растить хлеба!
с коричневым полоска выскользнула из-под красноватых шуршащих
стеблей на берег, протянула шею к воде, попила и затихла -- то
была большая кобра с неподвижными глазами без век.
перебью ей хребет.
-- жизнь, восходящая или нисходящая, очень далекая от
освобождения. Великое зло сотворила, должно быть, душа,
воплотившаяся в такую форму.
воспитание не может искоренить ужас белого человека перед
Змеей.
зашипела и раздула шею.-- Да ускорится твое освобождение,
брат,-- безмятежно продолжал лама.-- Не знаешь ли ты случайно о
моей Реке?
ошеломленный Ким.-- Неужели даже змеи понимают твою речь?
головы кобры. Голова опустилась на пыльные кольца. -- Пойдем!--
позвал он через плечо.
какимито монотонными китайскими текстами, которые Ким принял за
заклинания. Повинуясь, он перепрыгнул через ручеек, а змея так
и не шевельнулась.
со лба.--А куда мы теперь пойдем?
ушедший от своей родины. Если бы вагон не наполнял мне голову
грохотом дьявольских барабанов, я в нем поехал бы теперь в
Бенарес... Но, поступая так, мы, пожалуй, пропустим Реку. Давай
поищем другую речку.
возделываемая почва дает по три, даже по четыре урожая в год;
бродили по плантациям сахарного тростника, табака, длинной
белой редиски и нольколя, сворачивая в сторону всякий раз,
когда вдали сверкала вода; в полдень поднимали на ноги
деревенских собак и сонные деревни, причем лама с невозмутимым
простодушием отвечал на вопросы, сыпавшиеся градом.
ли ктонибудь о такой Реке? Бывало, что люди смеялись над ним,
но чаще слушали рассказ до конца, приглашали путников присесть
в тени, выпить молока, поесть. Женщины повсюду были добры к
ним, а маленькие дети, подобно всем детям в мире, то робки, то
дерзки. Вечер застал их на отдыхе под главным деревом поселка,
где дома были с земляными стенами и земляными крышами. Они
беседовали со старшиной, когда скот возвращался с пастбища, а
женщины готовили ужин. Они вышли за пределы огородов,
опоясывающих голодную Амбалу, и находились теперь среди хлебов,
зеленеющих на протяжении многих миль.
принимать незнакомцев. Он вытащил наружу веревочную постель для
ламы, поставил перед ним горячую пищу, набил ему трубку и,
когда вечернее моление в деревенском храме окончилось, послал
за местным жрецом.
Лахора, о путешествии по железной дороге и о городской жизни, а
мужчины беседовали так же медлительно, как скот их жевал
жвачку.
жрецу.-- А ты как понимаешь его речи? Лама, закончив свой
рассказ, сидел, перебирая четки.
такими людьми. Вспомни того, который приходил в прошлом
месяце,-- факира с черепахой.
явился в видении и обещал ему рай без предварительного сожжения
на погребальном костре, если он пойдет в Праяг. Этот человек не
ищет ни одного из тех богов, которые известны мне.
-- ответил гладко выбритый жрец.-- Слушай,-- он обернулся к
ламе,-- в трех косах (шести милях) к западу отсюда пролегает
большая дорога в Калькутту!
сторону Хинда. Теперь вот что я скажу тебе, святой человек:
отдохни здесь до завтрашнего дня. Потом ступай по этой дороге
-- он имел в виду Великий Колесный Путь -- и проверяй все реки,
которые она пересекает, ибо, как я понимаю, твоя Река одинаково
священна на всем своем протяжении, а не в одной какой-нибудь
заводи или другом каком-нибудь месте. И тогда, если богам твоим
будет угодно, ты наверняка достигнешь своего освобождения.
впечатление на ламу.-- Мы начнем завтра же, и да снизойдет на
тебя благословение за то, что ты указал моим старым ногам такую
близкую дорогу.-- За этой фразой последовало низкое певучее
бормотанье на китайском языке. Даже жрец был потрясен, а
старшина испугался, не заклинание ли это, притом враждебное. Но
никто, взглянув на простодушное, оживленное лицо ламы, не мог
бы долго подозревать его в чем-либо.
табакерку, и со значительным видом взял понюшку. Он считал
своим долгом отплатить любезностью за любезность.
Ким болтал с девочкой в голубом платье, которая подкладывала в
огонь трещавший терновник.
зеленом поле придет в некий день и возвеличит его. Я думаю, что
он не совсем от мира сего. Он был послан мне неожиданно, чтобы
помочь в этом искании, и зовут его Другом Всего Мира. Жрец
улыбнулся.
резко пахнущих клубов дыма,-- кто ты такой?
ты бут (дух).
из города, название которого я позабыл...
прошлую ночь,-- шепнул Ким жрецу.
что желание моего челы исполнится через два дня. Но как он
толковал звезды, Друг Всего Мира?
звезда предвещает войну,-- торжественно ответил он. Кто-то
засмеялся над оборванной фигуркой, важно развалившейся на
кирпичной площадке под большим деревом. Но там, где туземец,
присмирев, приник бы к земле, белая кровь Кима заставила его
вскочить на ноги. -- Да, войну,-- подтвердил он.
голос,-- на Границе, как мне известно, война никогда не
кончается.
правительству, будучи туземным офицером только что
сформированного кавалерийского полка. Правительство отдало ему
хороший земельный участок в этой деревне и, хотя требования его
сыновей, ныне тоже успевших стать седобородыми офицерами, почти
разорили его, он все еще считался важным лицом. Английские
чиновники, вплоть до помощников комиссаров, сворачивали с
прямой дороги в сторону, чтобы нанести ему визит, и в этих
случаях он надевал военную форму прежних дней и стоял прямо,
как шомпол.
пронзительный голос Кима, удивляя его самого, перелетал через
быстро собиравшуюся толпу.
серьезно, словно расспрашивал равного себе. Тон его заставил
толпу проникнуться уважением к Киму.
мундиры и пушки.
воскликнул лама, усиленно нюхая табак от волнения.
человека. Начнется война -- война восьми тысяч красных
мундиров. Их поведут из Пинди и Пешавара. Это наверное.
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Херберт Фрэнк