гарпун?
желто-зеленую полоску берега, а справа-силуэт танкера, волны опускали его, и
тогда он оставался наедине с небом. Вдруг он вспомнил стихи. Виктор на юге
часто повторял это:
время на волнах и быть полным таинственных дум! Но еще лучше быть живым и
вспоминать разные стихи про море. Алик знает целую прорву стихов и много о
море. Виктор знает стихи, а Галка -- наизусть "Ромео и Джульетту". Галка,
Галка, какой ты молодец, что дала мне по шеке! Как это хорошо получилось!
Как здорово все -- я в море, а она на берегу.
Пикировала здоровенная, похожая на гидроплан чайка. Совсем рядом подпрыгнула
корма моторки. Две чаечки косо перерезали всю эту вихляющуюся картину и сели
на воду.
стихи и даже испугался: "Что это сегодня со мной?" Он перевернулся и поплыл.
Вот жизнь!
ушла обратно. Галя отбросила книжку и перевернулась на спину. Над головой
прошли ботинки Иванова-Петрова и голые ступни Алика.
поймаете. А я? Поймаю ли я золотую рыбку? И где она плавает, моя? Море такое
громадное. А может быть, она сама приплывет ко мне и скажет: "Чего тебе
надобно, Галя?" "Я хочу, чтоб было душно, и пахло цветами, и чтобы я стояла
на балконе и смотрела на слабые огоньки Вероны". А потом послышится шорох, и
появится Ромео. Он подойдет ко мне и скажет: "Кончай, детка, свои закидоны
глазками и прочие шуры-муры". Он скажет это так же, как сказал сегодня, но
на этот раз мы будем одни. А дальше уже все пойдет по Шекспиру. Но конец
будет ненастоящий, так будет только на сцене. Вспыхнут все лампы, и мы
встанем как ни в чем не бывало. Аплодисменты! Букеты! А в первом ряду
аплодирует седой человек из кино. На самом деле это будет только начало".
завернули ее в газету и отнесли в палатку. Почистившись, пошли на автобусную
остановку.
один вопрос. Не станешь ведь рассказывать, как они без конца ныряли и,
посинев от напряжения, пытались вытащить застрявший гарпун. И про улыбочки
Янсонса тоже не расскажешь. Ведь не рассказывать же, ей-богу, про эту
несчастную рыбешку, которую с грозным ревом и омерзительным сопением пожрал
один из котов Янсонса. Абсолютно ни о чем нельзя было рассказать. Ведь если
Галка начнет хихикать, ее не уймешь.
стояли красные сосны. А вот показался огромный венгерский "Икарус". Краски
заката раскрасили его лобовое стекло. Замолчали Галка и Алик, Все четверо
смотрели, как приближается автобус, и чувствовали себя счастливыми. Вот это
жизнь! Горячий песок. Сосны. Чайки. Море. Автобус идет. Куда хочу, туда еду.
Могу на автобусе, а могу и в такси. И пешком можно. И никто тебе не кричит:
иди, учи язык! И никто, понимаете ли, не давит на твою психику. И унижаться,
выпрашивать пятерку на кино не надо. А впереди ве черний Таллин. Город,
полный старых башен и кафе.
освободятся места у стойки. Места освободились, и они сели на высокие
табуреты к стойке. Положили руки на стойку. Вынули сигареты и положили их
рядом с собой. На стойку. Поверхность стойки была полированной и отражала
потолок. Потолок весь в звездах. Асимметричные такие звезды.
оглядывались, сидя у стойки. Кафе было замечательное.
элегантных вечерних костюмах. Все трое в черных костюмах.
ручкой и сказала первое эстонское слово, которое выучила:
будто им в зале мало места. Везде им места не хватает. Тот пижончик, в
которого Димка сегодня бил, оказался рядом. Ладно, лишь бы сидел тихо.
Только бы перестал возиться и напевать. И пусть только попробует пя лить
глаза на Галку!
Четыре по сто. Вот как надо заказывать коньяк. Только так.
17.50 сто граммов! Эй, девушка, нам не...
что-то записал в блокнот. Юрка разлил его рюмку пополам с Димкой. Галя не
допила, и Димка хлопнул и ее рюмку.
на нем так, словно рояль -- барабан. Вокруг курили и болтали. И симпатичная
буфетчица, которую Димка уже называл "деткой", поставила перед ними
дымящиеся чашки кофе. Стояли рюмки и чашки, валялись сигареты, ломтики
лимона были присыпаны сахарной пудрой. Сверкал итальянский кофейный автомат.
Сверкало нарисованное небо с асимметричными звездами.
чувствует. Спокойней. Как только освоишься в нарисованном мире, так тебе
становится хорошо-хорошо. И совершенно зря "детка" Хелля говорит, что Димке
уже хватит. Она ведь не понимает, как человеку бывает хорошо под на
рисованными звездами. Она ведь ходит под ними каждый вечер.
"Вольта", -- пойдемте на танцы.
себе фонариком. -- Не надо было пить "Ереванский", -- прорычал он.
страшно. Налетели гидропланы противника. Стрелял в них из автоматического
подводного ружья. Как у Жюля Верна, из-под воды. Небо очистилось, и
проглянули великолепные асимметричные звезды. Все было нарисовано наспех, и
в этом была своя прелесть. "Если уж пить, то только "Ереванский", -- сказала
деточка Хелля. А Галя погладила по затылку снизу вверх.
Иванову-Петрову.
нашу современность. В Каннах этот вопрос решен".
от вспышек блицев и кланялась, кланялась.
не видел ни одной Джульетты, которая бы так великолепно танцевала липси". Он
выхватил шпагу и отсалютовал. И вокруг началось побоище. Шпаги стучали, как
хоккейные клюшки, когда в Лужниках играют с канадцами. Конечно, всех победил
Димка. "Наш лучший нападающий, -- сказал седой человек из кино репортерам.
-- Семнадцать лет, фамилия -- Монтекки, имя -- Ромео".
тюфяке и сразу же ринулся в бой с несметными полчищами камбалы.
Глава шестая
точкой, еле видной в расплавленном блеске воды. Она двигалась в хаосе других
точек, но он ни разу не потерял ее из виду, пока она не исчезла совсем. Он
подумал: нырнула Галка, интересно, сколько продержится, где это она так
хорошо научилась плавать? Он увидал: в бледно-зеленом, переливающемся свете
Махров Алексей
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Херберт Фрэнк