Чтение 12–й страницы книги ~Москва слезам не верит (сценарий)~

- Разрешите представиться - Рачков Родион Петрович.

- Родион? - переспросила Катерина.

- Да, - подтвердил Рачков. - Это довольно редкое имя.

- А в юности вы, конечно, были Рудольфом, - сказала Катерина.

- Да, - опешил Рачков. - Значит, мы с вами действительно знакомы?

- Нет, - сказала Катерина. - Это чистый домысел. Ведь не так давно
модны были иностранные имена - Боб, Рудольф, Сэм теперь мода на родное,
посконное - Иван, Никита, Родион, Денис. Все ведь легко объяснимо.

В кабинет заглянула секретарша,

- Катерина Александровна, - предупредила она, - из управления
звонили, что французы выедут через тридцать минут.

И тут Рачков вспомнил.

- Катерина! - изумился он.

- А что, я разве так изменилась? - спросила Катерина.

- Нет, - заверил ее Рачков. - Просто я не предполагал... Такая
встреча... Через столько лет. Значит, ты всего добилась. Директор
крупнейшего комбината в Москве!

- Директором я всего третий месяц.

- А какие еще изменения в жизни? - допытывался Рачков. - Семья, дети?

- С этим все в порядке, - отмахнулась Катерина. - Послушайте, товарищ
Рачков, может быть, мы начнем? Через час у меня французы. Они принимали
меня в Лионе, сейчас я должна принять их.

- Да-да, - согласился Рачков. - Наш разговор мы можем продолжить и в
другом месте. Я тебе позвоню.

- Не надо никаких разговоров, - сказала Катерина. - И звонить не
надо. Я не собираюсь быть телезвездой.

- При чем тут телезвезды, - улыбнулся Рачков. - Нас ведь связывает...

- Нас ничего не связывает, - жестко сказала Катерина и попросила: -
Соедините меня с режиссером.

Она подошла к телекамере и взяла наушники.

- Геннадий Михайлович, это Тихомирова, - сказала она. - Значит, как
договорились. Я начинаю в кадре, потом вы переходите на цеха, я
комментирую. Прошу учесть, у меня всего двадцать минут, нет, уже
восемнадцать.

Катерина прошла за свой стол. На телекамере вспыхнула красная
лампочка.

- Добрый вечер, - сказала Катерина. - Если у мужчин есть свои дела,
пусть они ими займутся. Наша продукция, я думаю, в основном интересует
женщин...

Режиссер сидел в автобусе ПТС за пультом. Перед ним было шесть
экранов телевизоров. На контрольном экране улыбалась Катерина. Он
переключил тумблер, и на экране возник цех...

Катерина тоже смотрела на экран, где были цеха ее комбината, люди, с
которыми она работала и встречалась каждый день. Одий из работниц
по-видимому, заметила, что на нее направлен объектив телекамеры, но не
знала, что камера уже передает ее изображение, Работница достала
зеркальце, губную помаду и, не отходя от станка, начала наводить красоту.

- Наезжай, наезжай крупнее, - обрадованно кричал режиссер в автобусе.

Оператор в цехе повернул ручку трансфокатора, теперь работница была
крупно, на весь экран. Она подкрасила губы, поправила выбившуюся прядь под
косынку и стала сосредоточенно серьезной, какой, она считала, должна
выглядеть работница на съемке. И вся сосредоточенная и серьезная пошла
вдоль станков.

Катерина все это видела на экране телевизора в своем кабинете. Это
было и смешно и трогательно. И Катерина заулыбалась тоже.

Режиссер мгновенно переключил тумблер на пульте. Заработала камера
Рачкова, и миллионы зрителей потом увидят и запомнят Катерину именно
такой: улыбающейся и чуть грустной.

Помощники операторов сворачивали кабели, катили камеру к грузовому
лифту.

Рачков задержался в приемной.

- Да, - сказал он, будто только что вспомнил. - Передачу в эфир могут
поставить в последний момент, и мы не сможем позвонить вам на работу, на
всякий случай дайте мне домашний телефон директора, я ей обязательно
позвоню.

- Ради бога, не забудьте, - попросила секретарша и записала номер на
листке.

- Непременно, непременно, - любезно заверил ее Рачков. - Очень
интересная женщина, очень.

- Она у нас умница, - с гордостью ответила секретарша.

- Даже странно, - сказал Рачков, - такая женщина... и не замужем.

- А вы уже влюбились?

