встретился Самсон Вырьин, режиссер, приехавший в драматический театр что-то
ставить. Он, имея семью где-то то ли в Улан-Удэ, то ли в Йошкар-Оле, вот уже
двенадцать лет практически не бывал дома, разъезжая по стране и ставя
спектакли в разных театрах. Ему предлагали стать главным режиссером, но он
нигде не захотел остаться, за ним следовала туманная слава гения-одиночки;
по крайней мере он предполагал так.
близкого к театру, ее пригласили на послепремьерный фуршет. Она хотела
побыть там минут пятнадцать и тихо скрыться, но Самсон углядел ее и подошел
смело, открыто; у него в каждом городе был роман с актрисами или с
околотеатральными дамами. Он говорил с нею о холоде творческого одиночества,
о холоде дорог и перепутий, о холоде паршивого гостиничного номера. Она
пригласила его к себе на ужин в ближайший свободный вечер.
на четверых и уже сидят за ним сыновья Лилии, один побольше, другой
поменьше. И ни вина, ни водки, а свою бутылку ему вежливо не позволили
поставить:
говорить, вяло отвечал на вопросы Лилии, касательные недавнего спектакля,
выжидал и, чтобы время зря не тратить, активно (впрок) кушал.
одиночества, о холоде дорог и перепутий, о холоде паршивого гостиничного
номера.
для заработка - ставить спектакль, писал ей письма, она отвечала ему.
города не смог добыть, пришлось взять при одном из Домов культуры, чудом
сохранившихся, самодеятельный коллектив, подрабатывая также постановкой
массовых городских праздников и шествий.
похожа внешне на его бывшую жену, отличаясь во всем остальном в лучшую
сторону.
и поставить серьезный спектакль.
говоря, туфта и фуфло! У меня есть мозги, но нет таланта. Мои спектакли были
холодны как лед и рассчитаны, как шахматные партии-пятиминутки. Я умный
бездарь. Я люблю тебя и детей, и больше мне ничего не надо. Мне все равно,
кем работать, лишь бы деньги, лишь бы тебе было полегче.
богатого старшего брата из Улан-Удэ (или Йошкар-Олы), пустился в коммерцию -
и успешно. Одного терпеть не мог - связанных с работой поездок. И вот уже
встал на ноги, вот уже в семье благополучием стало попахивать, и вдруг
Вырьин не возвращается из очередной командировки.
оформляет все и возвращает ему, ни строки не добавив от себя.
бывшая жена этого самого режиссера была похожа на Лилию, но и бывшие или
последующие жены двух первых ее мужей внешне были почти точные ее копии. И
не только внешне!
деликатностью, показывая интонацией, что он не учит Писателя логике жизни, а
как бы высказывает дурковатую народную правду, которая сама собой исходит из
его уст, будто и без его участия, и даже вид у Змея стал несколько
придурковатый. - Чего тут не понимать? Очень простая история: мужчина жаждет
идеала, но вынести его не может. Вот и все.
осадок после посещения Курочкина и своего непонятного там поведения и желая
поэтому быть согласным с друзьями и послушным течению их мыслей.
продолжают ее любить! Но - издали. Они не ее идеальности испугались, не
своей к ней любви испугались, они испугались того, что такая женщина, в
сущности, есть цель жизни, но если цель достигнута, то возникает ощущение,
что дальше незачем жить! Мне художник признавался потом, что пытался ее
всячески совратить. Это, говорит, такая картина, которую надо все время
разрушать и воссоздавать заново!
придумываешь. Ты лучше скажи, как она теперь живет.
один почти уже взрослый, все та же двухкомнатная квартирка, Лилия постоянно
ищет приработок, она вечно в долгах, вечно в мыслях об элементарном: чем
детей накормить! Такая душа, такой ум - все гибнет, пропадает!
мужчины, готовые ей помочь, ничего не прося взамен - ни любви, ни постели.
ней - пообщаться, на самом деле раздраженно испытуя в ней несокрушимую
невинность идеальной жены (при том, что она ничьей женой не является), его
эта идеальность дразнит и уязвляет, и не раз подъезжал он к Лилии, мечтая
превратить ее из идеальной жены в идеальную любовницу, - и даже как-то,
отчаявшись, объяснил ей, что если она не перейдет в эту другую категорию (с
его, например, помощью), то ей обеспечены к сорока годам неврозы, депрессии
и т. п. Лилия выслушивает спокойно, не умея обижаться на посторонних, даже
когда ей хамят, и говорит:
уже...
ясно, что говорит он басом. Но подтверждения этому друзья не дождались:
ничего не спрашивая (узнав Писателя, но даже не кивнув ему), подросток
впустил их в квартиру. И скрылся.
живое. Живое оказалось в кухне, но признаков жизни не подавало. Голова его с
нечесаными космами лежала на столе, невообразимо грязном, с пустыми
бутылками и стаканами.
след от чайной ложки, на котором оно, лицо, сейчас лежало.
Писателя.
Лукьяненко Сергей
Лукин Евгений
Белов Вольф
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Бажанов Олег