Чтение 12–й страницы книги ~Морской волчонок~

ответить. В полной растерянности я выдавил из себя, заикаясь:

-- У меня... нет матери...

Суровые лица моряков смягчились. Раздались даже сочувственные
замечания, но помощник продолжал все так же насмешливо:

-- Ну, тогда отправляйся к отцу и скажи ему, чтобы он задал тебе
хорошую трепку.

-- У меня нет отца!

-- Бедняга, он, значит, сирота! -- жалостливо сказал один из матросов.

-- Нет отца...-- продолжал помощник, который казался мне бесчувственным
зверем.-- Тогда отправляйся к бабушке, дяде, тетке или куда хочешь, но чтобы
тебя здесь не было, а не то я подвешу тебя к мачте и угощу ремнем. Марш!
Понял?

По-видимому, этот зверь не шутил. Смертельно напуганный угрозой, я
отступил, повинуясь приказанию.

Я дошел до трапа и собирался уже сойти по сходням, как вдруг увидел
человека, который шел навстречу мне с берега. На нем были черный сюртук и
касторовая[18] шляпа. Он был похож на купца или другого горожанина, но
что-то во взгляде его подсказало мне, что это моряк. У него было обветренное
лицо и в глазах выражение, характерное для людей, проводящих жизнь на море.
И брюки из синей морской ткани придавали ему совсем не сухопутный вид. Мне
пришло в голову, что это и есть капитан.

Я недолго оставался в сомнении. Пройдя трап, незнакомец вошел на
палубу, как хозяин. Я услышал, как он на ходу бросал приказания тоном, не
допускающим возражений.

Он не остановился на палубе, а решительно направился к шканцам[19].

Мне показалось, что я могу еще добиться своего, если обращусь
непосредственно к капитану. Без колебаний я повернулся и последовал за ним.

Мне удалось проскочить мимо помощника и матросов, которые пытались
перехватить меня на бегу, и я настиг капитана у самых дверей его каюты.

Я ухватил его за полу.

Он удивленно обернулся и спросил, что мне нужно.

В нескольких словах я изложил свою просьбу. Единственным ответом мне
был смех. Потом, обернувшись, он крикнул одному из матросов:

-- Эй, Уотерс! Возьми карапуза на плечи и доставь на берег. Ха-ха-ха!

Не сказав больше ни слова, он спустился по трапу и исчез.

Объятый глубокой горестью, я почувствовал только, как крепкие руки
Уотерса подняли меня, пронесли по сходням, потом по набережной и опустили на
мостовую.

-- Ну-ну, рыбешка! -- сказал мне матрос.-- Послушай Джека Уотерса --
держись до поры до времени подальше от соленой воды, чтобы акулы тебя не
съели!

Помолчав и подумав немного, он спросил:

-- Ты сиротка, малыш? Ни отца, ни матери?

-- Да,-- ответил я.

-- Жаль! Я тоже был сиротой. Хорошо, что ты так рано потянулся в море,
это чего-нибудь да стоит. Будь я капитан, я бы взял тебя. Но я, понимаешь,
только рядовой матрос и ни черта не могу тебе помочь. Но я приду сюда опять,
а ты к тому времени, пожалуй, будешь маленько покрупнее. Вот возьми эту
штуку на память и вспомни обо мне, когда мы опять ошвартуемся в гавани, и,
кто знает, может быть, я выхлопочу тебе койку... А теперь -- до свиданья!
Иди домой, будь хорошим парнем и оставайся на суше до тех пор, пока не
вырастешь.

Проговорив это, добродушный матрос протянул мне свой нож, повернулся и
отправился обратно, а я остался один на набережной.

Пораженный таким неожиданно хорошим отношением, я смотрел ему вслед,
пока он не скрылся за фальшбортом[20]. Машинально положив нож в карман, я
некоторое время стоял, не двигаясь с места.
-==Глава XVII. НЕ ВЫШЕЛ РОСТОМ!==-

Размышления мои были не из приятных. Никогда еще в жизни я не был так
огорошен. Разлетелись в дым все мои мечты о том, как я буду брать рифы на
парусах, как увижу чужие страны. Все мои планы окончательно рухнули.

Я чувствовал себя униженным и опозоренным. Мне казалось, что все
прохожие знают, что случилось и в каком жалком положении я нахожусь. На
палубе, у борта, я видел ухмыляющиеся лица матросов. Некоторые громко
смеялись. Я не мог этого вынести и без оглядки побежал прочь. На набережной
лежали мешки с товарами, стояли большие бочки и ящики. Они не были собраны
вместе, а разбросаны повсюду, и между ними образовались проходы.

Я залез в один из таких проходов, где меня никто не мог увидеть и где я
сам не мог видеть никого. Там я почувствовал себя так, как будто избавился
от какой-то опасности,-- так отрадно убежать от насмешек, даже если их не
заслуживаешь.

Среди ящиков был один небольшой, подходящий для сидения. Я уселся на
него и стал размышлять.

Что мне делать? Отбросить все мечты о море и вернуться на ферму, к
ворчливому, старому дяде?

Вы скажете, что это было бы самым разумным и естественным в моем
положении. Может быть, вы и правы, но мне такой выход в голову не приходил.
Вернее, я решительно отбросил его, как только он пришел мне в голову.

