вперед, и меня усадили на стул рядом с матерью. В ту же секунду
ее маленькая худенькая рука вцепилась в мою ладонь. В другой
руке она держала скомканный белый платочек. Я положила свою
руку сверху, поглаживая и грея ее маленькую холодную руку.
чуть слышно играла музыка, но я ничего не видела, кроме
материнской руки с синими набрякшими венами.
под обе руки.
холодный ветер, пробиравший до костей, стук смерзшихся комьев
земли, с гулким стуком падающих на крышку гроба, рвущие душу
звуки траурной мелодии, венки с лентами и букеты цветов,
положенные на свежую могилу -- словно мгновенные стоп-кадры
запечатлелись в моей памяти. Мне казалось, что я вижу все это,
как бы со стороны, как в медленном страшном сне, который
никогда не кончится. Только твердая рука Максима согревала
меня, давала мне живительную силу и поддерживала меня. Теплая
рука нежно погладила меня по щеке, помогла расстегнуть куртку,
снять платок с головы. Мы стояли в полутемном коридоре, на
стене висело зеркало, завешенное темной тканью. В квартиру
заходили люди, негромко переговариваясь между собой. Мы с
Максимом стояли в квартире, в которой я родилась и выросла, где
с детства мне был знаком каждый уголок, каждая трещинка в полу.
должна? Что я еще должна сделать? Может быть сказать перед
всеми, как я его люблю? Как дорог он мне?
схватил меня в охапку и потащил в ванную. Захлопнув за собой
дверь, он прижал меня к себе и стал гладить меня по голове,
легонько укачивая, как ребенка.
я отвезу тебя домой к Людмиле. Потерпи немного. Все будет
хорошо, девочка. Ты же умница, ты все можешь. Тебе нужно
подождать совсем немного. Только молчи.
воистину этот человек мог абсолютно все. Мы прошли в столовую,
где уже начинали рассаживаться люди. Меня посадили во главе
стола рядом с мамой и бабкой. Максим пристроился рядом со мной
чуть сзади, погладил меня по плечу, видимо, до конца не
уверенный, что я снова не начну в голос кричать за столом при
всех.
большим портретом отца, поставленным на буфете. Я не видела эту
фотографию отца, на ней он был изображен в костюме и галстуке,
серьезный и строгий. Видимо, ее взяли из личного дела на
работе. Перед портретом стояла рюмка водки и лежал кусок
черного хлеба.
еду на мою тарелку и заставил меня есть, незаметно подталкивая
меня под руку и шепча на ухо: "Ешь!". Я жевала, совсем не
замечая вкуса еды, не слыша, что говорят сидящие вокруг меня
люди.
нормально воспринимать окружающее.
каким хорошим работником был мой отец, как близко воспринимал
он все проблемы своего коллектива, с каким усердием он работал.
Его сменил другой, более молодой, он тоже долго рассказывал о
трудовых успехах моего отца. Я посмотрела на маму и бабушку.
Бабушка сидела, гордо выпрямившись на стуле, изредка кивая
головой. По правую руку от нее сидела мама, сгорбившись и низко
наклонив голову. Ее руки теребили скатерть, постеленную на
стол. Выступающие сменяли друг друга, мама все ниже опускала
голову.
кармана конверт и передал его своему начальнику. Начальник
вновь встал, слегка откашлялся, и, обращаясь к маме, произнес:
"Нам осталось выполнить скорбную обязанность, нам нужно
передать вдове деньги, собранные нашим коллективом".
нужен. свекровь протянула руку, взяла конверт из рук матери,
поблагодарила говорившего и повернулась к матери.
присутствующих. В ее глазах застыли растерянность и боль. Она
посмотрела на портрет отца и глубоко вздохнула.
с нами эту тяжелую потерю. Но получается так, что мне нужно
благодарить людей, которые помогли моему мужу прийти к гибели.
немедленно!
и терпела. Вы ему и жениться на мне разрешили только потому,
что я тихая была и спорить с вами не решалась. Вы же были в
этом доме хозяйкой, вы и характер Алексею сломали.
же его воспитала!
его безвольным и слабым, готовым бездумно слушаться вас во
всем.
мальчик, один со своей матерью, ходил в школу, все давалось ему
легко, только надо было во всем слушаться свою маму, тогда у
него и карманных денег было вдоволь. Мама много работала, она
была парикмахером и зарабатывала много. Он кончил школу и
поступил в институт. Алексей был очень способным, но
избалованным, он не привык свои дела доводить до конца, все за
него решала мама. Мальчик вырос и женился. Институт закончить
ему не пришлось, не хотелось преодолевать трудности. Он пошел
работать, а на работе его по-настоящему ценили. Руки у него
были золотые, в технике он хорошо разбирался. А потом родился
ребенок, девочка, а не мальчик, как хотелось его маме. Ее даже
и назвали, как мальчика, как хотела его мама. Девочка была
маленькая и часто болела. Нам было трудно, но все проблемы
решались так, как скажет мама. Мы слушались ее во всем. А потом
постепенно власть мамы стала давить, ему хотелось многое решать
самому, это не удавалось. На работе его ценили, а дома им
помыкали. Успехов на работе было много, как приятно было их
отметить со своими друзьями. Так в нашу семью пришла водка. Все
началось с малого, с одной рюмки после работы, с кружки пива с
друзьями. Мужа не тянуло домой. А когда он приходил, он не
видел своей дочери, я старалась уложить ее спать до прихода
отца. Было неприятно видеть, как он целует ребенка своими
пьяными слюнявыми губами. Вскоре девочка уже не спрашивала, где
папа, почему он поздно приходит. Можно простить обман и измену,
но как простить человека, обворовавшего своего ребенка,
лишившего его любви и ласки. Пыталась ли я бороться? Пыталась.
Что может сделать жена? Уговаривать, плакать, кричать,
требовать, молить... Как трудно смотреть в глаза своему
ребенку, спросившему, почему папу во дворе называют пьяницей?
Потом ребенок вырастает и перестает спрашивать...
-- Грех великий, Антонина, так про покойника говорить.
правду сказала?
оговариваешь хорошего человека.
суд срок наказания определяет, а у меня жизнь была, что
бессрочная каторга. Грех мой в том, что терпела, что блевотину
пьяную отстирывала да убирала, что ждала по ночам, вздрагивая
от каждого стука в подъезде, что побоялась уйти с маленьким
ребенком. Все думала, как же я лишу ее отца, как же выращу ее
одна? Свои грехи я давно у бога слезами замолила. Бог меня и
так наказал. Двоих детей я потеряла, умерли они, едва
родившись, один слабенький был, родился до срока. Да где же ему
сильным-то быть, когда отец его толкнул меня, а я упала на
живот. Второй родился мертвым, врачи говорили, что из-за
водки... Грех мой, что старшенькую свою не уберегла, искалечил
ей Алексей жизнь. Ушла из дома... Может еще и выживет...
Разговорилась я что-то, мне, как вдове, плакать положено, а
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Муркок Майкл
Майер Стефани
Афанасьев Роман