того же организма в однообразной смене единичных временных существовании.
основе, по благодаря развитию сознания и сознательного общения она
заворачивается историческим процессом все в более и более обширные круги
социальных и культурных организмов. Эти социальные организмы производятся
тою же жизненною творческою силою любви, которая порождает и организмы
физические. Эта сила непосредственно создает семью, а семья есть образующий
элемент всякого общества. Несмотря на эту генетическую связь, отношение
человеческой индивидуальности к обществу - существенно иное, нежели
отношение животной индивидуальности к роду: человек не есть преходящий
экземпляр общества. Единство социального организма действительно
сосуществует с каждым из его индивидуальных членов, имеет бытие не только в
нем и чрез него, но и для него, находится с ним в определенной связи и
соотношении: общественная и индивидуальная жизнь со всех сторон взаимно
проникают друг друга. Следовательно, мы имеем здесь гораздо более
совершенный образ воплощения всеединой идеи, нежели в организме физическом.
Вместе с тем здесь начинается извнутри (из сознания) процесс интеграции во
времени (или против времени). Несмотря на продолжающуюся и в человечестве
смену поколений, есть уже начатки увековечивания индивидуальности в религии
предков - этой основе всякой культуры, в предании - памяти общества, в
искусстве, наконец, в исторической науке. Несовершенный, зачаточный
характер такого увековечения соответствует несовершенству самой
человеческой индивидуальности и самого общества. Но прогресс несомненен, и
окончательная задача становится яснее и ближе.
взаимном исключении существ друг другом, то истинная жизнь есть то, чтобы
жить в другом, как в себе, или находить в другом положительное и
безусловное восполнение своего существа. Основанием и типом этой истинной
жизни остается и всегда останется любовь половая, или супружеская. Но ее
собственное осуществление невозможно, как мы видели, без соответствующего
преобразования всей внешней среды, т. е. интеграция жизни индивидуальной
необходимо требует такой же интеграции в сферах жизни общественной и
всемирной. Определенное различие, или раздельность, жизненных сфер, как
индивидуальных, так и собирательных, никогда не будет и не должно быть
упразднено, потому что такое всеобщее слияние привело бы к безразличию и к
пустоте, а не к полноте бытия. Истинное соединение предполагает истинную
раздельность соединяемых, т. е. такую, в силу которой они не исключают, а
взаимно полагают друг друга, находя каждый в другом полноту собственной
жизни. Как в любви индивидуальной два различные, но равноправные и
равноценные существа служат один другому не отрицательною границей, а
положительным восполнением, точно то же должно быть и во всех сферах жизни
собирательной; всякий социальный организм должен быть для каждого своего
члена не внешнею границей его деятельности, а положительною опорой и
восполнением: Как для половой любви (в сфере личной жизни) единичное
"другое" есть вместе с тем все, так с своей стороны социальное все, в силу
положительной солидарности всех своих элементов, должно для каждого из них
являться как действительное единство, как бы другое, восполняющее его (в
новой, более широкой сфере) живое существо.
братские (и сыновние - по отношению к прошедшим поколениям и их социальным
представителям), то связь их с целыми общественными сферами - местными,
национальными и, наконец, со вселенскою - должна быть еще более внутреннею,
всестороннею и значительною. Эта связь активного человеческого начала
(личного) с воплощенною в социальном духовно-телесном организме всеединою
идеей должна быть живым сизигическим отношением. Не подчиняться своей
общественной сфере и не господствовать над нею, а быть с нею в любовном
взаимодействии, служить для нее деятельным, оплодотворяющим началом
движения и находить в ней полноту жизненных условий и возможностей - таково
отношение истинной человеческой индивидуальности не только к своей
ближайшей социальной среде, к своему народу, но и ко всему человечеству. В
Библии города, страны, народ Израильский, а затем и все возрожденное
человечество или вселенская Церковь представляются в образе женских
индивидуальностей, и это не есть простая метафора. Из того, что образ
единства социальных тел не ощутителен для наших внешних чувств, никак не
следует, чтоб его вовсе не существовало: ведь и наш собственный телесный
образ совсем неощутителен и неведом для отдельной мозговой клеточки или для
кровяного шарика; и если мы как индивидуальность, способная к полноте
бытия, отличаемся от этих элементарных индивидуальностей не только большею
ясностью и широтою разумного сознания, но и большею силой творческого
воображения, то я не вижу надобности отказываться от этого преимущества.
