read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



труба,-- обрезать хвосты и гривы у лошадей! Каждые восемьдесят
тысяч лошадей дадут нам тридцать тракторов!..
Сафронов слушал и торжествовал, жалея лишь, что он не может
говорить обратно в трубу, дабы там слышно было об его чувстве
активности, готовности на стрижку лошадей и о счастье. Жачеву
же, и наравне с ним Вощеву, становилось беспричинно стыдно от
долгих речей по радио; им ничего не казалось против говорящего
и наставляющего, а только все более ощущался личный позор.
Иногда Жачев не мог стерпеть своего угнетенного отчаяния души,
и он кричал среди шума сознания, льющегося из рупора:
-- Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!..
Сафронов сейчас же выступал вперед своей изящной походкой.
-- Вам, товарищ Жачев, я полагаю, уже достаточно бросать
свои выраженья и пора всецело подчиниться производству
руководства.
-- Оставь, Сафронов, в покое человека,-- говорил Вощев,--
нам и так скучно жить.
Но социалист Сафронов боялся забыть про обязанность радости
и отвечал всем и навсегда верховным голосом могущества:
-- У кого в штанах лежит билет партии, тому надо
беспрерывно заботиться, чтоб в теле был энтузиазм труда.
Вызываю вас, товарищ Вощев, соревноваться на высшее счастье
настроенья!
Труба радио все время работала, как вьюга, а затем еще раз
провозгласила, что каждый трудящийся должен помочь скоплению
снега на коллективных полях, и здесь радио смолкло; наверно,
лопнула сила науки, дотоле равнодушно мчавшая по природе всем
необходимые слова.
Сафронов, заметив пассивное молчание, стал действовать
вместо радио:
-- Поставим вопрос: откуда взялся русский народ? И ответим:
из буржуазной мелочи! Он бы и еще откуда-нибудь родился, да
больше места не было А потому мы должны бросить каждого в
рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма и
сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой
борьбы и произошел бы энтузиазм!
Не имея исхода для силы своего ума, Сафронов пускал ее в
слова и долго их говорил. Опершись головами на руки, иные его
слушали, чтобы наполнять этими звуками пустую тоску в голове,
иные же однообразно горевали, не слыша слов и живя в своей
личной тишине. Прушевский сидел на самом пороге барака и
смотрел в поздний вечер мира. Он видел темные деревья и слышал
иногда дальнюю музыку, волнующую воздух. Прушевский ничему не
возражал своим чувством. Ему казалась жизнь хорошей, когда
счастье недостижимо и о нем лишь шелестят деревья и поет
духовая музыка в профсоюзном саду.
Вскоре вся артель, смирившись общим утомлением, уснула, как
жила: в дневных рубашках и верхних штанах, чтобы не трудиться
над расстегиванием пуговиц, а хранить силы для производства.
Один Сафронов остался без сна. Он глядел на лежащих людей и
с горечью высказывался:
-- Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет
коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард,
гадина, замучила!
И четко сознавая бедную отсталость масс, Сафронов прильнул
к какому-то уставшему и забылся в глуши сна.
А утром он, не вставая с ложа, приветствовал девочку,
пришедшую с Чиклиным, как элемент будущего и затем снова
задремал.
Девочка осторожно села на скамью, разглядела среди стенных
лозунгов карту СССР и спросила у Чиклина про черты меридианов:
-- Дядя, что это такое -- загородки от буржуев?
-- Загородки, дочка, чтоб они к нам не перелезали,--
объяснил Чиклин, желая дать ей революционный ум.
-- А моя мама через загородку не перелезала, а все равно
умерла!
-- Ну так что ж,-- сказал Чиклин.-- Буржуйки все теперь
умирают.
-- Пускай умирают,-- произнесла девочка.-- Ведь все равно я
ее помню и во сне буду видеть. Только живота ее нету, мне спать
не на чем головой.
-- Ничего, ты будешь спать на моем животе,-- обещал Чиклин.
-- А что лучше -- ледокол "Красин" или Кремль?
-- Я этого, маленькая, не знаю: я же -- ничто!-- сказал
Чиклин и подумал о своей голове, которая одна во всем теле не
могла чувствовать; а если бы могла, то он весь свет объяснил бы
ребенку, чтоб он умел безопасно жить.