"Нет,-- говорил я себе,-- я еще не побежден; я не отступлю, как трус.
Сделал один шаг -- сделаю и второй. Что в том, что меня не хотят брать на
это большое, важное судно? В порту стоят другие суда -- десятки других! На
любом из них мне будут рады. Я перепробую все, прежде чем переменю свое
решением

"Отчего мне отказали? -- спрашивал я себя, продолжая свой монолог.--
Отчего? Они даже не сказали, по какой причине. Ах, да! Маленький рост!
Говорили, что мне не закрепить снасть. Я хорошо знаю, что значит закрепить
снасть. Конечно, они хотели этим оскорбительным выражением сказать, что я
слишком мал, чтобы быть матросом. Но юнгой ведь я могу стать! Я слышал, что
бывали юнги и помоложе меня. Интересно, какой у меня рост? Эх, будь у меня
плотничья линейка, я бы измерил себя. Как глупо, что я этого не сделал дома!
Нельзя ли проделать это сейчас?"

Тут мои размышления прервались, потому что я заметил на одном из ящиков
надпись мелом: "4 фута". По-видимому, кто-то обозначил длину ящика, потому
что в высоту он не мог иметь четыре фута. Возможно, это была пометка
плотника или она была сделана для матросов, чтобы они знали, как грузить
ящик. Благодаря этой пометке я за три минуты узнал свой рост с точностью до
дюйма.

Я поступил так: лег плашмя на землю пятками к одному краю ящика, а
затем выпрямился и пощупал рукой, не соприкасается ли моя макушка с другим
концом ящика. Не хватало почти целого дюйма. Напрасно я изо всех сил
вытягивал шею -- я никак не мог дотянуться до края ящика. Впрочем, это не
имело большого значения. Ясно, что раз длина ящика четыре фута, значит, во
мне неполных четыре.

Я поднялся на ноги, обескураженный результатом измерения.

Мне никогда нс приходило в голову, что я такой маленький. Какой мальчик
не считает себя почти мужчиной! Но теперь я убедился в том, что
действительно мал ростом. Неудивительно, что Джек Уотерс назвал меня
рыбешкой, а другие объявили, что я не смогу закрепить снасть.

Уверившись в том, что я настоящий лилипут, я впал в полное уныние и
мысли мои приобрели мрачный оттенок. Теперь я знал, что меня не возьмут ни
на одно судно. Не бывало еще юнги такого маленького роста. Я таких не видал.
Наоборот, мне случалось встречать рослых парней, которые служили в командах
бригов и шхун, посещавших нашу гавань, и которых почему-то именовали
"юнгами". Нет, дело безнадежное! Придется вернуться домой. Но я опять уселся
на ящик и продолжал раздумывать. Уже в раннем детстве ум мой был склонен к
изобретательству. Скоро у меня зародился новый план, который, казалось,
вполне годился, чтобы осуществить мое первоначальное намерение.

Тут мне пришла на помощь память. Я вспомнил истории про мальчиков и
взрослых, которые тайком прокрадывались на суда и уходили с ними в море.
Когда суда отходили далеко от берега, беглецы покидали свои убежища и
продолжали путешествие в качестве матросов.

Воспоминания об этих отважных героях едва успели промелькнуть у меня в
мозгу, как я решил последовать их примеру. Я мгновенно принял решение:
спрятаться на борту какого-нибудь корабля -- ну, скажем, того же корабля, с
которого меня выгнали с таким позором. Это был единственный корабль в порту,
который готовился к отплытию. Впрочем, по правде сказать, если бы таких
кораблей была и дюжина, я все-таки выбрал бы "Инку".

Вы удивитесь, почему я избрал именно этот корабль, но это легко
объяснить. Я был так обижен на моряков, особенно на помощника капитана, за
невежливое обращение, что мне захотелось отомстить им.

Я знал, что они не выбросят меня за борт. Если не считать помощника,--
все они люди не жестокие. Конечно, они не упустили случая подшутить надо
мной, но некоторые из них пожалели меня, когда узнали, что я сирота.

Итак, решено: я отправляюсь в плавание на этом большом корабле --
наперекор помощнику, капитану и команде!
-==Глава XVIII. Я ПРОНИКАЮ НА КОРАБЛЬ==-

Но как пробраться на корабль? И как укрыться на нем? Вот какие
трудности тотчас встали передо мной.

Явиться на палубу только затем, чтобы снова быть изгнанным? Нельзя ли
подкупить кого-нибудь из матросов, чтобы они пропустили меня на палубу? Но
чем подкупить? У меня совсем не было денег. Мой кораблик и моя одежда --
последняя очень плохого качества -- вот и все, что мне принадлежало. Я бы
отдал кораблик, но минутное раздумье убедило меня в том, что ни один матрос
не оценит вещь, которую сам легко может сделать; я считал, что любой матрос,
если захочет, без труда смастерит кораблик. Нет, матроса не подкупишь
игрушкой, нечего и думать об этом!

Вспомнил! У меня ведь есть ценная вещь -- часы. Правда, это
обыкновенные, старомодные серебряные часы и стоят они немного, но идут
хорошо. Я получил их от моей бедный матери вместе с другими, более ценными,
но те присвоил дядя. Старые, дешевые часы мне разрешено было носить, и, по