взглядами расположившегося на верхней веранде Фридмана. На них были очк
стереофонических телевизионных программ. Мэгги, по всей вероятности смотрела
и слушала что-то музыкальное, ее ноги дергались в ритме танца. Марина же
просматривала и прослушивала всё, что было связано с разразившимися вокруг
неё событиями в Петрограде и в Париже. Что смотрела в этот момент Джекки,
осталось тайной. Не исключено, что то же самое - в её провинциальной
колониальной жизни неожиданный визит главной героини мирового светского
скандала был, пожалуй, не менее важным, в своем духе, чем для самой Марины.
***
провезет вас куда прикажете, все покажет и со всеми, кто вам нужен, сведет,
- сказал генерал. - Не подумайте, Бога ради, что я приставляю к вам
шпиона..." "Дело не в этом, ваше превосходительство, - нахмурился Мухин. -
Ваш араб будет нас демаскировать, а у нас свои конспиративные дела, нам ни к
чему подставляться конкурентам. Американцы и французы спят и видят, как бы
залезть в Палестину с подобным проектом раньше русских. Нет уж, мы возьмем
такси и доберемся до Хайфы сами, с вашего позволения." Генерал задумался,
пристально глядя то на Мухина, то на дам, невольно задерживая взгляд на
вытянутых блестящих на солнце белых ногах Марины, то, еще пристальнее на все
еще подозрительном ему Фридмане. "Ладно, мистер Мухин. В конце концов, я
подробно опишу нашу встречу в докладе на имя Министерства колоний. Если вы
что-то задумали, вам и расхлёбывать после ссоры наших правительств. Вы
достаточно известный в России и в мире человек." "Но чтобы в докладе -
никаких ню, - ударил его по коленке Мухин и налил обоим по бокалу. - Все ню
будут нашим маленьким русско-английским заговором против наших правительств.
Ваше здоровье, генерал," - по-русски добавил он. "Ле бриют, ле хаим, -
хохотнул генерал, - как говорят ваши любимые евреи, князь. Не хотите ли
взглянуть на их Тель-Авив? Мистер Фридман, как насчет экскурсии с британским
генералом, пока нашим дамам не до нас?.."
тихим ухоженным улицам с табличками и вывесками на английском и иврите. Как
и в любой колонии, этот город был слепок со старой доброй Англии. Дома с
выходом из квартир прямо на улицу, скверики напротив каждой квартиры,
омнибус на главной улице имени какого-то короля. "Словно и не было
декларации Бальфура, - заметил вдруг Фридман. - хоть это и еврейский ишув,
но независимостью тут и не пахнет." "И не запахнет, - ощерил генерал крупные
зубы под жесткими рыжими усами. - Во всяком случае, пока вы, князь, не
дадите независимость вашему Азербайджану и не уступите тамошним суверенным
мусульманам их нефть. А, между нами говоря, мистер Фридман, что дала бы
независимость вашим евреям, кроме бесконечных войн с соседними арабами?
Согласитесь, дать евреям свое государство по Бальфуру нельзя, не дав такие
же независимые образования Египту, Персии, Месопотамии. Но если евреи смогут
худо-бедно наладить здесь экономику и дать своим гражданам сносную жизнь, то
правители независимых арабских стран могут дать своим подданным только
нищету и произвол. А чтобы оправдать разницу в уровне жизни между смежными
народами, тут же пояснят, что во всём виноваты жиды. Мои мусульмане по
природе вроде ваших абреков, князь. Им привычнее отнять, чем произвести или
купить. Им только намекни, что кто-то рядом не защищён... Вот вам и война, в
которой Европа, не говоря о вашей России, будет отнюдь не на стороне ваших
евреев. Вот вам и конец ишуву, если не физический конец всем этим достаточно
счастливым в империи людям". - Он показал на многочисленных мужчин и женщин,
сидящих под тентами в кафе на уютной узкой набережной Тель-Авива и на
резвящихся на ярко-зеленых газонах у самого песка пляжа детей. - "Без нас
тут вместо всей этой пасторали будут взрывы и поножовщина. Более подходящего
объекта для резни, чем евреи, мировая история не изобрела. Я лучше вас,
господин сионист, знаю, с кем имею дело... Так что не вы, а я их
благодетель. Не я, а вы со своими бредовыми идеями ацмаута -
палестинских евреев. А потом я повезу вас в не менее прекрасный город Яффо
для палестинских арабов."
витринами магазинов, бесчисленных аптек - признака почему-то любого
еврейского города в Англии ли, в России или в Америке. Через каждый квартал
сияла золотыми буквами на белом мраморе синагога с десятками одетыми в
черное мужчинами и нарядными, по моде конца прошлого века, женщинами в
кокетливых шляпках. Тут же играли бесчисленные дети с пейсами и в
разноцветных кипах. Евреи оглядывались на "ровер" и почтительно кланялись
генералу, который едва наклонял голову в ответ. "А почему вы не можете
вообразить, мистер Джеферсон, - продолжил Фридман, что евреи сами могут
обеспечить себе в своем Тель-Авиве, но без вас, такое же благолепие?"
"Евреи? Сами, без английских колониальных сил? Не смешите меня, мистер
Фридман. ДА КТО ИМ ЭТО ПОЗВОЛИТ на этой земле? Я же вам только что сказал,
что арабы тут же всех вас... простите, их и вырежут." "А почему вы не
допускаете, что евреи сами не позволят арабам себя вырезать?" "Вы слишком
плохого мнения о своем народе, мистер Фридман, - генерал явно наслаждался
своей лекцией и знанием вопроса. - Неужели вы не знаете, что еврей даже
курицу зарезать не может, специального резника нанимает, что еврей соблюдает
заповедь "не убий", как никто другой. Если и найдется здесь с десяток
достойных солдат вроде, как мне кажется, вас, то их сами же евреи и осудят.
