неприятельского лагеря. Спал он мало, но крепко.
значительно уклониться к востоку; на восьмой день с вершины холма он увидел
Большую реку. Наводнения, дожди и ветры изрезали холм, на котором он стоял,
трещинами вырыли в нем ущелья, оторвали от него целые глыбы, но холм все еще
высился незыблемо, сопротивляясь деятельности стихий и жестоким ударам
метеоритов.
через равнины, покрытые травами и деревьями, поглощая родники, ручьи и
маленькие реки.
холодные ключи, для нее горные потоки размывали толщи гранитов, песчаников,
известняков, а тучи выжимали, словно губки, свои могучие легкие, для нее
подпочвенные воды спешили покинуть свои глинистые ложа. Свежая, пенистая,
стремительная там, где ее теснили берега, она на равнинах расширялась в
озера, разливалась болотами, разветвлялась вокруг островов. Гневно ревела на
водопадах, рыдала на порогах и стремнинах. Сама полная жизни, она порождала
вокруг себя неиссякаемую жизнь: в жарких областях и в прохладных, на тучных
наносных землях и на бедных, тощих суглинках - всюду взращивала она мощные
породы фиговых, оливковых и фисташковых деревьев, тенистых сосен, каменных
дубов, смоковниц, платанов, каштанов, грабов, буков и дубов, рощи орешника,
ясеня и березы, вереницы серебристых тополей, заросли ольхи и плакучих ив.
перламутром, плавало неисчислимое количество рыб, быстрых и медлительных,
скользили пресмыкающиеся, гибкие, как тростники, или шершавые и плотные, как
панцирь.
выводки гусей, зеленых уток, чернявок, чирков, цапель и ржанок, стаи
ласточек, чаек и дроздов пронизывали воздух, крики аистов, лебедей, куликов,
коростелей сливались с шумом ее вод. Вороны и ястребы с высоты облаков
сторожили добычу. На острых крыльях парили соколы, над высокими скалами
плавали коршуны; филин и сова рассекали ее мрак своими бесшумными крыльями.
По ее берегам проходил гиппопотам, покачиваясь, как ствол клена; среди
ивняков, крадучись, скользили куницы, водяные крысы с головами зайцев,
пробегали пугливые стада ланей, диких козочек, легкие табуны джигетаев и
лошадей, бродили полчища мамонтов, зубров и бизонов. Носорог погружал в ее
тину свою темную тушу. Кабан ломал старые ивы, тяжело тащил свою массу
пещерный медведь, миролюбивый и грозный, в лесах рыскали голодные пантеры,
рыси, леопарды; серый медведь, тигры, львы рвали теплую добычу; смрадный
запах выдавал присутствие шакала и гиены; стаи волков и собак пускали в ход
свое лукавство и терпение, охотясь за ранеными или сломленными усталостью
животными. Около нее в изобилии водились зайцы, полевые мыши, житники,
сурки, лягушки, жабы, ящерицы, гадюки, ужи и черви; гусеницы и личинки
кузнечиков, муравьев, пчел, шмелей, мух, шершней, бабочек, светляков,
тараканов и майских жуков... По ее быстринам плыли стволы деревьев, трупы
животных, опавшие листья, корневища и ветви.
струи, то серые, то зеленые омывали острова, лизали берег, кружились на
месте, образуя мутные водовороты. Вода, как и огонь, казалась уламру живым
существом, вода, как и огонь, то убывает, то вырастает, возникает из ничего,
катится через пространства, пожирает животных и людей; она падает с неба и
наполняет землю; неутомимая, она подтачивает скалы, уносит с собой камни,
песок, глину; ни одно растение, ни одно животное не может существовать без
нее; она рычит, свистит и стонет, она смеется, рыдает и поет; забирается в
щели, недоступные самому маленькому насекомому, и проникает даже под землю.
Она сильнее мамонтов и обширней леса. Вода спит в болоте, отдыхает в озере и
шагает большими шагами по руслу реки; она несется на перекатах и прыгает,
как тигр, на порогах.
