Чтение 12–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

- Ну еще бы! - вскричал король. - Мы нынче ужинаем по-семейному, а
графиня - член нашей семьи.

- Государь! - молвила графиня. - Следует ли мне к этому отнестись, как к
приказанию вашего величества? Король удивленно на нее взглянул.

- Нет, графиня, это просьба короля.

- В таком случае, - отвечала графиня, - прошу меня извинить, я не
голодна.

- Как?! Вы не голодны? - вскричал король, не понимая, как можно не
испытывать голод в десять часов вечера после столь утомительного дня, если
последний раз перед этим они ели лишь в десять часов утра, да и то очень
плохо.

- Нет, государь, - пролепетала Андре.

- Я тоже не голодна, - подхватила королева.

- И я, - поддержала принцесса Елизавета.

- Вы неправы, ваше величество, - возразил король, - от хорошей работы
желудка зависит состояние всего организма и даже работа мозга. По этому
поводу у Тита Ливия существует басня, позднее заимствованная Шекспиром и
Лафонтеном; над этой басней я и приглашаю вас поразмыслить.

- Мы знаем эту басню, ваше величество, - отвечала королева. - Старик
Менений рассказал ее в день переворота римскому народу. В тот день римский
народ восстал, так же как сегодня взбунтовался народ французский. Итак, вы
правы, государь: эту басню весьма уместно вспомнить сегодня.

- Ну как, графиня, - спросил король, протягивая свою тарелку, чтобы ему
подлили супу, - неужели сходство исторических судеб не подвигнет вас к тому,
чтобы отужинать?

- Нет, государь, мне очень неловко, но я должна признаться вашему
величеству, что хотела бы повиноваться, но ничего не могу с собой поделать.

- Ну и напрасно, графиня: этот суп просто великолепен! Почему мне впервые
подают такой суп?

- Потому что у вас новый повар, государь, прежде служивший у графини де
Ламарк, чьи апартаменты мы сейчас занимаем.

- Я оставляю его у себя на службе и желаю, чтобы он был включен в число
королевской прислуги... Этот Вебер - настоящий кудесник, ваше величество!

- Да, - с печалью в голосе едва слышно отвечала королева, - как жаль, что
его нельзя сделать министром!

Король не слышал или сделал вид, что не слышит. Он обратил внимание на
то, что Андре очень бледна. Хотя королева и принцесса Елизавета за весь день
ели не больше Андре, они все-таки в отличие от нее сидели за столом. Он
поворотился к графине де Шарни.

- Графиня! Ежели вы не голодны, вы не можете сказать, что не устали; если
вы отказываетесь есть, то отдохнуть вы не откажетесь, не правда ли?

Повернувшись к королеве, он продолжал:

- Ваше величество! Прошу вас отпустить графиню де Шарни; пусть сон
заменит ей пищу. Затем он обратился к слугам:

- Надеюсь, что с постелью для графини де Шарни не будет такого
недоразумения, как с ее прибором. Ей не забыли приготовить комнату?

- Государь! - воскликнула Андре. - Как могу я допустить, чтобы вы помнили
обо мне в такой суматохе? С меня будет довольно и кресла.

- Ну нет, - возразил король, - вы и так почти без сна провели прошлую
ночь; вам необходимо выспаться; королеве нужны не только собственные силы,
но и силы своих друзей.

Тем временем вернулся выездной лакей, которого посылали с поручением -
Господин Вебер, зная о великой милости, которую королева оказывает ее
сиятельству, решил, идя навстречу пожеланиям ее величества, предоставить ее
сиятельству комнату, смежную с комнатой королевы, - доложил он.

Королева вздрогнула, подумав, что если для графини нашлась только одна
комната, значит, для графа де Шарни вряд ли найдется другое место, кроме как
в комнате его супруги.

Андре заметила, как вздрогнула королева.

Ни одно из ощущений этих двух женщин не могло ускользнуть от внимания
соперницы.

- На одну ночь, я соглашусь только на одну ночь, ваше величество, -
поспешила она успокоить королеву. - Апартаменты вашего величества слишком
невелики, чтобы я могла занимать комнату в ущерб королеве; думаю, в
дворцовых службах для меня найдется какой-нибудь уголок Королева пролепетала
нечто невразумительное.

- Вы правы, графиня, - отвечал король. - Все это мы обсудим завтра и
распорядимся, чтобы вас разместили как можно удобнее Графиня присела в
почтительном реверансе и, простившись с королем, королевой и принцессой
Елизаветой, вышла вслед за лакеем.

Провожая ее взглядом, король на минуту замер, поднеся вилку к губам.