Девочка обошла новое место своей жизни и пересчитала все
предметы и всех людей, желая сразу же распределить, кого она
любит и кого не любит, с кем водится и с кем нет; после этого
дела она уже привыкла к деревянному сараю и захотела есть.
-- Кушать дайте! Эй, Юлия, угроблю!
Чиклин поднес ей кашу и накрыл детское брюшко чистым
полотенцем.
-- Что ж кашу холодную даешь, эх ты, Юлия!
-- Какая я тебе Юлия?
-- А когда мою маму Юлией звали, когда она еще глазами
смотрела и дышала все время, то женилась на Мартыныче, потому
что он был пролетарский, а Мартыныч как приходит, так и говорит
маме: "Эй, Юлия, угроблю!" А мама молчит и все равно с ним
водится.
Прушевский слушал и наблюдал девочку; он давно уже не спал,
встревоженный явившимся ребенком и вместе с тем опечаленный,
что этому существу, наполненному, точно морозом, свежей жизнью,
надлежит мучиться сложнее и дольше его.
-- Я нашел твою девушку,-- сказал Чиклин Прушевскому.--
Пойдем смотреть ее, она еще цела.
Прушевский встал и пошел, потому что ему было все равно --
лежать или двигаться вперед.
На дворе кафельного завода старик доделал свои лапти, но
боялся идти по свету в такой обуже.
-- Вы не знаете, товарищи, что, заарестуют меня в лаптях
иль не тронут?-- спросил старик.-- Нынче ведь каждый последний
и тот в кожаных голенищах ходит; бабы сроду в юбках наголо
ходили, а теперь тоже у каждой под юбкой цветочные штаны
надеты, ишь ты, как ведь стало интересно!
-- Кому ты нужен!-- сказал Чиклин.-- Шагай себе молча.
-- Это я и слова не скажу! Я вот чего боюсь: ага, скажут,
ты в лаптях идешь, значит -- бедняк! А ежели бедняк, то почему
один живешь и с другими бедными не скопляешься!.. Я вот чего
боюсь! А то бы я давно ушел.
-- Подумай, старик,-- посоветовал Чиклин.
-- Да думать-то уж нечем.
-- Ты жил долго: можешь одной памятью работать.
-- А я все уж позабыл, хоть сызнова живи.
Спустившись в убежище женщины, Чиклин наклонился и
поцеловал ее вновь.
-- Она уже мертвая!-- удивился Прушевский.
-- Ну и что ж!-- сказал Чиклин.-- Каждый человек мертвым
бывает, если его замучивают. Она ведь тебе нужна не для житья,
а для одного воспоминанья.
Став на колени, Прушевский коснулся мертвых огорченных губ
женщины и, почувствовав их, не узнал ни радости, ни нежности.
-- Это не та, которую я видел в молодости,-- произнес он.
И, поднявшись над погибшей, сказал еще:-- А может быть, и та,
после близких ощущений я всегда не узнавал своих любимых, а
вдалеке томился о них.
Чиклин молчал. Он и в чужом и в мертвом человеке чувствовал
кое-что остаточно теплое и родственное, когда ему приходилось
целовать его или еще глубже как-либо приникать к нему.
Прушевский не мог отойти от покойной. Легкая и горячая, она
некогда прошла мимо него -- он захотел тогда себе смерти, увидя
ее уходящей с опущенными глазами, ее колеблющееся грустное
тело. И затем слушал ветер в унылом мире и тосковал о ней.
Побоявшись однажды настигнуть эту женщину, это счастье в его
юности, он, может быть, оставил ее беззащитной на всю жизнь, и
она, уморившись мучиться, спряталась сюда, чтобы погибнуть от
голода и печали. Она лежала сейчас навзничь -- так ее повернул
Чиклин для своего поцелуя,-- веревочка через темя и подбородок
держала ее уста сомкнутыми, длинные, обнаженные ноги были
покрыты густым пухом, почти шерстью, выросшей от болезней и
бесприютности, какая-то древняя, ожившая сила превращала
мертвую еще при ее жизни в обрастающее шкурой животное.
-- Ну, достаточно,-- сказал Чиклин.-- Пусть хранят ее здесь
разные мертвые предметы. Мертвых ведь тоже много, как и живых,
им не скучно меж собой.
И Чиклин погладил стенные кирпичи, поднял неизвестную
устарелую вещь, положил ее рядом со скончавшейся, и оба
человека вышли. Женщина осталась лежать в том вечном возрасте,
в котором умерла.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [ 12 ] 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.