возрасте.
необыкновенную реакцию или особую сообразительность, но я не
возразил, только улыбнулся и повернулся к девушке:
удивительно довольной улыбкой, что по какой-то неясной причине
я почувствовал себя обманщиком, а потом еще крепче сжала веки и
прижалась ко мне. Я попытался еще раз:
Нельзя ли мне их увидеть?
отодвинулась, положив мне ладони на плечи, а потом открыла
глаза широко, как ребенок, когда его об этом просят.
Но было в них что-то еще. Стеклянные, пустые, казалось, они не
отражают света. Они блестели, но блеском, который отразила бы
любая ее фотография, потому что весь он был на поверхности, за
ним таилась какая-то матовость.
рукав до локтя. Судя по очертанию ее тела, следовало ожидать
увидеть прекрасное предплечье, но ожидания не оправдались: на
нем виднелись ужасные следы неисчислимых уколов шприца. Труди с
дрожащими губами, испуганно взглянула на меня, будто опасаясь
нагоняя, стянула рукав вниз, забросила мне руки на плечи, вжала
лицо в мою шею и заплакала. Она плакала так, будто сердце у нее
разрывалось. Я погладил ее так осторожно, как можно погладить
кого-то, кто явно собирается нас удушить, и взглянул на ван
Гельдера.
сюда.
вы понимаете, что из порядочности по отношению к коллегам я
обязан.информировать их о таких вещах.
просто ответил ван Гельдер. - Труди!
еще сильней. И я начал испытывать что-то вроде кислородного
голодания.
полудня тебе полагается спать. - Знаешь сама, что сказал доктор.
Ну-ка в постель!
подслушивая под дверью, - в комнату вплыла удивительная особа.
Это была огромная и невероятно пышная женщина - назвать
походкой ее способ движения означало бы прибегнуть к грубому!
преувеличению, - одетая точно так же, как кукла Труди. Длинные
светлые косы, перетянутые цветными ленточками, свисали на ее
внушительный бюст. Судя по лицу, старому, в глубоких морщинах,
словно складчатая, грубая шкура, - ей уже перевалило за
семьдесят. Контраст между веселой цветастой одеждой и
косичками и тучной старой ведьмой, которая все это носила, был
разительным, странным, гротескным, почти отвратительным, но,
похоже, не будил таких чувств ни у ван Гельдера, ни у Труди.
утиную перевалку, проделала она это довольно быстро, - коротко
кивнула мне и молча, ласково, но решительно положила руку на
плечо Труди. Та сразу подняла глаза, слезы в них высохли так же
мгновенно, как накатились, она покорно кивнула, сняла руки с
моей шеи и встала. Подошла к ван Гельдеру, забрала свою куклу,
поцеловала его, приблизилась ко мне, поцеловала меня так же
естественно, как ребенок на ночь, и почти выбежала из комнаты,
а Герта выплыла вслед за ней. У меня вырвался долгий вздох, и
стоило труда удержаться и не вытереть лоб.
слышался упрек. - О Труди и Герте. Кто она вообще такая -
Герта? Нянька?
сделал длинный глоток виски, словно без него никак не обойтись,
я сделал то же самое, мне это было еще нужнее. - Это экономка
еще моих родителей, с острова Хейлер на Зейдер-Зее. Вероятно,
вы заметили, что они там, как бы это выразиться, немного
консервативны, если говорить об одежде. Она у нас всего
несколько месяцев, но сами видите, какое влияние имеет на
Труди.
всегда будет столько. Она не моя дочь, как вы, верно,
догадались, но я не мог бы сильнее любить собственную дочь. Она
приемная дочь моего брата. Я работал с ним на Кюрасао до
прошлого года - занимался наркотиками, а он был в службе
безопасности голландской нефтяной компании. Его жена умерла
несколько лет назад. А в прошлом году он сам и моя жена погибли
в автомобильной катастрофе. Кто-то должен был взять Труди к
себе. Я это сделал. Признаться, не хотел ее брать, а теперь не
смог бы жить без нее. Она никогда не будет взрослой, господин
майор.
их счастливого начальника нет никаких других забот и горестей,
кроме как засадить за решетку как можно больше злоумышленников.
Сострадание и сочувствие никогда не были моим амплуа, так что я
не нашел ничего лучше вопроса:
как брат узнал...
много?
собой в парк Вондел. Труди обожает кормить птиц. А после
полудня спит. Правда, к вечеру Герта иногда устает и рано
засыпает, а меня часто не бывает дома...
нет денег, чтобы платить за наркотики. Они глупцы и не дают
себе отчета, что я скорей предпочту видеть, как она медленно
умирает на моих глазах, чем сдамся.
часа в сутки.
просьба автоматически передается в службу здоровья. И что
тогда?
недоразвитых? Больше бы она оттуда не вышла.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
и снабженные примечаниями акты, а также истории отдельных дел,
переданные мне в бюро полковника де Графа. Они охватывали все
известные случаи употребления наркотиков, а также проводившиеся
за последние два года в Амстердаме - с успехом или без -
расследования этих дел. Материал был очень интересен - для
того, кого интересуют смерть или потеря человеческого облика,
самоубийства, разрушенные семьи и погубленные карьеры. Но для
себя я не нашел там ровным счетом ничего. Битый час прошел в
попытках связать между собой разные документы, но не возникло и
намека на сколь-нибудь определенный порядок. Я сдался. Такие
прекрасно подготовленные профессионалы, как де Граф и ван
Гельдер, наверняка убили много часов на это бесплодное занятие,
и коль скоро им не удалось установить тут никакой
закономерности, то у меня шансов не было. Ранним вечером я
спустился в фойе и отдал ключ. Улыбке портье, сидящего за
конторкой, на сей раз недоставало прежнего оскала, она была
почтительной, даже раболепной. Очевидно, ему приказали испытать
новую систему.
нравилось мне еще меньше, чем его нормальное поведение. -
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Фазиль Искандер
Плотников Александр
Сертаков Виталий