Чтение 12–й страницы книги ~Голубое сало~

инвалидов было противно ширококостному естеству Бубнова.
- Нет у нас махры, фулюган! - крикнул он кривоногому. - При за ней к белым!
Командир безмолвно сел на дрезину и скомандовал красноармейцам: те навалились
готовыми ко всему грудями на коромысло и дрезина легко покатила прочь. Живые
слезли с ломтевоза и проводили дрезину долгими взглядами, в которых было больше
зависти к беспрепятственному преодолению пространства, чем укора за убитых.
- Надо б залудить, мастер! - простодушно посоветовал инвалид, глядя на дырявый
тендер как на чудотворную икону с сочащейся водой.
- Хреном твоим разве что залудим! - не обратил сурового внимания Бубнов, скучая
из-за угрюмой неподвижности ломтевоза. Два выживших инвалида возбужденно ползали
вокруг вставшей машины: внезапная гибель товарищей подействовала на них как
самогон. Зажогин хозяйственно ковырялся в кромсальной, будто ничего важного не
произошло. Наконец Бубнов придумал.
- Вот что, огрызки мировой революции! - обратился он к инвалидам. - Надо
ломтевоз с места сдвинуть, чтоб до Житной доползти. Там нам бак залудят и дальше
пойдем!
- Как же мы эдакую тяготу сдвинем? - радостно усомнился инвалид.
- Я вас к шатунам привяжу с обеих сторон, будете колесам помогать! Без этого
машине не справиться, пар тухлый, бак пробит!
- Давай сперва убиенных товарищей земле предадим! - предложил инвалид.
- Это можно! - согласился Бубнов. - Чего-чего, а лопат у нас много!
В степи вырыли братскую могилу, в нее положили двух безногих и беременную.
Что-то подсказало хоронившим, что беременную надо положить вместе с рельсом,
который она продолжала прижимать к животу, даже мертвой заботясь о покое
ребенка. Когда стали засыпать тела равнодушной землей, словоохотливый инвалид
расчувствовался:
- Мы же с ними вместе ноги ломтевозной флотилии "Коминтерн" пожертвовали! Тогда,
слышь, под Бобруйском на пятьдесят верст ни одним ломтем не пахло! Все на фронт
кинули! Ломтевозы стоят! Как раненых вывозить? Ну и три роты отдали нижние
конечности в пользу выздоровления врагов капитала! На своих ногах мы мигом до
Юхнова доехали!
Его товарищ тоже собрался сказать что-то сердечное, но только зарычал из-за
бедности человеческого языка, сильно усохшего на революционном ветру. Насыпав
невысокий холм над могилой, в него воткнули совковую лопату, на которой Бубнов
нацарапал куском щебня:

Здесь лежат случайно убитые люди.
В инструментальном ящике нашли моток проволоки, прикрутили инвалидов к шатунам
ведущих колес. Инвалиды важно молчали, внутренне готовясь к необычному труду
- Швыряй помалу! - предупредил Зажогина Бубнов. - А то до места не доползем -
распаяемся!
Зажогин стал кидать намасленные ломти в остывающую топку. Ломти затрещали,
удивляя нутро раненого ломтевоза неожиданным теплом. Прошло немного медленного
времени, ломтевоз тронулся и тихо покатил. Освоившиеся инвалиды перекрикивались
друг с другом через бессловесно работающий металл
- Товарищ Бубнов, а зачем они по нам с пулемета лупанули? - вспомнил Зажогин,
распрямляясь.
- Курить хотели! - Бубнов больно вглядывался в желтый степной горизонт.
- Вот башибузуки! - удивился Зажогин. - Из-за вредного пережитка людей гробят!
- Курево - не пережиток, а горчица к пресной говядине жизни! - урезонил Бубнов,
сворачивая в доказательство козью ногу.
Зажогин непонимающе скрылся в кромсальной, так как никогда не мог смириться с
необходимостью втягивать в себя непитательный дым. Это не помещалось в его
плоской, но интересующейся голове.
Не успел ломтевоз с инвалидами устать, как по обеим сторонам полотна показались
торопливые всадники на блестящих от пота лошадях. Хриплыми, уставшими от войны
голосами они приказали ломтевозу остановиться.
- Кто такие? - спросил их Бубнов, глотая ветер. Не отвечая, всадники достали
заскорузлое в боях оружие.
- Белые, товарищ Бубнов! - разглядел Зажогин. -" Неужели фронт прорван?
- Да куда им! - успокоил его машинист. - Это огарки несущественные! От своего
времени отстали, а новое им не по зубам! А ну-ка, Федя, копни в инструменте -
там орудия уничтожения должны быть!
Зажогин открыл инструментальный ящик и вытянул два обреза с неумеюшими
удивляться дулами. Бубнов передернул затвор обреза, посылая в ствол сонный
патрон и, высунувшись из кабины, стал крупно садить по белым. Зажогин, часто за
последнее время имеющий дело с уничтожением чужой жизни, спокойно ждал пока враг
приблизится на убойное расстояние. Пользуясь тихим ходом ломтевоза, белые
вцепились в клепаное железо и полезли по нему, оттолкнувшись от измученных
лошадей. Качающиеся на шатунах инвалиды приветствовали защитников угасающего
класса отборным матом.
