Чтение 12–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

Бюсси направился в столь любимую некогда Карлом IX оружейную палату,
после нового распределения луврских покоев ставшую опочивальней короля
Генриха III, который украсил комнату по своему вкусу. Карл IX,
король-охотник, король-кузнец, король-поэт, собрал в ней оленьи рога,
аркебузы, манускрипты, книги и ручные тиски. Генрих III велел установить два
ложа из шелка и бархата и развесить по стенам фривольные картинки, реликвии,
освященные папой скапулеры, мешочки с ароматическими веществами, привезенные
с Востока, и коллекцию превосходных фехтовальных рапир.

Бюсси знал, что Франсуа испросил у своего брата аудиенцию в галерее, а
значит, короля в опочивальне нет; ему также было известно, что смежная с
опочивальней комната, которую прежде занимала кормилица короля Карла IX,
теперь отведена под спальню очередного королевского фаворита. А так как
Генрих III отличался непостоянством в своих привязанностях, то в этом
помещении побывали в последовательном порядке Сен-Мегрен, Можирон, д'О,
д'Эпернон, Келюс и Шомберг. По предположению Бюсси, сейчас там должен был
обитать Сен-Люк, к которому, как мы уже видели, король воспылал нежностью
столь сильной, что даже решился похитить своего любимчика у его законной
супруги.

Генрих III был странным созданием, он сочетал в себе поверхностность и
глубокомыслие, трусость и отвагу. Всегда скучающий, всегда возбужденный,
всегда мечтательный, он вечно искал развлечений: днем любил шум, движение,
игры, физические упражнения, шутовство, маскарады, интриги, ночью ему нужны
были яркий свет, болтовня, молитвы или оргии. Генрих являл собой, быть
может, единственный образчик такого человеческого типа в нашем современном
мире. Этому античному гермафродиту следовало родиться в одном из городов
Востока, среди немых рабов, евнухов, янычаров, философов и софистов, тогда
его царствование ознаменовало бы некую промежуточную эпоху между Нероном и
Гелиогабалом, время утонченного разврата и неведомых доселе безумств.

Итак, Бюсси, заподозрив, что Сен-Люка держат в бывшей комнате кормилицы,
постучал в двери передней, общей для этой комнаты и для королевской
опочивальни.

Капитан гвардейцев отворил ему.

- Господин де Бюсси! - удивленно воскликнул он.

- Да, он самый, любезный господин де Нанси. Я послан от короля к
господину де Сен-Люку.

- Прекрасно, - ответил офицер. - Известите господина де Сен-Люка, что к
нему пришли от короля, Через оставшуюся полуотворенной дверь Бюсси бросил
взгляд своему пажу.

Затем, снова повернувшись к господину де Нанси, спросил:

- Что он там делает, бедняга Сен-Люк?

- Играет в карты с Шико в ожидании короля, который сейчас дает аудиенцию
герцогу Анжуйскому по просьбе его высочества.

- Не позволите ли вы моему пажу обождать меня здесь? - спросил Бюсси у
начальника караула.

- А почему бы нет? - ответил капитан.

- Входите, Жан, - обратился Бюсси к молодой женщине.

И показал рукой на оконную нишу, куда Жанна и поспешила укрыться.

Едва она успела забиться в нишу, как появился Сен-Люк. Господин де Нанси
деликатно отошел на расстояние, не позволявшее ему слышать разговор, - Чего
еще хочет от меня король? - насупившись, спросил Сен-Люк. - Ах, это вы,
господин де Бюсси?

- Собственной персоной, милейший Сен-Люк, и прежде всего... - тут Бюсси
понизил голос, - прежде всего благодарю за услугу, которую вы мне оказали.

- Ах, - сказал Сен-Люк, - право, не стоит благодарности. Мне было не по
себе при мысли, что такого храбреца зарежут, словно кабана. Но ведь я
полагал, вы уже на том свете.

- Меня чуть-чуть туда не отправили; однако надо сказать, что в таких
делах "чуть-чуть" имеет большое значение.

- А как вам удалось уцелеть?

- С Шомбергом и д'Эперноном я расквитался прелестным ударом шпаги и, по
моему разумению, вернул им долг с лихвой. Ну а Келюс должен благодарить
кости своего черепа. У него оказался самый крепкий череп из всех, которым до
сих пор доводилось подвернуться мне под руку.

- Ах, расскажите мне, пожалуйста, все во всех подробностях. Это меня
развлечет, - сказал Сен-Люк, зевая с риском вывихнуть себе челюсть.

- К сожалению, сейчас у меня нет времени, мой дорогой Сен-Люк. К тому же
я пришел сюда совсем по другому делу. Вы здесь очень скучаете, не правда ли?

- По-королевски, этим все сказано.

- Вот и отлично, я пришел подразвлечь вас. Черт побери! Услуга за услугу.