- До чего прелестная женщина! - проговорил он. - Графу де Шарни повезло,
что он нашел при дворе подобное сокровище!

Королева откинулась в кресле, пытаясь скрыть бледность, но не от короля,
который и так ничего бы не заметил, а от принцессы Елизаветы, которая могла
бы прийти в ужас.

Королева была в состоянии, близком к обмороку.

Глава 6

ЧЕТЫРЕ СВЕЧИ

Как только дети были накормлены, королева попросила у короля позволения
удалиться в свою комнату.

- Ну разумеется, ваше величество, - отвечал король, - должно быть, вы
очень устали; меня беспокоит, что вы до завтра будете голодны: прикажите
приготовить вам какую-нибудь закуску.

Ничего не ответив, королева вышла, уводя с собой обоих детей.

Король остался за столом доедать суп. Принцесса Елизавета, преданности
которой не могла поколебать прорывавшаяся временами пошлость короля,
осталась с ним за столом, предупреждая малейшие его прихоти, на что
неспособны были даже прекрасно вымуштрованные лакеи.

Оказавшись в своей комнате, королева вздохнула с облегчением; она не
взяла с собой камеристок, приказав им ждать в Версале ее вызова.

Она занялась поисками широкого дивана или большого кресла для себя,
рассчитывая уложить в свою кровать обоих детей.

Юный дофин уже спал; едва утолив голод, он сейчас же заснул.

Наследная принцесса не спала, и если бы это было нужно, она могла бы не
спать ночь напролет: принцесса во многом была похожа на королеву.

Переложив юного принца в кресло, принцесса и королева принялись
устраиваться на ночлег.

Королева подошла к двери и хотела было ее отворить, как вдруг через дверь
до нее донесся легкий ним. Она прислушалась и уловила вздох. Королева
склонилась к замочной скважине и, заглянув в нее, увидела Андре; та
молилась, преклонив колени на низенькой скамеечке.

Королева на цыпочках отступила, поглядывая на дверь с выражением
страдания на лице.

Против этой двери находилась другая дверь. Королева ее отворила и
оказалась в натопленной комнате, освещаемой ночником; в его свете она,
задрожав от радости, заметила две свежие постели, белоснежные, словно два
священных алтаря.

Она не сдержалась, на сухие воспаленные глаза навернулись слезы.

- О, Вебер, Вебер, - прошептала она, - королева сказала королю, что ты
заслуживаешь министерского кресла; мать говорит тебе, что ты заслуживаешь
гораздо большего!

Так как маленький дофин уже спал, она решила прежде всего уложить
наследную принцессу. Однако принцесса со свойственной ей почтительностью
попросила позволения помочь королеве, чтобы та могла как можно скорее лечь в
постель.

Королева печально улыбнулась: ее дочь полагала, что она могла уснуть
после такого тоскливого вечера, после столь унизительного дня! Она решила
оставить ее в этом заблуждении.

Итак, сначала они устроили дофина.

После этого принцесса по своему обыкновению опустилась на колени и стала
молиться.

Королева ждала окончания молитвы.

- Мне кажется, твоя молитва сегодня длиннее, чем обычно, Тереза, -
заметила королева, обращаясь к юной принцессе.

- Да ведь брат заснул, не помолившись, бедненький! - отвечала принцесса.
- А так как каждый вечер он взял за правило молиться за вас и за короля, я
прочитала за него его коротенькую молитву после своей, чтобы мы попросили у
Бога всего, о чем просили ежевечерне.

Королева обняла принцессу и прижала ее к груди. Слезы, уже готовые
пролиться при виде забот славного Вебера, да еще и согретые набожностью
наследной принцессы, брызнули у нее из глаз и потекли по щекам; это были
слезы печальные, но лишенные горечи.

Она оставалась у изголовья принцессы, стоя неподвижно, похожая на ангела
Материнства, до той самой минуты, пока не увидела, что юная принцесса
закрыла глаза; королева почувствовала, как разжались пальцы, до той поры
сжимавшие ее руку в порыве нежной и глубокой дочерней любви.

Королева заботливо поправила руки дочери, укрыла ее одеялом, чтобы
девочка не замерзла, если комната остынет за ночь; затем она едва коснулась
губами лба будущей мученицы; поцелуй был легкий, как дуновение ветерка, и
нежный, словно сон. Наконец королева вернулась в свою комнату.

Комната эта была освещена четырехсвечевым канделябром.

Канделябр стоял на столе.

Стол был накрыт красным ковром.

Королева села за стол и уронила голову на крепко сжатые кулаки, ничего не
видя перед собою, кроме красного ковра.

Несколько раз она бессознательно встряхивала головой, пытаясь отвести