его убили, Крылатые Шлемы не стали бы волноваться по этому поводу. Алло
почувствовал это тоже и разволновался.
они обещали отдать всю Южную Британию, собрав сначала с нее дань.
что мой генерал мертв".
прочтем тебе его последние слова?"
Кроме того, этому человеку я обязан жизнью. Вот тебе доказательство!" И он
бросил мне письмо с такой знакомой печатью Максима.
Читать я не могу, но тут есть по крайней мере один знак, который говорит
сам за себя". Он указал на темное пятно на конверте, и я с тяжелым сердцем
понял, что это кровь доблестного Максима.
слуги!"
же, варвары!"
пергамента и глухим голосом начал читать:
некогда император Галлии и Британии, ныне же узник, ждущий смерти в лагере
Феодосия, свое предсмертное здравствуй и прощай!"
Теперь вы должны идти с нами".
вспыхнул, как девушка. А Пертинакс продолжал читать:
против тех, кто желал зла мне, и если я когда-либо причинил зло вам, то я
раскаиваюсь и прошу вашего прощения. Три мула, на которых я пытался ехать,
разорвали меня на части, как и предсказывал твой отец, Парнезий. В двух
шагах от палатки меня ждет обнаженный меч, чтобы предать меня той же
смерти, какой я предал Грациана. Поэтому я, ваш Генерал и Император,
посылаю вам почетную и добровольную отставку от службы мне, на которую вы
вступили не ради денег и положения, а потому -- и эта мысль согревает мое
сердце -- потому что вы любили меня!"
возможно, ошиблись в своих суждениях о его слугах!"
удалось их использовать, не сетуйте на меня. Мы сыграли с богами неплохую
партию и не по маленькой, но они метали фальшивые кости [*54], и вот мне
приходится расплачиваться. Помни, что меня не будет, но Рим остается и Рим
будет вечно! Передай Пертинаксу, что его мать в безопасности в Никее, а за
ее деньгами следит префект города Антиполиса. Передай привет своему отцу и
матери, чья дружба была для меня ценным приобретением... Если бы все шло
хорошо, то в этот же день я послал бы вам три легиона. Не забывайте меня.
Мы боролись вместе. Прощайте! Прощайте! Прощайте!"
обратно за пазуху.
уступят. Я рад этому". И он протянул нам руку.
вправе служить кому хотите и править чем пожелаете. Присоединяйтесь -- не
надо даже вливаться в наше войско -- просто идем вместе!"
извините..." И сквозь раскрытую дверь он указал на заряженную и взведенную
катапульту.
компания. Интересно, кем из нас насытятся волки и акулы до того, как
растает снег?"
ответ, и хотя они только рассмеялись, я заметил, что мои наугад брошенные
слова обеспокоили их.
больше, чем собака. Как только я покажу им наши тайные тропинки через
болота, они и отшвырнут меня, как ненужного пса".
сказал Пертинакс, -- пока не убедился бы, что Рим не может спасти Стену".
-- мира для своего народа". И он, спотыкаясь и проваливаясь в снегу,
побрел за рослыми Крылатыми Шлемами.
что очень плохо для нестойких войск. Сначала Крылатые Шлемы нападали
только с моря, как делали это и раньше, а мы, как и раньше, встречали их с
берега катапультами -- и им хватило по горло. Долгое время они не
отваживались ступить на землю своими утиными ногами, и мне кажется, что
когда дело дошло до показа троп через болота, пиктам было стыдно или
страшно раскрыть все тайны своего народа. Мне это рассказал один пленный
пикт. Они были нашими шпионами в такой же степени, как и врагами, потому
что Крылатые Шлемы притесняли их и отнимали зимние припасы. О забитый
народец!
гонцов на юг узнать, нет ли каких новостей из Британии, но среди
опустевших лагерей, где раньше стояли войска, этой зимой бегали лишь
голодные волки, и ни один из гонцов не вернулся. Еще у нас не хватало
корма для пони. Десятерых держал я, столько же Пертинакс. Мы ели и спали в
седле, разъезжая на восток и на запад, а потом съедали своих изможденных
животных. Беспокойство доставляли и наши горожане, пока я не собрал их
всех в одном месте позади центральной башни Гунно. С обеих сторон от нее
мы разрушили Стену, чтобы соорудить что-то вроде крепости. Мы, римляне,
лучше сражаемся сомкнутым строем.
человека сон или снежная буря. Мне кажется, мы и во сне сражались. Я, по
крайней мере, помню только два момента: как я поднимался, а потом
спускался со Стены, как будто между этими моментами ничего не было, хотя
мой голос охрип от криков, а меч был в крови.
приходилось наиболее туго, туда они и бросались с особым остервенением.
Это было тяжело для нас, но зато удерживало их от броска в Британию.
названия захваченных у нас башен и даты, когда это происходило. Нам
хотелось оставить какую-то запись.
от огромной статуи богини Рима, рядом с домом Рутилиануса. Клянусь светом
солнца, этот толстый старик, которого мы совсем не принимали в расчет, при
звуках трубы просто помолодел! Помню, как он называл свой меч оракулом.
"Послушаем, что скажет нам оракул, -- бывало, повторял он, прикладывая меч
к уху и многозначительно кивая головой. -- Этот день Рутилианусу еще
позволено прожить", -- заявлял он, засучивал рукава и, пыхтя и сопя,
сражался до поздней ночи. И пусть нам не всегда хватало хлеба, зато его
вдоволь заменяли шутки и веселье.
сторон к центральной башне. Несколько раз Алло тайно передавал нам, что
помощь близка. Мы этому не верили, но наших солдат это подбадривало.
сражались во сне, так во сне и освободились. Крылатые Шлемы вдруг оставили
нас в покое -- сначала на одну ночь, потом еще на день, а это очень много
для измотавшегося человека. Сначала мы спали настороженно, готовые в любую
секунду вскочить и драться, а затем -- как бревна, каждый на том месте,
где он упал. О боже, чтоб вам никогда не пришлось спать так! Проснувшись,
я увидел, что башни полны незнакомых солдат, которые смотрели, как мы
храпим. Я толкнул Пертинакса, и мы оба вскочили, схватившись за оружие.
сражаетесь с Феодосием? Посмотрите по сторонам!"
не было. Мы посмотрели на юг, где снег был чист, и увидели Орлов
расположившихся там двух легионов. На востоке и западе полыхало пламя и
шел бой, но у центральной башни все было спокойно.
Где ваши Капитаны Стены?"
ведь вы старики, совсем, совсем седые".
какая же нас ждет судьба, о юное и упитанное создание?"
Покажите мне письмо, написанное Максимом перед смертью, тогда я, может
быть, поверю".
Трубников Александр
Самойлова Елена
Сапковский Анджей
Посняков Андрей
Березин Федор
Орловский Гай Юлий