- На такую женщину невозможно не обратить вниманий. - В эту минуту
Рачков был искренен. - Улыбается - глаз не оторвать.

- Ее улыбка стоит полмиллиона в валюте.

- Как? - не понял Рачков.

- Она принимала участие в закупке оборудования во Франции и так
понравилась хозяину фирмы, что он сбросил полмиллиона. Это так шутят у нас
а министерстве.

Голубые телевизионные автобусы шли по Москве. Молодые операторы среди
сложнейшей электрической аппаратуры которой были начинены автобусы,
резались в карты, в элементарного дурачка. И очень веселились среди этого
чуда технического прогресса.

Рачков не принимал участия в игре. Он молча сидел у окна. Сидел
сосредоточенный и даже мрачный. Он как будто силился о чем-то вспомнить и,
наверное, вспомнил, очень этому удивился и недоуменно зажег сигарету.

Катерина сидела в своем кабинете. Раздался телефонный звонок. Она
сняла трубку.

- Тихомирова. - И стала слушать. - Все? - спросила она, - Тогда я
повторю еще раз. Прошу мне не звонить... Нет. И встречаться нам незачем...
Нет. Это не твоя дочь... Да, родилась в июне, ну и что?.. Ах. ты
подсчитал. Ты сам считал или тебе мама помогала?

В кабинет вошла женщина с кипой бумаг для подписи. Катерина жестом
попросила ее подождать,

- Хорошо, - сказала она. Взглянула на записи. - Встретимся, где мне
удобнее. На Суворовском, без пятнадцати шесть. У меня будет пятнадцать
минут. Извини, все, у меня дела. - И Катерина положила трубку.

Рачков ожидал Катерину с цветами. Он вскочил со скамейки, когда она
подошла, и протянул розы. Катерина села и отложила цветы на край скамьи.

- Послушай, зачем тебе все это надо? - сходу начала Катерина. - Я
люблю другого человека, я собираюсь за него замуж, я бы могла, конечно,
сказать, что я замужем, но ты, как я понимаю, за это время собрал обо мне
довольно много информации. И потом, я действительно не понимаю, чего ты
хочешь от меня?

- Я хочу видеть свою дочь, - сказал Рачков.

- Ну почему ты думаешь, что это твоя дочь? - спросила Катерина. - Вот
это твой сын? - Она кивнула на проходившего мимо них парня лет
шестнадцати.

- Нет, это не мой сын!

- Почему не твой? Давай мы сейчас его подзовем, расспросим о его
матери, и, может быть, ты вспомнишь, что лет семнадцать назад ты имел
что-то с его матерью. Молодой человек! - крикнула она. - Подойдите сюда,
пожалуйста!

- Прекрати, - возмутился Рачков.

Катерина сидела в приемной министра.

- Пожалуйста, товарищ Тихомирова, - пригласил ее помощник. Министр
вышел из-за стола, и они сели в кресла.

- Что на этот раз будете выбивать из меня? - спросил министр.

- Как ни странно - ничего, - улыбнулась Катерина. - Только один
вопрос, можно?

Министр внимательно посмотрел на Катерину.

- Ким Семенович, правда, что вы поддерживаете Павлова из головного
НИИ? - спросила Катерина.

- А если правда? - Министр насторожился.

- Тогда очень жаль, - сказала Катерина. - Павлов сегодня устарел, как
и его установка. Через три года, когда она войдет в серию, мы отстанем от
японцев на пять лет.

- Что вы предлагаете? - усмехнулся министр.

- Начать монтаж реактора Виктора Шапкина, простите, Виктора Ивановича
Шапкина.

- У Шапкина только опытный экземпляр, - возразил министр.

- Испытаем опытный, а доводку будем делать прямо на серийных
вариантах. Спокойной жизни у нас не будет, но зато мы выиграем года два.

- И, разумеется, вы заберете Шапкина с группой в СКВ объединения? -
спросил министр.

- Разумеется, - улыбнулась Катерина.

- Я не возражаю...

- Спасибо. - И Катерина поднялась.

- Подождите, - попросил министр. - Я хотел бы, чтобы вы поняли
следующее: Павлов многое сделал как ученый и еще многое сделает. Устарел
не Павлов, а его окружение, которое вовремя не предупредило его, что он
ошибается, а это может случиться с любым руководителем и со мной тоже...

- С вами пока все в порядке, - заверила его Катерина. - Как только
появятся первые признаки, я вам об этом тут же сообщу.

- Спасибо. Но не думайте, что я этому очень обрадуюсь. Как здоровье