read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Господи. За каким хреном тебя туда еще занесло?
- Лекции читал. Месяц.
- Ну ты просветитель. Миссионер! Кому, о чем?
- Примерно. По Талмуду. В местной еврейской общине.
- Наконец-то выпускник Тартуского университета нашел приличную работу в
южном полушарии.
- А я тебе не говорил? Я теперь работаю в Институте Талмуда в
Иерусалиме. Визиточку возьми... Кстати, об Иерусалиме: ты слышал, что у
Генделева был инсульт?
Как мы стареем.
В девяностом году в Ерушалаиме, на дне рождения Вайскопфа, мы с
Генделевым нажрались в хлам и закончили ночь в пять часов в последнем
открытом баре, довесив на русскую водку, мексиканскую текилу и израильское
вино полдюжины пива "Маккаби". Перед рассветом в закоулках арабского
квартала мы были обнаружены патрульным джипом и подброшены и центр.
- С ума сошли так пить? - спросил дружелюбный головорез по-русски с
грузинским акцентом. - Ножа захотелось? Недавно приехали? Откуда? Я из
Тбилиси.
- Гамарджоба! - ответил Генделев. - Нож не проблема. - И стал
рассказывать, как на операции он, анестезиолог, давая общий наркоз,
снотворное дал, а обездвиживающее забыл - н вдруг посреди операции, брюшная
полость открыта, больная села на столе. Бригада офонарела от ужаса. Хирурга
пришлось буквально откачивать. Генделева выгнали из госпиталя, и больше он
врачом работать не стал Он гениальный поэт.
В доказательство и желая сделать приятное, мы спели патрулю старую
балладу: Корчит тело России от ударов тяжелых подков, непутевы мессии
офицерских полков, и похмельем измучен, от вина и жары сатанел, пел о тройке
поручик у воды Дарданелл: чей ты сын? твоя память - лишь сон; пей! за
багрянец осин петергофских аллей, за рассвет, за Неву... Сентиментальное
было путешествие.
Эту песню он написал к фильму "Бег" в семидесятом году. когда мы
познакомились в ленинградском клубе песни. Музыку сочинил Ленька Нирман.
Леньке давно в Тулузе, записывает диски, руководит хором, растит детей,
живет в родовом замке жены и раз в три года прилетает в Ленинград пить со
старыми друзьями и прошлой женой, которая была влюблена в меня, так он ей
наврал, что я гомосексуалист, вот хитрый сука; а теперь она замужем за
Серегой Синельниковым, моим же корешем и лучшим другом Сереги Саульского, с
которым мы и пили в Париже и пели его старую: Мы привыкаем ко всему - к
плохой погоде, к вокзальной давке и к улыбкам ресторанным, мы привыкаем даже
если бьют по морде, и даже к ранам - как это странно... ату меня, мой
Петербург! ату! И походит эта шизоидная фуга на анекдот про то, как пьяный
мочится на цоколь Аничкова дворца, а турист-интеллигент робко интересуется у
него, как пройти к Зимнему дворцу. на что пьяный рассудительно отвечает: а
на фига тебе Зимний? писай здесь!
Этим древним питерским анекдотом и напутствовал меня Генделев, когда за
неимением Зимнего дворца мы обошлись тахана меркаэит, то есть центральным
автовокзалом, откуда первым автобусом я уехал на север, в Цфат, где жил у
брата. Автобус был набит солдатами, и солдаты были молчаливы. Вчера Саддам
Хусейн оккупировал Кувейт, и в Израиле пахло очередной войной. Ракетные
бомбардировки начались позднее.
За два часа пересекаешь в длину полстраны. Автобус полез в горы.
Водитель в кипе крутил серпантины наизусть. Маленький древний Цфат спасался
наверху. От Сирии и Ливана это расстояние гаубичного плевка.