- Федя, нас белая вша на абордаж берет! - констатировал Бубнов, переводя оружие
на рукопашный бой. - Навертим им дырок в гнилых телах!
- Ты кто таков, что приказу не подчиняешься? - спросил машиниста одноглазый
кавалерист, первым проникнув в нутро ломтевоза-
- Раб мирового коммунизма! - сознательно ответил Бубнов и снес ему из обреза
пол-лица.
Одноглазый исчез в быстром пространстве. Двое других навалились на Зажогина,
уставшего ждать врага с честной стороны Один воткнул ему в спину
аристократический кортик, другой вцепился кромсальщику в горло, не давая
возможности искренне крикнуть от боли. Зажогин закричал в свое нутро и крик его,
как перегретый пар в закрытом котле, утроил силы разрушаемого организма: Федор
ударил одного из нападавших коленом в худой живот, а другому выстрелил в шею из
обреза.
- Во что палишь, дура? - гневно спросил беляк, садясь на пол и деловито затыкая
кулаком рану. Зажогин передернул затвор и развалил череп второму, впавшему в
сонную задумчивость. Взобравшиеся на крышу беляки, почуяв неладное, разом
выстрелили вниз. Одна из пуль незаметно впилась Бубнову в плечо, остальные вошли
в неодушевленные предметы
- Федя, стереги дверь, я сейчас! - предупредил Бубнов и рванул балансир.
Ломтевоз стал тормозить, так что искры из-под колес осветили вечернюю степь и
тела белых, полетевших с крыши на рельсы.
- Эго вам не за кобылу зацепиться - техника! - одобрительно заключил Бубнов,
тоже валясь на пол по объективному закону Ньютона.
Зажогина кинуло спиной на рычаги, отчего кортик еще сильнее вошел в плоть спины.
Раненого беляка шваркнуло головой о балансир, и он быстро умер.
Ломтевоз остановился.
- Товарищ Бубнов, погляди, что там мне враг в спину сунул! - попросил Зажогин.
Машинист вытащил из его спины белогвардейский трофей и показал ему.
- Ишь, золотопогонники! Нет чтоб штык - по-простому! - затосковал Зажогин, и
кровь, запертая ранее лезвием кортика, хлынула ему в легкие.
- Жидкость поперек горла прет! - доложил он Бубнову, кашляя. - Попрощаться не
даст!
- А ты глазами попрощайся, браток! - обнял его Бубнов.
Зажогин собрался, чтобы изо всех сил посмотреть в глаза машинисту, но неожиданно
посмотрел сквозь них - в неземное пространство - и умер. Бубнов поднял
белогвардейскую фуражку и положил на лицо кромсальщика.
"И голос у него непролетарский, и голова ковригой, а умер, как Марат!" - сурово
подумал Бубнов и спрыгнул с ломтевоза.
Вокруг в сумерках умирали покалеченные белые. Бубнов не стал их добивать, а
пошел отвязывать инвалидов. Но резкое торможение погубило их тоже: проволока
слишком глубоко вошла в тела привязанных, перерезав важные вены. Инвалиды
умирали в полусне, поливая дымящейся кровью молчаливое железо, не
поблагодарившее их за помощь.
- С кем же я победу разделю!? - осерчал Бубнов на безногих - Вы же не белой
кости, чтобы так сломаться легко!
Сзади из темноты высунулась рука и приложила серп к горлу машиниста, собираясь
срезать его как переросший колос.
- Отойди от ломтевоза! - приказал голос. Бубнов попятился назад - туда, где
нагретая земля отдыхала от слепого солнца.
- Теперь стой! - скомандовал голос.
Бубнов остановился. Какие-то угрюмые люди подбежали к ломтевозу, покопошились и
кинулись прочь. Послышалось змеиное шипение бикфордова шнура.
- Что ж вы делаете, гады? Это же народное добро! - закричал машинист голосом
матери, безвозвратно теряющей ребенка.
В ответ полыхнуло напряженное пламя и куски ломтевоза полетели в степь. Бубнова
и полуночников уложило волной на землю.
- Белуга недобитая! - выплюнул песок изо рта Бубнов. - От горя совсем с ума
спятили, холуи врангелевские!
- Мы не белые, не кипятись! - ответили ему
- Бандиты, значит?
- И не бандиты!
- Тогда - из партии исключенные?
- Мы не красные! - настаивал голос.
- Стало быть - махновцы?
- Мы не анархисты! Анархия - новый опиум для народа: Иисус Христос с маузером!
- Да кто ж вы такие? - вконец осерчал Бубнов.
- Мы дети природы! - объяснил притемненный человек. - Против машин воюем! За
полное и безоговорочное освобождение от механического труда! Ты читать умеешь?
- До революции не умел! - гордо ответил Бубнов.
- Как рассветет, я тебе свою книгу дам - "Власть машин", Там все написано. Моя
фамилия Покревский. Сейчас испечем картошки, и я тебе все про машины словами
расскажу
- Чего мне про машины слушать! Я с четырнадцати лет в депо обживаюсь! Все
двигатели знаю!
- А сути - не ведаешь! С машинами человек к мировому счастью никогда не придет!
Они его обуржуазят и рабом самого себя сделают! Какой уж тут святой коммунизм,
когда за тебя железо землю роет! Это подлость мировая! С ней воевать надо до
костей! Порушим машины и ихними обломками себе в красный рай дорогу вымостим!