зверей, но слабая от человека; они стеснят движение и сделают невозможной
охоту за огнем. Нао предпочел берег. Он обосновался на высокой сланцевой
скале. Края ее были обрывисты, верхняя часть образовывала площадку, где
могли поместиться десять человек. К сумеркам приготовления на ночлег были
закончены. Между уламрами и преследователями было достаточно большое
расстояние. Беглецы могли быть спокойными по крайней мере до половины ночи.
сырого мяса, орехов и грибов, воины наблюдали за темнеющей землей. Слабый
свет позволял еще различать если не противоположный берег, то по крайней
мере острова. Прошли дикие ослы; по откосу спустился табун лошадей: это были
коренастые животные, головы их казались огромными из-за густых спутанных
грив. В их движениях было много изящества, большие глаза излучали голубой
свет. Наклонившись над водой, лошади долго принюхивались к месту, полные
недоверия; быстро напившись, они убежали.
западе оставалась тоненькая пурпуровая полоска.
антилопу и оленя, нежели на человека.
рассвета. Затем двинулись вниз по течению Большой реки и вскоре встретили
мамонтов. Стадо их занимало пространство шириною в тысячу локтей, длиною в
три раза больше; они паслись, вырывая хрупкие растения и выкапывая корни.
Уламры с завистью смотрели на их спокойные уверенные движения. Иногда,
радуясь своей силе, животные гонялись друг за другом по мягкой земле или,
играя, дрались своими волосатыми хоботами. Под их огромными ногами
лев-великан оказался бы простым комком глины; своими бивнями они могут
вырвать с корнем дуб, а гранитной головой расколоть его в щепы.
не очень докучают.
Они знают крик своего вожака. Старый Гун говорит, что они умеют строиться в
ряды и совещаются, прежде чем отправиться в поход. Если мы сумеем разгадать
их знаки, мы заключим с ними дружбу.
бродил в одиночестве, ощипывая нежные побеги молодых тополей. Нао никогда
еще не встречал такого величественного животного. Ростом он достигал
двенадцати локтей. Густая грива, как у льва, покрывала его могучую шею.
Волосатый хобот казался самостоятельным существом, похожим одновременно на
ствол дерева и на змею.
что он их боялся.
льва и тигра, как червяка, он опрокинет десяток зубров одним толчком груди.
Нао, Нам и Гав - друзья большого мамонта!
говорил ему человек, и, качнув медленно хоботом ответил легким криком.
признают его силу.
каштанов и желудей и поднесут их в дар большому мамонту.
мамонты любят подводные стебли этих растений. Он сделал знак своим
спутникам, те нарвали целую охапку рыжеватых растений, тщательно вымыли их и
положили около мамонта. Приблизившись к нему на расстояние пятидесяти
локтей, Нао сказал:
друзья мамонта.
ему по вкусу. Пережевывая неторопливо вкусные стебли, он продолжал наблюдать
за людьми. Иногда поднимал свой хобот, принюхиваясь и помахивая им с самым
миролюбивым видом.
ног, под его хоботом, который выкорчевывал деревья, между двумя бивнями,
длинными, как туловище бизона. Рядом с мамонтом человек был как полевая мышь
рядом с пантерой. Одним движением животное могло его раздавить. Но молодой
воин дрожал не от страха, он дрожал от надежды и возбуждения. Мамонт,
обнюхивая, коснулся хоботом его тела. Нао, затаив дыхание, потрогал, в свою
очередь, это волосатое чудовище. Затем нарвал травы и молодых побегов и
поднес их в знак дружбы великану; он знал, что делает нечто необычайное,
имеющее глубокое значение. Его сердце преисполнилось гордостью.
Когда огромный хобот коснулся Нао, они прошептали:
пожирателей людей, охранит от животных и воды?
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Максимов Альберт
Корнев Павел
Березин Федор
Березин Федор