Да какая разница?!
чем теперь.
судебное заседание к Бойтону, поддерживая штаны руками через карманы
пиджака. Что же делать?
армейская штука, которую он всегда выкладывал из кармана, становясь на
весы в одежде. Так было в далекие добрые деньки до того, как цыгане
прибыли в Фэйрвью.
в Стрэтфорд?
получилась рваной и уродливой, но временно годилась. Халлек подтянул
штаны, продел и застегнул ремень, привел себя в порядок, надел пиджак и
покинул туалет. Впервые обратил внимание на то, как развеваются штанины
вокруг его ног - его тонких ног. А другие не замечали этого? - подумал он
с новой волной стыда. Видели, как скверно на мне сидят шмотки? Или делали
вид, что не замечают? Обсуждали...
шелестящей черной тоге судьи. Сердито посмотрел на Билли, который сделал
руками извиняющийся жест. Лицо Бойтона осталось непроницаемым: извинения
не приняты. И снова пошло нудное заседание. Кое-как Билли закруглил этот
рабочий день.
Смотрел на шкалу, не веря глазам своим. Долго смотрел.
лихорадочно, словно новые одеяния, которые будут ему в пору, все решат.
Купил и новый пояс "Ник", покороче размером. Он обратил внимание на то,
что знакомые перестали поздравлять его с потерей веса. С какого момента
это началось?
выпил, съел дополнительную порцию за ужином, хотя и не испытывал большого
желания. Еда тяжелым грузом легла в желудок. Миновала неделя, и новые
одежды перестали выглядеть элегантно - они стали висеть на нем мешковато.
отдавалось. Болела голова. Потом он обнаружит, что до крови прикусил
нижнюю губу. Образ весов в мыслях вызывал детский страх: они стали
гоблином, домовым в его жизни. Минуты три стоял он возле них, кусая нижнюю
губу, не замечая боли и солоноватого вкуса крови. Был вечер. Внизу Линда
смотрела по телевидению "Компанию Трех", Хейди на "Коммодоре" в кабинете
Халлека проверяла домашние расходы за неделю.
на весы.
мрачно сделал усилие, чтобы удержать свой ужин на месте, - питание было
ему необходимо, - горячие здоровые калории.
Хейди: "Они врут не в сторону плюса, а в сторону минуса". Вспомнил слова
Майкла Хаустона, который сказал, что при 217 он все равно на 30 фунтов
тяжелее нормы. "Но не теперь, Майкл", подумалось устало. "Теперь я... я -
Худеющий".
такое облегчение испытывает приговоренный к высшей мере, когда без двух
минут двенадцать являются надзиратель и священник, и звонка от губернатора
ждать бессмысленно. Оставались еще какие-то мелкие формальности, но конец
наступил. И все это было реальностью. Если обсуждать такое с окружающими,
они подумают, что он либо шутит, либо спятил, - в цыганские проклятия
больше никто не верил. А может быть, и никогда не верил: они были
деклассированы в мире, который наблюдал, как сотни морских пехотинцев
вернулись домой из Ливана в гробах; в мире, который следил за тем, как
заключенные из Ирландской Освободительной Армии довели себя голодовкой до
смерти. Мир был свидетелем и других подобных чудес, которые оказались
вполне реальны. Он убил жену старого цыгана с разлагающимся носом, а его
партнер по гольфу, любитель полапать чужих жен, судья Кэри Россингтон взял
да и отпустил его, только по плечу похлопал. И тогда старый цыган решил
свершить собственное правосудие над жирным юристом из Фэйрвью, которого
впервые жена решила обслужить рукоблудием в процессе управления
автомашиной. Правосудие, которое было бы по вкусу человеку вроде его
прежнего приятеля Джинелли.
направляющихся к месту казни. "Глаза не надо завязывать, отец... у
кого-нибудь есть сигаретка?" Он слабо улыбнулся.
ней мерцающий зеленый экран, чековая книжка - на клавиатуре, словно
музыкальные ноты. Обычная картина, повторяющаяся в первую неделю каждого
месяца. Однако она не выписывала чеков, и пальцы ее не бегали по клавишам:
просто сидела с сигаретой в руке. Когда обернулась к нему, Билли увидел в
ее глазах столько грусти, что у него сердце сжалось.
не замечать того, чего не хочется видеть... вроде того, как затягивал пояс
на несоразмерных брюках вокруг уменьшающейся талии, или не замечал темных
кругов под глазами супруги, этого отчаянного вопроса в ее глазах.
получше, и Халлек предположил, что Хейди просто довольна тем, что разговор
пошел в открытую. До того они не осмеливались затевать разговор на эту
тему. Точно так же в его конторе никто не осмелился говорить: "Твои шмотки
начинают походить на продукцию Омара, шьющего палатки, Билли-бой... У тебя
ничего там не растет злокачественного? Рачком тебя никто не наградил
случайно, Билли? А может, внутри у тебя растет этакая черная фиговина, что
все твои соки пожирает подчистую?" О, нет, подобной гадости никто никогда
не скажет - предпочтут, чтобы сам все обнаружил. Однажды на суде начинаешь
терять штаны, когда встанешь, и в лучших традициях Перри Мейсона говоришь:
"Я протестую, ваша честь!" - и никто ничего тебе не скажет, сделают вид,
что не заметили.
слова.
голова слегка пошла кругом. Нормально. Даже приятно. Лучше, чем тупой
страх, сопровождавший окончание "избирательного восприятия". - Она и так
знает, что я теряю в весе непрерывно. По ее глазам увидел. Просто до
сегодняшнего вечера я толком сам не знал, что вижу.
выражение сильного испуга, крайней тревоги, в глазах больше не было
сомнения и печали. - Метаболическая серия...
остановило его, и в последствии он так и не смог понять - что же именно...
разве что на какой-то миг, сидя сбоку у своего письменного стола, в то
время, как их дочь в другой комнате смотрела телевизор. Он ощутил лютую
ненависть к Хейди.
вышла в поток автомобильного движения, ярко вспыхнуло в сознании. Хейди
сидела рядом вплотную к нему, левой рукой обняла его за плечи, а правой -
прежде, чем он сообразил, что происходит, - расстегнула ему молнию на
брюках. Почувствовал, как ее опытные пальцы легко просунулись внутрь через
трусы.
и остановившимся взглядом) тем, что его приятели называли "дрочильные
книжки". В этих "дрочильных книжках" попадались как раз такие картинки -
"классная баба" держит в пальцах член мужика. В общем-то, ерунда - "мокрые
сны". Да только вот в тот момент Хейди ухватила его член. И начала
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Перумов Ник