А то и каменьями побьют... А мы против исламских погромщиков всегда
выставляли в городских воротах заряженные картечью пушки, чтобы их достойно
встретить. Это вам не проповеди ваших гуманистов - действует безотказно.
Ничему арабы так свято не верят, как пушкам. В последнее время мы их изредка
доучиваем спиралями. Еще убедительней. Но и безмозглых еврейских
экстремистов из бело-голубых, мы тоже изредка вешаем. Сами же красные нам их
сдают. Даром, серебрянников даже не просят. Вот и вас... окажись вы моим
подданым и замахнись на корону в пользу ацмаута, я бы повесил - во спасение
всех этих детишек. Ни одна идея не опаснее евреям, чем сионизм. Даже фашизм,
который мы тоже за
по-английски за белым столиком на веранде. Марина расцеловалась с Джекки и
Мэгги, веселый таксист-араб проводил искателей приключений в свой
"мерседес", генерал многозначительно сказал Фридману, крепко пожимая ему
руку: "Если бы все евреи были бы похожи на вас, я бы, пожалуй, рекомендовал
палате лордов отдать вам Палестину. Лучше союзника для короны в этом
нефтяном углу и быть не могло бы. Но они на вас не похожи. И сами таких как
вы тут не потерпят. Так что оставьте сионизм грядущим покленьям, мистер
Фридман. Поверьте, я живу с евреями дружно, но я их не уважаю. Пустая нация.
Как женщина для всеобщего потребления. Для себя вы никогда не сделаете того,
что для презренных гоев..."
Проще было согласиться всюду ездить с его человеком, хоть явно было бы. А
там как-нибудь улизнули бы. Зато теперь вся его агентура будет нас вести по
Хайфе до самой конверсии." "А ваши? - спросил Мухин. - Унас с Мариной
никаких документов, даже фальшивых." "Я имел разговор о вашем возможном
появлении в нашем измерении. И намерен сразу же позвонить знакомому генералу
и открыться. Если поверит, будем разговаривать. А если нет - по таблетке - и
к родному Джеферсону..." Такси мчало их на север по извилистой горной
дороге. Под ними была заболоченная приморская равнина с редкими деревнями,
киббуцами и поселками. Вдоль дороги пасли все тех же черных коз, но
попадались довольно обширные и приличные еврейские поселения с неизменной
башней с вооруженным пулеметом охранником посредине. "Хома-у-мигдаль" -
сказал Фридман. - Стена и башня. Иначе англичане не регистрируют поселение.
И иначе всех арабы вырежут при первом же набеге." "А нас арабы не вырежут,
надеюсь? - тревожно оглянулась Марина по сторонам. - А то с меня хватает
вашего Ленинграда..." "Нас? Не исключено, хотя я надеюсь, что при ТАКОМ
губернаторе бандитов тут немного. С другой стороны, здесь даже опаснее, чем
в Ленинграде... У них тоже спирали имеются. Впрочем, я почти уверен, что наш
водитель - шпион генерала все-таки... А раз так, он знает куда тут можно, а
куда нельзя ездить. И кому." "Андрей, я, конечно понимаю, что ты чувствуешь
себя сейчас Гленарваном в поисках капитана Гранта, но мне страшно. И я
все-таки опять хочу домой..." " Мы почти у цели, дорогая, хотя так медленно
ездить я просто не умею." "Хайфа", - водитель показал пальцем на белую
ветряную мельницу на склоне горы, за которой появился серый Кармелитский
монастырь. По железной дороге двигался битком набитый разношерстной публикой
расхристанный поезд с примитивным тепловозом. Под пустырём за рельсами шумел
прибой. Вдоль дороги и моря были видны несколько двухэтажных строений
мавританского вида с пальмами вокруг и обширными жилыми к
небольшого колокола. По шоссе промчался в пыли допотопный переполненный
автобус. Люди сидели прямо в проёмах его дверей и громоздились на заднем
бампере. Автомобили двигались по двум полосам рывками, беспрерывно сигналя
друг другу. Сам город отсюда едва угадывался немногочисленными строениями
вдоль моря и по склону горы. В основном это были одно-двухэтажные виллы
среди зелени густых садов и вееров бесчисленных пальм. "Вот мы и проверим,
шпион ли он..." - Фридман обратился к водителю на иврите. Тот послушно
свернул с дороги к морю и, перевалив через едва заметные в грязи рельсы,
остановился над морем у откоса на пустынном берегу. Получив русские рубли,
он почтительно поклонился и исчез в облаке собственного сизого дыма.
"Оказался обыкновенным таксистом, - весело сказал Арон. - Переодевайтесь,
принимайте таблетки. Мы переходим снова в наше измерение. И - добро
пожаловать в Израиль!" "Что-то мне боязно, - сказала Марина, глядя то на
таблетку, то мужчин. - А вдруг опять какой-нибудь с золотой фиксой
пристанет... И евреев после всего, что понарассказал губернатор, я боюсь."
"По коням, - усмехнулся Мухин и принял таблетку. - Ого! Такого... Арон,
простите, где мы, в нашем измерении или в вашем? ЭТО ТА ЖЕ ПАЛЕСТИНА?!" "Это
не Палестина, - со слезами гордости на глазах ответил Фридман. - ЭТО
ИЗРАИЛЬ! СУВЕРЕННОЕ ЕВРЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО..." Все трое ошеломленно стояли на
Перумов Ник
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Суворов Виктор
Шилова Юлия