Живых-то я уступила, вот и третьего года протопопу двух девок, по сту
рублей каждую, и очень благодарил, такие вышли славные работницы: сами
салфетки ткут.
убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того... они
больше как-нибудь стоят.
Рассмотрите: ведь это прах. Понимаете ли? это просто прах. Вы возьмите
всякую негодную, последнюю вещь, например даже простую тряпку, и тряпке
есть цена: ее хоть по крайней мерз купят на бумажную фабрику, а ведь это ни
на что не нужно. Ну, скажите сами, на что оно нужно?
одно только и останавливает, что ведь они уже мертвые.
выходить из терпения. - Пойди ты сладь с нею! в пот бросила, проклятая
старуха!" Тут он, вынувши из кармана платок, начал отирать пот, в самом
деле выступивший на лбу. Впрочем, Чичиков напрасно сердился: иной и
почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная
Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилить;
сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, все отскакивает от
него, как резинный мяч отскакивает от стены. Отерши пот, Чичиков решился
попробовать, нельзя ли ее навести на путь какою-нибудь иною стороною.
так нарочно говорите, лишь бы что-нибудь говорить... Я вам даю деньги:
пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не
сыщете на улице. Ну, признайтесь, почем продали мед?
года, с заботами, со старанием, хлопотами; ездили, морили пчел, кормили их
в погребе целую зиму; а мертвые души дело не от мира сего. Тут вы с своей
стороны никакого не прилагали старания, на то была воля божия, чтоб они
оставили мир сей, нанеся ущерб вашему хозяйству. Там вы получили за труд,
за старание двенадцать рублей, а тут вы берете ни за что, даром, да и не
двенадцать, а пятнадцать, да и не серебром, а все синими ассигнациями. -
После таких сильных убеждений Чичиков почти уже не сомневался, что старуха
наконец подастся.
ж я маненько повременю, авось понаедут купцы, да примерюсь к ценам.
подумайте сами! Кто же станет покупать их? Ну какое употребление он может
из них сделать ?
возразила старуха, да и не кончила речи, открыта рот и смотрела на него
почти со страхом, желая знать, что он на это скажет.
в вашем огороде, что ли?
старуха, крестясь.
- все вам остается, перевод только на бумаге. Ну, так что же? Как же?
отвечайте по крайней мере.
пеньку суете! Пенька пенькою, в другой раз приеду, заберу и пеньку. Так как
же, Настасья Петровна?
сердцах стулом об пол и посулил ей черта.
Еще третьего дня всю ночь мне снился окаянный. Вздумала было на ночь
загадать на картах после молитвы, да, видно, в наказание-то бог и наслал
его. Такой гадкий привиделся; а рога-то длиннее бычачьих.
человеколюбия хотел: вижу, бедная вдова убивается, терпит нужду... да
пропади и околей со всей вашей деревней!..
со страхом.
дурного слова, дворняжка, что лежит на сене и сам не ест сена, и другим не
лает. Я хотел было закупать у вас хозяйственные продукты разные, потому что
я и казенные подряды тоже веду... - Здесь он прилгнул, хоть и вскользь и
без всякого дальнейшего размышления, но неожиданно удачно. Казенные подряды
подействовали сильно на Настасью Петровну, по крайней мере, она произнесла
уже почти просительным голосом:
сердитый, да я бы совсем тебе и не прекословила.
из-за него сердиться!
смотри, отец мой, а насчет подрядов-то: если случится муки брать ржаной,
или гречневой, или круп, или скотины битой, так уж, пожалуйста, не обидь
меня.
который в три ручья катился по лицу его. Он расспросил ее, не имеет ли она
в городе какого-нибудь поверенного или знакомого, которого бы могла
уполномочить на совершение крепости и всего, что следует.
Коробочка.
избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить.
забрал у меня в казну муку и скотину. Нужно его задобрить: теста со
вчерашнего вечера еще осталось, так пойти сказать Фетинье, чтоб спекла
блинов; хорошо бы также загнуть пирог пресный с яйцом, у меня его славно
загибают, да и времени берет немного". Хозяйка вышла с тем чтобы привести в
исполнение мысль насчет загнутия пирога и, вероятно, пополнить ее другими
произведениями домашней пекарни и стряпни; а Чичиков вышел в гостиную, где
провел ночь, с тем чтобы вынуть нужные бумаги из своей шкатулки. В гостиной
давно уже было все прибрано, роскошные перины вынесены вон, перед диваном
стоял покрытый стол. Поставив на него шкатулку, он несколько отдохнул, ибо
чувствовал, что был весь в поту, как в реке: все, что ни было на нем,
начиная от рубашки до чулок, все было мокро. "Эк уморила как проклятая
старуха" - сказал он, немного отдохнувши, и отпер шкатулку. Автор уверен,
что есть читатели такие любопытные, которые пожелают даже узнать план и
внутреннее расположение шкатулки. Пожалуй, почему же не удовлетворить! Вот
оно, внутреннее расположение: в самой средине мыльница, за мыльницею
шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для