Насовсем?" Он обозлился тогда, чем-то не нравилась ему улыбка эта, тон,
голос этот вибрирующий... И смех, тот самый, что впервые услышал он у метро,
в Москве: "Идет! Тогда уж лучше у меня - зеркала есть!"
не покинув машины. Ни о пуле в березе, ни о Миллнзе говорить, конечно,
нельзя, да сподвижники заткнули бы уши, открой Бузгалин рот: когда никто
никому не доверяет, лучше ни о чем не спрашивать, иначе столы начальства
будут завалены доносами; да, никому ничего доверять нельзя, но чтоб
тотальное недоверие не перешло во взаимную и всеразлагающую слежку, созданы
инструкции: что кому можно сообщать, а что - никому и ни в коем случае.
пешкой не употребишь, о нем к тому же Бузгалин не докладывал, а если бы
сейчас рассказал - то сколько месяцев ушло бы на уточнения. А уже перетрясли
и перещупали всю флору и фауну Америки в поисках подходящей фигуры, которую
можно подставить взамен неизвестно кого (в тьме вариантов Бузгалин
заблудился уже); дотошнейше изучили дела на действующую и законсервированную
агентуру; пропущенные сквозь сито люди опадали все утолщающимся слоем, и в
день, когда газовая контора назначила точную дату подключения к трубе,
оказалось вдруг, что искомое - давно лежит под рукой и давно мозолит глаза.
Два человечка замаячили многообещающе, призывно даже, чрезвычайно любопытные
представители рода американского, об одном из которых поведала разговорчивая
Жозефина - о дядюшке своем. Этот тип из породы никогда не стареющих
весельчаков всегда норовил сорвать с ветки недозревший плод, когда-то
пытался совратить племянницу, за что был выдворен из дома и на глаза
Жозефине (и мужу ее - тоже!) уже много лет не попадался, остепенился, стал
признанным консультантом в фирме по сделкам с недвижимостью, был глухо
упоминаем в семейных разговорах и в настоящее время пребывал в
неизвестности. Более точные подробности могла дать сама скучавшая в
гаванской клинике Жозефина.
товарищу по прозвищу "Наркоман". Назвали его так не потому, что агент
пристрастен был к порошкам или травкам известного свойства; этим псевдонимом
наградил его один из прежних кураторов, агент некогда прославился в роли
вербовщика, составляя обширные списки тех, кто, как и он, готов за малую, но
ежемесячную плату подпитывать себя денежными инъекциями, мало чем отличаясь
от морфиниста, который в оправдание своей пагубой страсти хочет всех
обратить в потребителей этого зелья; было это еще в 50-х годах, когда
работали по старинке, и с информатором вежливо распрощались, поскольку из-за
жадности тот на любого годного к разработке человека навешивал столько
грехов, что порою вполне достойные люди прогибались под тяжестью их.
Товарища этого вытащили из небытия. Приказали: изучить владельца такой-то
фирмы (имелся в виду Кустов) на предмет возможной вербовки. Размороженный
товарищ вскачь пустился по Америке, гордый оказанным доверием, невидимой и
неназойливой мухой повился над Кустовым и к кандидатуре указанного ему
владельца фирмы отнесся весьма скептически - бабник, пьет напропалую, сорит
деньгами, любитель дешевых эффектов: на благотворительном вечере швырнул
пятьсот долларов в пользу голодающих детей, чтоб репортеры отметили это
событие в газетах. О том, что меценатствующий владелец фирмы прогорел на
пылесосах, размороженный информатор не знал, тем оглушительнее были эти
сведения. Выяснилось к тому же, что рядом с Кустовым нет никакого агента
ФБР, то есть Мартина.
водка, пиво, квас - все с холода, все само собой переливается в желудки, а
балык, буженина, малосольные огурчики, грибочки (опята и белые)
перекладываются с тарелок в три рта; неизменные мужские шуточки, какими
сопровождается выпивка, где она ни случилась - в заблеванной пивной на
Зацепе или в "Уолдорф Астории"; план разработан и выглядит вполне прилично:
Бузгалин просачивается на Запад самым верным и безопасным путем, под плотным
надзором натасканных резидентур, заслоненный ими от бдительных взоров, всего
с двумя сменами документов (Вена и Париж); все рассчитано до мельчайших
подробностей, свои люди расставлены по всему маршруту...
инвентарь в январе, и одна из них так и не была найдена, и кто ею
пользовался - неизвестно. Вполне возможно, что оплачивал ею покупки в
универмагах Вашингтона сам полковник (или подполковник), хозяин квартиры;
начальникам будто невдомек, что тайны банковских вкладов, права личности и
прочее - сущий бред, они в США попираются на любом уровне, пропавшая
карточка же выдана банком, который не один год знает мистера Эдвардса. Брать
же в банке чековую книжку уже небезопасно, это начальники понимают. Как и
то, что кредитная карточка была уворована, а это принято на Руси, где
присвоение государственного имущества есть наивернейшее и наинадежнейшее
приобщение к делам всероссийским. Пять тысяч долларов наличными на всю
операцию - такая сумма обещалась ими взамен кредитных карточек, и
настороженный Бузгалин понял, чем объясняется щедрость, когда последовало
еще одно признание. Сеть, конечно, уже не спасти, но Кустов давал сведения о
множестве лиц, доступных вербовке или склонных к ней, и среди сотен более
или менее изученных им людей многие оказались готовыми к полному и
откровенному сотрудничеству. Теперь над ними установят надзор, что, с одной
стороны, полезно, а с другой... Бузгалину и надо предотвратить грядущие
последствия грандиозной чистки. Принять необходимые меры. Необходимые и
единственно нужные! Потому что тщательный анализ установил: майор Кустов
работает под контролем ФБР, сознательно вводя в заблуждение как само ФБР,
так и советскую разведку, и кого он больше предает - надо выяснить там, на
месте.