Как бы то ни было, с образом или без образа, требуется прежде всего, чтобы
мы относились к социальной и всемирной среде как к действительному живому
существу, с которым мы, никогда не сливаясь до безразличия, находимся в
самом тесном и полном взаимодействии. Такое распространение сизигического
отношения на сферы собирательного и всеобщего бытия совершенствует самую
индивидуальность, сообщая ей единство и полноту жизненного содержания, и
тем самым возвышает и увековечивает основную индивидуальную форму любви.
постепенно разрушая ложные или недостаточные формы человеческих союзов
(патриархальные, деспотические, односторонне-индивидуалистические) и вместе
с тем все более и более приближаясь не только к объединению всего
человечества, как солидарного целого, но и к установлению истинного
сизигического образа этого всечеловеческого единства. По мере того, как
всеединая идея действительно осуществляется чрез укрепление и
усовершенствование своих индивидуально-человеческих элементов, необходимо
ослабевают и сглаживаются формы ложного разделения, или непроницаемости
существ в пространстве и времени. Но для полного их упразднения и для
окончательного увековечения всех индивидуальностей, не только настоящих, но
и прошедших, нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни
социальной или собственно-человеческой, и включил в себя сферу космическую,
из которой он вышел. В устроении физического мира (космический процесс)
божественная идея только снаружи облекла царство материи и смерти покровом
природной красоты: чрез человечество, чрез действие его
универсально-разумного сознания она должна войти в это царство изнутри,
чтобы оживотворить природу и увековечить ее красоту. В этом смысле
необходимо изменить отношение человека к природе. И с нею он должен
установить то сизигическое единство, которым определяется его истинная
жизнь в личной и общественной сферах.
младенчествующего человечества, или чужою ему рабою, вещью. В эту вторую
эпоху одни только поэты сохраняли еще и поддерживали хотя безотчетное и
робкое чувство любви к природе как к равноправному существу, имеющему или
могущему иметь жизнь в себе. Истинные поэты всегда оставались пророками
всемирного восстановления жизни и красоты, как хорошо сказал один из них
своим собратьям:
вас благовонные розы Вечно восторга блистают слезами.
В радугах ваших прозрачно-воздушных Неба родного мне чудятся ласки.
только к его социальной, но и к его природной и всемирной среде - эта цель
сама по себе ясна. Нельзя сказать того же о путях ее достижения для
отдельного человека. Не вдаваясь в преждевременные, а потому сомнительные и
неудобные подробности, можно, основываясь па твердых аналогиях космического
и исторического опыта, с уверенностью утверждать, что всякая сознательная
действительность человеческая, определяемая идеею всемирной сизигии и
имеющая целью воплотить всеединый идеал в той или другой сфере, тем самым
действительно производит или освобождает реальные духовно-телесные токи,
которые постепенно овладевают материальною средою, одухотворяют ее и
воплощают в ней те или другие образы всеединства - живые и вечные подобия
абсолютной человечности. Сила же этого духовно-телесного творчества в
человеке есть только превращение или обращение внутрь той самой творческой
силы, которая в природе, будучи обращена наружу, производит дурную
бесконечность физического размножения организмов.
истинною сущностью всеобщей жизни, я исполнил свою прямую задачу -
определить смысл любви, так как под смыслом какого-нибудь предмета
разумеется именно его внутренняя связь со всеобщею истиной. Что касается до
некоторых специальных вопросов, которые мне пришлось затронуть, то я
предполагаю еще к ним вернуться.
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий