища с низкой травой,
но все еще застилал лежавшие за пастбищами светлые пески.
впереди уже просыхала, и лошади тронули, но шли все еще шагом, на ухабах
путники теряли равновесие, и Андре Мариоль вдруг почувствовал, что к его
плечу прильнуло плечо г-жи де Бюрн. Сперва он подумал, что прикосновение
это вызвано случайным толчком, но она не отстранилась, и каждый скачок
колес отзывался ударом в плече Мариоля, волновал его сердце и вызывал в
нем трепет. Он уже не решался взглянуть на молодую женщину, скованный
блаженством этой нежданной близости, и думал, путаясь в мыслях, как
одурманенный: "Возможно ли? Неужели возможно? Неужели мы теряем рассудок
оба?"
властное, непонятное желание быть особенно любезным с де Прадоном, и он
стал оказывать ему самые лестные знаки внимания. Чувствительный к
комплиментам почти в такой же мере, как и его дочь, де Прадон поддался
лести, и вскоре его лицо снова приняло благодушное выражение.
прямой дороги, проложенной среди песков. Слева ее откос омывала речка
Понторсон, справа тянулись пастбища, поросшие низкой травой, которую
кучер назвал морским гребешком, а дальше пастбища постепенно уступали
место дюнам, еще пропитанным сочащейся морской водой.
вырисовывались все его детали: купол с колоколенками и башенками,
кровля, ощетинившаяся водостоками в виде ухмыляющихся химер и косматых
чудищ, которыми наши предки в суеверном страхе украшали готические
храмы.
Хозяйка, предвидя опоздание, еще не приготовила его; пришлось подождать.
За стол сели очень поздно; все сильно проголодались. Шампанское сразу
всех развеселило. Все были довольны, а два сердца чувствовали себя на
грани блаженства. За десертом, когда возбуждение от выпитого вина и
удовольствие от беседы разлили в телах ту радость бытия, которая
одушевляет нас к концу хорошей трапезы и настраивает со всем соглашаться
и все одобрять, Мариоль спросил:
полюбоваться луной и вместе поужинать!
мужчин. Одна только г-жа Вальсази колебалась - из-за сына, который
остался дома, но муж уговорил ее, напомнив, что ей уже не раз
приходилось отлучаться. Он тут же, не сходя с места, написал телеграмму
бонне. Ему очень нравился Мариоль, который, желая польстить, похвалил
плотину и высказал мнение, что она вовсе не настолько вредит красоте
горы, как принято думать.
укреплений. Городок представляет собою кучку средневековых домов,
громоздящихся друг над другом на огромной гранитной скале, на самой
вершине которой высится монастырь; городок отделен от песков высокой
зубчатой стеной. Стена круто поднимается в гору, огибая старый город и
образуя выступы, углы, площадки, дозорные башни, которые на каждом
повороте открывают перед изумленным взором все новые просторы.
вновь изумлялись поразительному сооружению. Над ними, в небе, высился
причудливый хаос стрел, гранитных цветов, арок, перекинутых с башни на
башню, - неправдоподобное, огромное и легкое архитектурное кружево, как
бы вышитое по лазури, из которого выступала, вырывалась, словно для
взлета, сказочная жуткая свора водосточных желобов со звериными мордами.
Между морем и аббатством, на северной стороне горы, за последними домами
начинался угрюмый, почти отвесный склон, называемый Лесом, потому что он
порос старыми деревьями; он выступал темно-зеленым пятном на безбрежных
желтых песках. Г-жа де Бюрн и Андре Мариоль, шедшие впереди,
остановились, чтобы посмотреть вниз. Она оперлась на его руку, оцепенев
от небывалого восторга. Она поднималась легко и готова была всю жизнь
так подниматься с ним к этому сказочному храму и даже еще выше, к
чему-то неведомому. Ей хотелось, чтобы этот крутой склон тянулся
бесконечно, потому что здесь она в первый раз в жизни чувствовала почти
полное внутреннее удовлетворение. Она прошептала:
не на шутку потрясена.
его руку, и они продолжали путь.
громадными башнями по великолепной лестнице, которая привела их в
караульное помещение. Затем они стали переходить из залы в залу, со
двора во двор, из кельи в келью, слушая объяснения, дивясь, восхищаясь
всем, всем любуясь: склепом с его толстыми столбами, прекрасными,
мощными, огромными колоннами, поддерживающими алтарь верхней церкви, и
всем этим чудом - грандиозным трехъярусным сооружением, состоящим из
готических построек, воздвигнутых одна над другой, самым необыкновенным
созданием средневекового монастырского и военного зодчества.
двор, окруженный самой легкой, самой изящной, самой пленительной из
монастырских колоннад на свете, они были так поражены, что невольно
остановились. Двойной ряд тонких невысоких колонн, увенчанных
прелестными капителями, несет на себе вдоль всех четырех галерей
непрерывную гирлянду готических орнаментов и цветов, бесконечно
разнообразных, созданных неисчерпаемой выдумкой, изящной и наивной
фантазией простодушных старинных мастеров, руки которых воплощали в
камне их мысли и мечты.
тогда как остальные, немного утомившись, любовались издали, стоя у
ворот.