конной гвардии. Ободранные до белого тела ветви и жерди, кинутые на
полдороге, круглые метины подкованных копыт. В отдалении красовался большой
балаган из свежерубленных лесин, так плотно укрытый зеленью, что казался
стогом из листьев. Туда волокли по земле стволы деревьев, следы от них
придавили траву.
Ренато не думал. Он тронул шпорами бока Гарольда и осадил его только у
черного треугольника входа.
принято...
звуки, и я не сразу сообразил, что темнота не моделирует сумрак в шалаше,
что это мой двойник оглох, ослеп и онемел.
протекал сквозь пунктиры щелей. Смутные фигуры приблизились. Я попытался
привстать, а веревки не пустили. Из темноты на меня с ворчанием набросилась
мохнатая масса и прижала снова к земле, наложив клыки на шею.
он заработал языком, слизывая запекшуюся кровь со щеки. Зрение привыкало. Их
было пятеро. Шестой была фея. Не в лунном свете, для разнообразия.
Белый!
сказала, зовут его?
прямо в глаза. Я невольно мотнул головой, он ухватил меня за волосы.
неважно, Ренато ты или Джузеппе Гарибальди...
ореховой палочке. Так?
двойника. И вот увидишь, тебе будет больно наравне с ним. Кто-нибудь из вас
расколется, не тот, так этот.
злодея. Я плотно надавил на клавишу экстренного вызова.
и продадим на соляные копи.
протянул. Это ж не игра, а пытка. А как конец придет - опять хлопоты. Ждать
новую вакансию, денежки выкладывать... Думайте, братишки.
Макитона не знаю. И не больше, чем вы. Я не знаю, каких вы от меня ждете
секретов. Я тоже хотел его найти, вон фея, она скажет... Я думал, она меня к
нему ведет, напустил перед нею туману, она и поверила. И палочку я случайно
заметил, уже когда пожар начался. Отпустите меня, я ничего худого не
делал...
прутиком поводил, тонким таким... Наконец я выдохся, и он так же неспешно
повернулся к сияющему проему.
тон. Ренато дико озирался. В шалаше оставались главарь и двое бандитов. Я
лежал в углу, в двух шагах валялись сорванные плащ и сумка. Потом свет
снаружи заслонил еще один. Он тащил, раскорячиваясь и изгибаясь, чтоб не
обжечься, большой гнутый железный лист, полный зловеще мерцавших углей. За
ним второй внес два кожаных ведра с водой.
Ренато до конца. Слабое утешение, не так ли? Я ловил моменты, когда мой
охрипший двойник был способен промычать что-то, отличное от сиплых криков. Я
взывал к логике, милосердию, к фее - исчезнувшей по всей вероятности
навсегда, - к матери Алимне, к черту, к Макитону. Да, мне было больно
наравне с Ренато, особенно когда они принялись за пальцы. Быть может, у меня
слишком острое воображение. Потом братишка даже не мог повторять мои
бессвязные возгласы. Компьютер пояснил, что нарушен канал связи с
фантомом-носителем, и посоветовал ждать.
него отломать кусок. Н экране мельтешили вспышки огня от раздуваемых углей,
металл, заляпанный кровью, ощеренные пасти палачей. Потом он потух, а я все
цеплялся за столешницу. Целыми и невредимыми пальцами. Я просидел без дела
минут пять, потом глухо сказал, - Фактор времени стандартный, - и стал ждать
чуда.
на карту. Ждал. Недавно еще я глазел на великий город и в необузданной
гордыне мнил себя всесильным в мире игры. Нет, нам тесно даже в придуманных
Вселенных. Мне было так худо, так погано, что я был готов воззвать к
господу, которого нет. Мне было очень плохо одному. Но нет никого, кроме
тебя и мира. И мы стоим друг против друга. И всегда мир побеждает... В самом
разгаре подобных зубодробительных рассуждений судьба еще раз кинула мне
счастливый номер. "На, ешь, собака... "
узнал себя. Я ни разу не видел себя со спины, столь приукрашенным и
мускулистым, в свежих ожогах и шрамах, сочившихся или заплывших кровью в
черной жесткой корке. Он противоестественно заламывал руку за спину, пытаясь
дотянуть мазь до всех больных мест. Он постанывал и вздрагивал от неудачных
движений.
большую круглую деревянную коробку. Еще порция мази, стонов и трехъязычного
мата.
мое поле.
экономного компьютера и подчистил жалкий запас провизии. К вечеру сумерки
наползали со стороны леса холодными длинными тенями, а он уже довольно
сносно ковылял, запалил костер и сводил Гарольда к недальнему ручейку за
орешником. Медленно прежняя связь между нами налаживалась. Куда девались мои
- наши мучители? Лишь труп большого черного пса, брошенный невдалеке от
шалаша точно бесплотная шкура, оставался напоминанием о происшедшем. И
только ночью я узнал все.
(тоже весьма ценных, надо полагать)?
назойливо вызывал меня из небытия. Это был юкк. И он внушал мне план
спасения. Ты помнишь список нашего снаряжения? Там еще был красный орех. Как
же долго я тянулся к сумке за два шага. Это было больнее всего. А потом я на
время позабыл про боль.
первого хруста. И столб пламени встал передо мной. Я слышал крики снаружи -
они тоже испугались. Но не успели даже сбежать. Сквозь треск и шипение - ну
как радиопомехи - я услышал, как демон обращался ко мне. Он требовал
приказа. И я приказал убить разбойников. Орех исчез вместе с демоном. Не
осталось никого. Кроме...
успел заслонить горло рукой, а он начал ее трепать. Юкк что-то передавал
мне, но было не до него! Мы катались, и оба рычали от злости и боли...
я нащупал железный прут и ткнул ему в пасть, ломая зубы, выворачивая, все
глубже, глубже...
желудок. Я с ужасом ждал. Рен успокоился и продвинулся в сторону, несколько
раз со всхлипом вздохнул.