выгнали из университета и он уехал на Дальний Восток, работает коллекто-
ром в геологическай партии, и она уехала сюда, а почему именно сюда? -
может быть, он бродит по Сахалину или в Приморье?
вошел Марусин Степа, старший сержант.
как всегда, туго перетянутый ремнем, и, как всегда, шутил:
заблестели, и губы, как всегда, складывались в улыбку.
нению особого задания. Форма одежы - зимняя парадная. Поняли? Повторите!
как ножки рояля, его сапоги и ременная бляха. На нем сегодня какая-то
новая форма: короткая теплая куртка с откинутым назад капюшоном из сине-
го искусственного меха.
под ремнем. - Между прочим, девчата, завтра на материк лечу.
цать", а оттуда на реактивном до столицы, а там уж...
ее слабость - разные стекляшечки, огромные клипсы, бусы, броши.
комнату. - Мамаша у меня померла. Скончалась, в общем. Третьего дня те-
леграмма была. Вот, отпускает командование. Литер выписали, суточые. Все
как положено.
рез два дня буду на месте. Вчера родичам телеграмму дал, чтоб без меня
не хоронили. Ничего, подождать могут. А, девчата? Даже если нелетная по-
года будет, все равно. Как считаете, девчата? Время-то зимнее, можно и
подождать с этим делом, а?
козырек:
це.
На кровати у нее, заваленная горой подушек, стояла кастрюля. И. Р. сняла
подушки и поставила кастрюлю на стол.
могут и подождать.
гут.
так можете говорить?
подтянутость и весь его вид - "на изготовку", его пронзительный, немного
даже визгливый голос, и весь его блеск, и стук подкованных каблуков, и
портсигар, и часы, и новая форма, и потом вдруг тихие его слова, а Мару-
сины стекляшки показались мне сейчас не смешными, а странными, когда она
стояла перед своим женихом, а желтый лучик от броши уходил вверх, к по-
толку.
другом два подвыпивших бетонщика. Дверь в одну комнату была открыта, из
нее валили клубы табачного дыма, слышалась музыка и громкие голоса пар-
ней. Они отмечали получку.
за мной захлопнулась, и сразу наступила тишина. Это был как будто совсем
другой мир после духоты и шума нашего общежития. Луна стояла высоко над
сопками в огромном черном небе. Над низкими крышами поселка белели под
луной квадратные колонны клуба. Где-то скрипели по наезженному снегу ти-
хие шаги.
ном бревне сидели Степа и Маруся. Они сидели не рядом, а на расстоянии,
две совсем маленькие фигурки под луной, а от них чуть покачивались длин-
ные тени. Маруся всхлипывала, плечи Степы тряслись. Мне нужно было прой-
ти мимо них, другого пути к магазину не было.
сал о тебе, она о тебе знала.
доехать. Время зимнее, не убивайся.
она отшлепала меня за что-то. Не больно было, но обидно. Когда два года
назад умерла наша тетя, я очень сильно горевала и плакала. Тетю я помню
отлично, тетя для нас с сестрой была как мама. А где сейчас наш отец?
Где он бродит, как работает? Кто- то его видел в Казахстане. Как его ра-
зыскать? Его необходимо разыскать, думала я, мало ли что - авария или
болезнь.
ков, улиц и тупиков - и вскоре вышла на площадь.
может быть скоро, эта площадь станет ровной и ветер будет завивать снег
на ее асфальте, красивые высокие дома окружат ее, а в центре будет сто-
ять большой гранитный памятник Ильичу, летом здесь будут проходить моло-
дежные гулянья, а пока что эта площадь не имеет названия, она горбата,
как край земли, и пустынна.
тились окна продуктового магазина и закусочной.
щадь. В центре, где из снега торчало несколько саженцев и фигура пионе-
ра-горниста из серого цемента, я остановилась и посмотрела на гряду со-
пок. Отсюда можно видеть Муравьевскую падь и огоньки машин, спускающихся
по шоссе к нашему поселку.
видимо, дальний, караван шел к нашему поселку. Я люблю смотреть, как от-
туда, из мерцающей темноты гор, спускаются к нам огоньки машин. А в не-
погоду, в метель, когда сопки сливаются с небом, они появляются оттуда,
как самолеты.
ше эти столбы подпирали сторожевую вышку. Говорят, что когда-то давно,
еще во времена Сталина, на месте нашего поселка был лагерь заключенных.
Просто трудно себе представить, что здесь, где мы сейчас работаем, тан-
цуем, ходим в кино, смеемся друг над другом и ревем, когда-то был лагерь
заключенных. Я стараюсь не думать о тех временах, уж очень это непонят-
ные для меня времена.
лучшее. Я заняла очередь за маслом и пошла в кондитерский отдел посмот-
реть, чего бы купить девочкам к чаю, все-таки сегодня получка. И никаких
складчин. Это я их сегодня угощаю на свои деньги. Пусть удивятся.
щина. - Можно посмотреть? Сколько это стоит? Я плохо вижу. А это? А это?
Какая-то странная женщина: в платке, а сверху на платке городская шляп-
ка, старенькая, но фасонистая. Она так вокруг меня мельтешила, что я
прямо выбрать ничего не могла.
увидела, что она держит за руку маленького закутанного то ли мальчика,
то ли девочку, только нос торчит да красные щеки.
яблочки и чернослив, а женщина нетерпеливо топталась на месте, взгляды-
вала на продавщицу, на весы, на витрину, на меня, на ребенка.
поту и съедим, да? Сейчас нам тетя отпустит, и мы пойдем домой... - И
улыбнулась какой-то неуверенной близорукой улыбкой.
мальчику, просто так, не знаю почему, наверное, нечего было ее и жалеть,
может, она вовсе и не несчастная, а, наоборот, просто мечтает о своей
Доставалов Александр
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Прозоров Александр