которым граф прислонялся, и стулья, на которых он сидел, воняли и несколько
дней спустя. Английским языком он владел не вполне, что не мешало ему
пускаться в рассуждения о любом предмете с коробившим всех нас язвительным
догматизмом. Его философию, если это слово уместно, можно было свести к
одной фразе: "У нас во Франции лучше", изрекаемой им по всякому поводу. И он
проявлял столь интенсивный, чисто галльский интерес к съедобности всего,
встречавшегося на его пути, что было бы вполне простительно посчитать нашего
гостя реинкарнацией козы.
напряжения сумел восстановить против себя всех, включая наших псов. За
каких-нибудь два часа после прибытия, притом не отдавая себе в этом отчета,
разозлить пятерых столь разных по нраву людей - своего рода подвиг. Отведав
за ленчем воздушное суфле с нежно-розовым мясом свежих креветок, он заявил,
что сразу видно: мамин повар - не француз. Услышав, что мама и есть наш
повар, граф нисколько не смутился, а только сказал, что она должна быть рада
его приезду, так как он сможет дать ей кое-какие наставления в кулинарном
искусстве. Мама онемела от ярости, а этот наглец уже перенес свое внимание
на Ларри, коего соизволил осведомить, что одна лишь Франция может
похвастаться хорошими писателями. В ответ на упоминание Шекспира он только
пожал плечами и молвил: "Этот маленький позер"... Лесли он сообщил, что
всякий, увлекающийся охотой, одержим преступными инстинктами, и, уж во
всяком случае, хорошо известно, что Франция производит самые лучшие в мире
ружья, шпаги и прочие виды оружия. Марго услышала от него, что обязанность
женщины - нравиться мужчинам, в частности не быть прожорливой и не есть
слишком много такого, что портит фигуру. Поскольку Марго как раз в эту пору
страдала некоторой полнотой и соблюдала строгую диету, она отнюдь не
благосклонно восприняла эту информацию. Мое презрение он заслужил, обозвав
наших собак "деревенскими дворняжками" и противопоставив им несравненные
достоинства своих ньюфаундлендов, сеттеров, легавых и спаниелей -
разумеется, французской породы. К тому же граф был озадачен, зачем я держу
столько несъедобного зверья. "Во Франции, - заявил он, - мы только стреляем
такую живность".
переодеться, наше семейство клокотало, точно вулкан накануне извержения.
Лишь золотое правило мамы - не оскорблять гостя в первый день - сдерживало
нас. О состоянии наших нервов можно судить по тому, что, вздумай кто-нибудь
насвистывать "Марсельезу", мы тотчас растерзали бы его.
получается, когда позволяешь незнакомым людям направлять к тебе в гости
незнакомых людей. - Этот человек невыносим!
пытаясь оспорить мнение, с которым был совершенно согласен. - Кое-что из его
замечаний было обосновано.
несколько жирноватое, и Марго в самом деле что-то округляется.
себе, как мы сможем целую неделю выносить присутствие этого твоего...
этого... надушенного ресторанного танцора.
заметил Ларри.
друга... в общем, так или иначе он твой, и от тебя зависит, чтобы он
возможно меньше нам докучал.
маленькому вонючему...
выражаться.
явится на кухню, чтобы преподать тебе урок кулинарии.
человек появится в моей кухне, я уйду... уйду из дома. Уйду и...
своей излюбленной угрозе. - И на этот раз я и впрямь это сделаю.
графом Россиньолем. Сводил его в городскую библиотеку и в музей, показал
летний дворец кайзера со всеми омерзительными скульптурами, даже поднялся с
гостем на высочайшую точку Корфу - вершину горы Пантекратор, чтобы тот мог
полюбоваться открывающимся сверху видом. Граф посчитал, что библиотека не
идет в сравнение с Национальной библиотекой в Париже, что музей в подметки
не годится Лувру, отметил, что дворец кайзера размерами, архитектурой и
обстановкой заметно уступает коттеджу, который он отвел своему старшему
садовнику, а о виде с горы Пантекратор сказал, что предпочел бы ему вид с
любой высокой точки во Франции.
в маминой спальне, куда мы все укрылись, спасаясь от графа. - Он помешался
на своей Франции, я вообще не понимаю, зачем он ее покинул. Послушать его,
так французская телефонная связь тоже лучшая в мире! И ничто его не волнует,
прямо швед какой-то.
господа бога еще не объявил монополней Франции.
гадость, - мечтательно произнесла Марго. - Что-нибудь жутко неприятное.
дурного нашим гостям, разве что ненароком или в виде розыгрыша. Не делали и
не будем. Придется потерпеть. Осталось-то всего несколько дней, скоро все
будет забыто.
крестины в понедельник!
Ларри. - Ни за что, пусть сам в это время где-нибудь побродит.
сказала мама так, будто речь шла об опасном звере. - Вдруг встретит
кого-нибудь из наших друзей?
Лесли. - Все равно ведь он не захочет идти с нами на какие-то скучные
крестины.
непременно пойду на крестины, давно мечтал об этом, мне представится
единственный в жизни случай увидеть Ларри в роли крестного отца, он может
уронить младенца или сотворить еще что-нибудь в этом роде, и я должен быть
при этом. И вообще - граф не любит змей, ящериц, птиц и прочую живность, чем
же я могу его занять? Наступила тишина, пока вся семья, уподобившись суду
присяжных, взвешивала убедительность моих доводов.
соломенная шляпа и легкий пиджак в полоску. А мы раздобудем для него банджо.
два-три часа, милый. Я уверена, что ты ничего не имеешь против.
рыбу неводом. Если я договорюсь, чтобы тебе разрешили участвовать, возьмешь
с собой графа?
что все равно мне сбагрят графа; теперь следовало извлечь из этого побольше
выгоды.
говорил, - добавила мама.
великодушно предвосхищая участие сестры в подкупе.
Лесли.
графа, зато хоть получу справедливое вознаграждение. Вечером, за обедом,
мама рассказала графу о предстоящем мероприятии, причем расписала лов с
неводом в таких превосходных степенях, что можно было подумать - она
самолично изобрела этот способ.
наденьте шляпу.
полуботинки каштанового цвета, белую шелковую рубашку и элегантную
спортивную фуражку; шею облекал небрежно повязанный, синий с золотом
галстук. Меня "Бутл Толстогузый" устраивал как нельзя лучше, но я первым
готов был признать, что по комфортабельности он предельно далек от океанской
яхты, в чем и граф мгновенно убедился, когда я привел его к протоку в
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий
Ларссон Стиг
Круз Андрей
Орлов Алекс
Пехов Алексей