Но если у тебя за душой паруса, нельзя бояться до бесконечности.
всхлипывая от ярости, кинулся на Юрку. Того загородили дружки.
хватает?
уроков -- наше вам, пожалуйста. За гаражами.
что не было выхода. Но едва он встал против ненавистного Зырянова, как
отовсюду слетелась Юркина компания. Славку закатили в сухой бурьян,
зажали рот, набили в волосы репьёв, надавали пинков и разбежались,
хохоча и подвывая.
в начале первого урока молча врезал Юрке по физиономии тяжёлой коробкой
с акварелью. Но драки опять не случилось. Случилось классное собрание,
на котором долго ругали Славку, а классная руководительница предложила
снять с него на месяц пионерский галстук. Галстук не сняли (попробовали
бы только!). Вмешалась вожатая и объяснила, что делать этого нельзя.
Кроме того, она сказала, что Юра Зырянов тоже виноват. Семибратов --
новичок, и Зырянову с товарищами следовало поскорее приобщить его к
коллективу.
воспитание приучило его к изворотливости. Он сказал, что прощает Славку
за утренний случай (вот гад!), а после собрания опять подкараулил его с
дружками...
несчастий!
Потому что, если срежет -- значит, совсем струсил. Потому что, если
срежет -- Юрка обрадуется, а потом найдёт другую причину для насмешек.
Учительница говорит, что ты ведёшь себя вызывающе. Не хочешь найти с
классом общий язык.
фильмоскоп...
вокзал школу и то воевал там, то плакал. Потом шёл домой по городу
Усть-Каменску и ненавидел его улицы.
многоэтажные коробки домов, обледенелый снег, подёрнутое дымкой зимнее
небо. Чёрными -- голые деревья, окна, заборы, телеграфные столбы,
провода и трамвайные рельсы. И комья застывшей земли на пустырях. И
клетки недостроенных зданий. И угольные кучи у котельных... Словно
кто-то нарисовал всё на пыльном ватмане мутной тушью.
даже разноцветный. Для тех, у кого была радость. У Славки радости не
было. В школе её не было и дома -- в больших комнатах с блестящей
мебелью, которая называлась "гарнитур".
Незаметно и сдержанно, когда думали, что Славка их не слышит. Потом --
чаще и откровеннее. Константин Константинович уже не болтал со Славкой и
не рассказывал о путешествиях. Он частенько приходил домой поздно,
сердито разматывал шарф и укрывался в своей комнате. В это время у него
бывали блестящие, как у больного, глаза и красное лицо.
Константин Константинович отвечал, что у него много работы. Мама
смеялась ненастоящим смехом и говорила, что это прекрасная работа, если
там каждый вечер угощают коньяком.
Константинович кричит. Он кричал маме такие слова, что Славку будто
лицом ударили о тёрку. Он, как был в мокрых ботинках, шагнул в комнату и
громко сказал:
словно переломать их решил, и сказал маме:
не лезет в мои дела.
нервная работа и расшатанное здоровье, потому что у него была трудная
жизнь. Скоро всё наладится, и они станут жить дружно.
Константинович противно кричал и вдруг замахнулся на маму. И встретился
взглядом со Славкой. Он задержал руку, как-то по-щенячьи взвизгнул и
убежал к себе в комнату. Славка увидел, как он упал на тахту, стукнул
кулаками по тугой подушке и мелко затрясся.
капитана?
называл теперь этого человека просто Он.
чучела, оружие, спортивные медали и стоял хрустальный кубок -- главная
награда, которую Он получил за стрельбу.
комнате. Мама, вздыхая иногда, сидела у лампы над переводами английских
статей. Славка в своём углу шелестел страницами или шептался с Артёмкой.
У мамы было неважно со здоровьем, и врачи запретили ей далёкие поездки.
Славку на июнь отправили в лагерь: мама говорила, что в лагере есть
яхты.
фанерными коробками. Но дело не в этом. Плавали "оптимисты" -- смешно
сказать! -- в бассейне длиной в двадцать пять метров.
конца смены. Ко многим приезжали родители, а к Славке мама не приезжала.
Только посылала письма. Лишь вернувшись, он узнал, что мама две недели
лежала в больнице.
ссорились. По ночам, когда подступала злая тоска, Славка сжимал в
темноте кулаки и мечтал, чтобы Он попал под трамвай...
надела плащ, взяла сумочку и хлопнула дверью. Славке показалось, что она
ушла насовсем.
Почему она ушла одна? Им надо было уйти вдвоём. Навсегда. Где она
теперь?!
радость: значит, мама вернулась!
чтобы дождаться и надавать оплеух. Марш в комнату!
картошкой. -- Тебя в покое? А меня?.. Ты мне жизнь изломал, змеёныш!
голосом проговорил Он. -- На кой чёрт ты появился? Мне свой сын был
нужен, а не такая пиявка...
здесь и слушать всякие гадости? Лучше пойти и встретить поскорее маму.
-- Опять надеешься исчезнуть? Не пройдёт!
смерти.
ушах, как на встречном ветру, и щипало в глазах от жуткого унижения.