Я отоспался днем, а вечером пришел из госпиталя брат, и мы отправились
посидеть и выпить кофе на Ерушалаимскую. Это единственное место в мире. Ни
Дизенгоф, ни Ундер ден Линден, ни Бродвей, ни Пиккадилли - нет подобных.
Недолгая пешеходка вымощена розоватым галилейским камнем. С темнотой и
звездами зажигаются фонари у столиков и навесов, светятся нараспашку лавки и
кафе, чередуя негромкую музыку, и все приветствуют, потому что знакомы и
сошлись судьбами. Раскаленные аа день сосновые посадки на склонах снизу
отдают смолистое тепло в остывающий горный воздух. Рубеж Святой Земли,
ветхозаветная твердыня художников и богословов: уют и вершина.
- Вали-ка ты отсюда, - озаботился брат.
- Куда? - махнул я.
- Домой.
- Где-с?
- Здесь сейчас поддерг.
- Умирать - так хоть за дело.
- Успокойся. Необученного не возьмут.
- Старший офицер батареи.
- Не смеши. Война кончится быстрее твоей переподготовки. Тут свой
масштаб.
А ночью из окна различимо далеко внизу Тивериадское озеро, по контуру
берега световая россыпь Тверии и огоньки Капернаума, где впервые Христос
явился рыбарям. Тишину колеблют приливы приглушенного стрекотанья:
патрульный вертолет обходит локаторные и ракетные точки ПВО на соседних
высотах.
Радио каждые полчаса прерывало еврейские песни последними известиями.
Их завершал обзор культуры. "В Нью-Йорке в возрасте сорока девяти лет
скончался от сердечного приступа русский писатель Сергей Довлатов".
- Мишка, ты слышал? - сказал брат.
- Я слышал, - сказал я.
Радио трещало дальними помехами. Земля была невидимой и огромной:
нереальным множеством миров. Они слали сигналы сквозь пространство.
Жизнь оскольчато преломилась в разные измерения. Странно бередит
напоминание, что живешь в них одновременно.
Мы встали и выпили водки "Кеглевич" на помин души писателя Сергея
Довлатова.
Такие дела.
И потом, после прощания, когда трехсотместньгй "Ил" влетел ночью в
грозу над Средиземным и стал болтаться н мазать крыльями так, что им
полагалось оторваться, пристегнутые пассажиры напряженно пошучивали через
паузы, и вместо полагающегося на всякий случаи подведения итогов прожитой
жизни вертелась в поверхности сознания обрывистая чепуха, уж как водится, не
курить, а в туалете унитаз выпрыгивает из-под тебя, и не проникала смыслом,
но помнилась, уж больно уместна, из Клячкина, с которым еще в его
ленинградской молодости я студентом пил за одним столом, поскольку в ЛИСИ
они учились в группе с моим дядькой и приятельствовали, строчка его
прощальной песни, отлетной: Покидаю я страну, где - прожил жизнь, не разберу
- чью...
Куда мчимся, да? Птица-тройка дает ответ, дышлом да мозги вон, впрягли
в бричку лебедя, рака и щуку и задумали сыграть квартет, но мартышка в
старости слаба мозгами стала, кибитка потерял колесо, и докатилось оно и до
Москвы, и до Казани, и до Трансвааля, страны моей: земля-то - она круглая и
вертится.
А борт трещал, как пустой орех, вправду и никакой тут символики, лишь
однажды в Ан-2 над Каракумами, попав в песчаную бурю скакал я в такой
болтанке, но здесь при массе и скорости трясло жестче, как бьет на рельсах,
я долго, дьявол, бесконечно, я чувствовал себя как балда в проруби, ведь
идентифицировать нечего будет: гражданин никакого государства, представитель
никакой профессии, болтаясь меж хлябью вод и небесной неизвестно где и
желающий невесть чего неведомо зачем.
А я отнюдь не убежден, что кто-то там наверху хорошо ко мне относится.

В совершенном беспамятстве,
Таллинн - ?



































Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ]
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.