- Вы правы, услуга, которую вы мне оказываете, никак не меньше той, что
вам оказал я. От скуки умирают так же хорошо, как и от шпаги; тянется это
подольше, но зато выходит вернее.

- Бедный граф! - посочувствовал Бюсси. - Я вижу, вы здесь па положении
узника.

- И самого настоящего. Король полагает, что его может развлечь только
такой весельчак, как я. Король слишком добр, так как со вчерашнего дня я
скорчил ему больше гримас, чем его обезьяна, и наговорил больше дерзостей,
чем его шут.

- Ну что ж, посмотрим. Может быть, настал и мой черед вам услужить? Что
бы вы хотели?

- Конечно, - сказал Сен-Люк, - вы могли бы посетить мой дом или, точнее
говоря, дом маршала де Бриссака и успокоить бедную малютку, несомненно она в
большой тревоге, и мое поведение кажется ей весьма и весьма подозрительным.

- И что ей сказать?

- Э, проклятие! Опишите ей все, что вы видели, скажите, что я узник,
запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только через окошечко,
что со вчерашнего дня король неустанно твердит мне о дружбе, как Цицерон,
который о ней писал, и о добродетели, как Сократ, а кстати сказать, Сократ и
на самом деле был добродетельным.

- И что вы ему на это отвечаете? - смеясь, спросил Бюсси.

- Смерть Христова! Я ему отвечаю, что, если говорить о дружбе, я
неблагодарная свинья, а что касается добродетели, то я убежденный распутник,
но все напрасно - король, тяжко вздыхая, упорно продолжает бубнить свое:
"Ах, Сен-Люк, неужели дружба - всего лишь призрак? Ах, Сен-Люк, неужели
добродетель - всего лишь пустой звук?" Впрочем, надо отдать ему
справедливость, раз сказав все это по-французски, он тут же все повторяет
уже по-латыни, а затем произносит в третий раз по-гречески.

При этом выпаде паж, на которого Сен-Люк не обращал никакого внимания,
рассмеялся.

- А что вы хотите, мой друг? Он пытается вас растрогать. Bis repetita
placent <Повторять дважды хорошо (лат.)> и тем более ter <Трижды (лат.)>. И
это все, чем я могу вам служить?

- Ах, боже мой, да; боюсь, что это все.

- Ну тогда я уже выполнил ваше поручение.

- То есть как?

- Я угадал, что с вами случилось, и уже заранее все растолковал вашей
супруге.

- И что она сказала?

- Поначалу не хотела мне верить, но, - добавил Бюсси, скользнув взглядом
по оконной нише, - я надеюсь, она в конце концов сдастся перед очевидностью.
Итак, попросите у меня чего-нибудь другого, чего-нибудь трудного, даже
невозможного, я буду счастлив выполнить любую вашу просьбу.

- Тогда, мой дорогой друг, ссудите часа на два гиппогрифа у славного
рыцаря Астольфа, приведите его сюда под мое окно, я вскочу на его круп сзади
вас, и вы меня отвезете к моей жене. А потом, коли вздумается, можете лететь
на луну.

- Дорогой друг, - сказал Бюсси, - можно все сделать гораздо проще: я
приведу гиппогрифа к вашей супруге и доставлю ее сюда, к вам.

- Сюда?

- Конечно, сюда.

- В Лувр?

- В самый Лувр. Разве это не кажется вам еще более забавным? Отвечайте!

- Смерть Христова! Безусловно.

- И вы перестанете скучать?

- Даю слово, перестану.

- Ибо здесь вы во власти смертной скуки, не правда ли? Вы мне жаловались
на скуку.

- Спросите у Шико. С сегодняшнего утра он мне опостылел, и я предложил
ему обменяться парочкой ударов на шпагах. Этот бездельник рассердился так
уморительно, что я чуть со смеху не лопнул. Хорошо еще, я человек
незлобивый, и все же если так будет продолжаться дальше, то либо я его
заколю, чтобы малость порассеяться, либо он меня.

- Чума на вашу голову! Этим не шутят, вы знаете, что Шико превосходный
фехтовальщик. Вы томитесь в своей тюрьме, но подумайте - в гробу вам будет
еще скучнее.

- Честное слово, вот в этом я не уверен.

- Полноте, - с улыбкой сказал Бюсси. - Хотите, я оставлю вам своего
пажа?

- Мне?

- Да, вам. Это прелестный мальчик.

- Спасибо, - сказал Сен-Люк, - пажи мне противны. Король предложил
допустить ко мне любого моего пажа, но я отказался. Предложите вашего
мальчика королю, который устраивает свой дом. Что до меня, то, когда я
выберусь отсюда, я буду жить как на Зеленом празднестве в замке Шенонсо:
меня будут обслуживать одни женщины, и я сам подберу для них костюмы.

- Ба! - настаивал Бюсси. - А все же попробуйте.

- Бюсси, - с досадой сказал Сен-Люк, - с вашей стороны нехорошо так
издеваться надо мной.

- Ну, уступите мне, сделайте милость.