распорядительский бас. Родион отворил дверь камеры, закрепил ее
в таком положении и на пороге развернул поперечно-полосатый
половичек.
смешанные голоса, прошло дуновение, от которого зашевелились
волосы у Цинцинната...
улыбки.
приговаривание директора, и в следующее мгновение он появился,
галантно, под локоток, вводя толстенького полосатенького
арестантика, который, прежде чем войти, остановился на
половичке, беззвучно составил вместе сафьяновые ступни и ловко
поклонился.
ликуя, директор к Цинциннату. -- Пожалуйте, пожалуйте, м-сье
Пьер, вы не можете вообразить, как вас тут ждали...
Знакомьтесь, господа... Долгожданная встреча... Поучительное
зрелище... Не побрезгайте, м-сье Пьер, не взыщите...
пританцовывал, потирал руки, лопался от сладостного смущения.
поклонился снова, -- и Цинциннат машинально обменялся с ним
рукопожатием, причем тот на какие-то полсекунды дольше, чем это
бывает обычно, задержал в своей мягкой маленькой лапе
ускользающие пальцы Цинцинната, как затягивает пожатие пожилой
ласковый доктор, -- так мягко, так аппетитно, -- и вот
отпустил.
Смею надеяться, что мы сойдемся короче.
садитесь... Будьте, как дома... Коллега так счастлив вас видеть
у себя, что не находит слов.
хватают до полу: это, впрочем, нисколько не отнимало у него ни
солидности, ни той особой грациозности, которою природа
одаривает некоторых отборных толстячков. Своими светлыми,
глазированными глазами он вежливо глядел на Цинцинната, а
Родриг Иванович, присев тоже к столу, посмеивающийся,
науськивающий, опьяневший от удовольствия, переводил взгляд с
одного на другого, жадно следя после каждого слова гостя за
впечатлением, производимым им на Цинцинната.
никогда не довелось видеть ее, но Родриг Иванович любезно
обещал показать мне ее карточку.
смолоду, мне теперь тридцать лет, а вам?
этим интересуетесь, я вам сейчас покажу...
пижамной куртки разбухший бумажник, а из него -- толстую
стопочку любительских снимков самого мелкого размера. Перебирая
их, как крохотные карты, он принялся их класть по одной штучке
на стол, а Родриг Иванович хватал, вскрикивал от восхищения,
долго рассматривал, -- и медленно, продолжая любоваться снимком
или уже потягиваясь к следующему, передавал дальше, -- хотя
дальше все было неподвижно и безмолвно. На всех этих снимках
был м-сье Пьер, м-сье Пьер в разнообразнейших положениях, -- то
в саду, с премированным томатищем в руках, то подсевший одной
ягодицей на какие-то перила (профиль, трубка во рту), то за
чтением в качалке, а рядом стакан с соломинкой...
Иванович, ежась, качая головой, впиваясь в каждый снимок или
даже держа сразу два и перебегая взглядом с одного на другой.
-- У-ух, какие у вас тут бицепсы! Кто бы мог подумать -- при
вашей-то изящной комплекции. Сногсшибательно! Ах ты прелесть
какая, -- с птичкой разговариваете!
арбуз кушаете!
просмотрели. Вот -- пожалуйте.
сюда, он еще ее не видел...
это -- мой покойный батюшка.
бывали? -- обратился он к Цинциннату.
же? Какое элегантное пальтецо! Знаете что, а ведь вы тут
выглядите старше своих лет. Погодите, я хочу еще раз ту, где с
лейкой.
Пьер и опять обратился к Цинциннату: -- Если бы я знал, что вы
так этим интересуетесь, я бы захватил еще, у меня альбомов с
десяток наберется.
вытирая сиреневым платком глаза, увлажнившиеся от всех этих
счастливых смешков, ахов, переживаний.
колода карт.
раскладывая карты на столе; локтем отодвинул пепельницу;
продолжал раскладывать.
затем быстро собрал карты, молодцевато протрещал колодой и
выбросил тройку треф.
удивительно!
сделав невозмутимое лицо, м-сье Пьер сказал:
доктор, очень сурьезная болесть, страсть боюсь, что от нее
помру... -- Какие же у вас симптомы? -- Голова трясется,
господин доктор, -- и м-сье Пьер, шамкая и трясясь, изобразил
старушку.
едва не упал со стула, закашлялся, застонал, насилу успокоился.
плача, -- сущая душа! Такого уморительного анекдотца я отроду
не слыхал!
Пьер к Цинциннату, вытягивая губы, как если бы хотел рассмешить
надувшегося ребенка. -- Все молчим да молчим, а усики у нас
трепещут, а жилка на шейке бьется, а глазки мутные...
faites pas attention [*].
сказал м-сье Пьер, -- у меня самого душа так и кипит... Не хочу
хвастаться, но во мне, коллега, вы найдете редкое сочетание
внешней общительности и внутренней деликатности,
разговорчивости и умения молчать, игривости и серьезности...
Кто утешит рыдающего младенца, кто подклеит его игрушку? М-сье
Пьер. Кто заступится за вдовицу? М-сье Пьер. Кто снабдит
трезвым советом, кто укажет лекарство, кто принесет отрадную
весть? Кто? Кто? М-сье Пьер. Все -- м-сье Пьер.
слушал стихи, -- а между тем все поглядывал, шевеля бровью, на
Цинцинната.