не относящиеся словечки: отель "Амбассадор" (из номера его когда-то вытащили
в свернутом ковре оглушенного человека), МИ-6 (английская разведка, якобы
убивавшая изменников за пределами страны), название американского фильма
(рязанские ребята переправляют на подводную лодку кого-то с англосаксонской
внешностью). Такие полусумасшедшие и потому до конца не высказанные
предположения - для того, чтоб при свидетелях прийти к выводу: нужны не эти,
а какие-то другие меры.
перебрать все возможные и невозможные варианты, и все промелькнувшие в его
памяти случаи были похоронены жестким уточнением: Кустова надо доставить
сюда - до того, разумеется, как он там развяжет язык. Что касается Мартина,
то полная свобода действий. Самая последняя шифровка (по резервному каналу)
гласила: "Тщательно взвесив события последнего года, пришел к выводу о
невозможности коммерческой деятельности в стране пребывания. Мартин
настаивает на отказе от возвращения в СССР, мотивируя это языковыми
барьерами. Думаю, что обращение к президенту Бразилии будет благосклонно
принято иммиграционными властями. Жду ваших указаний. До сих пор не получил
фотографий. Где Жозефина? Корвин".
можно и нужно считать покушением на измену Родине, шифровка - достаточно
убедительный материал для военной прокуратуры и заочного приговора, известно
какого. Не исключено, правда, что шифровка составлялась под диктовку ФБР,
потому и ответ Кустову предназначался не столько ему, сколько криптологам
ЦРУ и ФБР. "Советами Мартина не пренебрегайте, однако следует все тщательно
взвесить и фирму вытащить из неприятностей. Временно отойдите от дел и
уезжайте в отпуск, оставив за себя Корвина. О вашем желании обратиться за
помощью к президенту доложено, решение - не исключено, что удовлетворяющее
вас, - доставит знакомый вам человек, который нами вызывается из отпуска,
хотя до полного ознакомления им с шедеврами Прадо еще далеко..."
установив заодно доверительные контакты с хозяйским псом; рассказаны были
(не Бузгалиным) залихватские истории из западноевропейской жизни, начальник
американского направления вспомнил о погранзаставе, с которой начинал
службу, и роте связи неподалеку, сплошь из девиц; "Товарищ старший
лейтенант! - докладывали на стрельбище связистки, получая патроны. -
Ефрейтор Иванова за тремя пистонами прибыла!" Посмеялись (кроме Бузгалина).
(Бузгалин спрашивал) вопрос, бестактный, но более чем уместный. И ответ был
получен - оттопырились три пальца; минут на семь-восемь воцарилось полное
молчание, дававшее всем сотрапезникам возможность и право что угодно думать
о трех провалах; три нелегала схвачены, один из них с поличным, до остальных
будто бы докопались, однако все три провала - результат единой, со
стратегической целью, операции. Три ареста, все с минимальной оглаской, но
они дорогого стоят. Нигде по службе и в быту эти трое не пересекались, не
было в Москве и человека, который по каким-либо косвенным признакам мог
знать их, то есть ни на кого нельзя направить подозрение. И означает это
следующее: предатель сидит в самом управлении, занимая кабинет, через
который проходит емкая информация. Еще два года назад контрразведка
поставлена о сем в известность, ничего плодоносящего установить не удалось,
расследование будто уперлось в высокую и плотную стену. О предателе сообщил
и купленный за очень хорошие деньги человек, занимавший крупный, очень
крупный пост в ЦРУ, и это печально: разоблачение предателя в своих рядах
очень явно и нехорошо повлияло бы на устойчивость агента в Ленгли. То есть
оба предателя как бы дополняли друг друга, вместе составляя некое
необходимое и достаточное условие существования обоих разведцентров, где
никто никогда столь еретических взглядов не излагал, про себя мысля: а ведь
это самый желательный вариант, только так и можно предотвратить войну. (Миру
ничего не грозило б, сиди на пусковой кнопке американских ракет офицер
Советской Армии, а руку на русской кнопке держи американец.) И здесь знали о
предателе, и там, и знание вынуждало работать особо бдительно и напряженно.
Более того, становилось с каждым годом все очевиднее, что разоблачение
одного из них (любого!) повлечет последствия, которые приведут к
Лукин Евгений
Мурич Виктор
Свержин Владимир
Мичурин Артем
Акунин Борис
Трубников Александр