бурнусами, и индийскими шалями, и это должны быть красные верблюды,
лучшие, какие только бывают!
в этих горах багдадские воротники? Пусть в тюках не будет багдадских
воротников, и тогда ты получишь за зеркало восемь верблюдов, груженых
тканями, и пятьсот динаров!
о пятистах динарах? Речь шла о тысяче!
всего-навсего сто динаров, и я согласился прибавить, потому что ты
согласился взять вместо пятидесяти черных невольников двадцать, и без
золотых серег с жемчужинами! - заявил Ильдерим, и глаза его сверкали, и
тут я поняла, что он - воистину лев пустыни.
аль-Мавасиф. - Ради Аллаха, образумься!
аль-Мавасиф, - ехидно отвечал Ильдерим. - И не мне, а тебе следует
образумиться. Ведь ты сам, своими устами, назначил цену и талисману, и его
спутникам. И я точно помню, что попугая, например, ты оценил в пятьсот
динаров. Ведь именно пятьсот динаров ты хотел получить за него, о маг?
шестьсот динаров! - заявил Ильдерим. - Хотя на Багдадском базаре я куплю
тебе за десять динаров попугая вдвое пестрее, и он не будет
сквернословить, словно метельщик или рыбак, у которого порвалась сеть, или
обманутый муж, или наказанный плеткой за курение гашиша евнух, или две
поругавшиеся старухи!
простой попугай, что я трое суток читал над ним заклинания, что без него
талисман бессилен!
за попугая не пятьсот, а даже шестьсот динаров. Видишь, как высоко я ценю
твои заклинания?
свою саблю. Мы расплатимся за попугая саблей.
купцов посягнул на царскую саблю!
маг. - Сабля наверняка дороже шестисот динаров.
собираюсь сказать что-то скверное о нем и о его замысле продать саблю,
толкнул меня локтем в бок. - Ты не знаешь всей цены этой сабли, о
мудрейший. Во-первых, это царская сабля, которая много столетий переходит
из рода в род. Во-вторых, на нее наложены заклятия, и древние мудрецы
читали над ней заклинания, и тот, кто владеет ею, получает власть над
некоторыми джиннами и ифритами, и они ему во всем повинуются, но только
обладатель сабли должен достичь преклонных лет, и иметь седую бороду, и
отказаться от мирской суеты, а иначе это просто красиво отделанная сабля,
и ничего больше. Мой друг Хасан унаследовал ее от своего отца, но он еще
молод, и у него не скоро вырастет настоящая борода, как видишь, даже пушок
на его щеках - и то не вырос. А пока еще она поседеет! Мне самому тоже
далеко до седины, о аль-Мавасиф. И справедливо будет, если пока
обладателем этой сабли станешь ты. А потом, когда у Хасана поседеет
борода, он приедет и выкупит у тебя эту саблю.
полюбопытствовал маг.
- отрубил Ильдерим, который наверняка знал о делах джиннов от своей бывшей
возлюбленной Марджаны.
Остаются флаг, зеркало и сам талисман. Если ты согласен принять вместо ста
невольниц пятьдесят белых и пятьдесят черных, но зато прибавить к
стоимости зеркала цену тех мешочков мускуса и шкатулок с нардом, о которых
ты говорил, то цена флага будет уже не две сотни, а куда больше, ибо ты
получишь саблю за попугая и флаг, и это будет справедливо!
о пятидесяти невольницах?! - возопил маг. - Прибавь, о Ильдерим!
ответил Ильдерим. - И разве этот талисман стоит целой сотни невольниц?
Убавь, о мудрец! Ведь если тебя вовремя не остановить, ты потребуешь в
уплату саму хозяйку талисмана царицу Балкис, мир ее праху! И что же, мне
сделаться разорителем могил? Убавь, ради Аллаха!
талисмана такова, как я сказал! Сто невольниц...
Они торговались самозабвенно и яростно, я бы даже сказала - радостно,
забыв о пище и питье. Перед заходом солнца они чуть было не вцепились друг
другу в бороды, потому что маг назвал Ильдерима порождением вонючего
ифрита и верблюдицы, а Ильдерим возвел родословную мага к козлам, ишакам и
городским непотребным девкам. Словом, было мне что послушать и чему
подивиться.
базарах не торговались со мной или с воинами моей свиты. Позволивший себе
прекословить царской сестре недолго после этого засиделся бы в своей
лавке! И я впервые в жизни видела настоящий торг, да еще такой бурный.
слоновой кости идет речь. И я проголодалась, и вышла в другое помещение, и
невольники принесли мне еду. А когда я вернулась, они торговались уже не о
конях и слоновой кости, а о изумрудах и крупном жемчуге, двести невольниц
же оказались забыты, и сто невольников - с ними вместе.
сидели, а лежали на коврах. И умирающим голосом аль-Мавасиф объявил, что
он продал Ильдериму и мне талисман со спутниками за шесть тысяч динаров и
большой изумруд из пряжки моего тюрбана. Причем в стоимость талисмана
вошла и моя сабля, которую оценили в четыре тысячи динаров, оставив на мое
усмотрение - отдать магу саблю или же вручить динары.
Ильдериму.
коней, кольца и запястья, сосуд с водой из источника Мужчин, а сами
спустимся отсюда и придем в город...
вернемся к аль-Мавасифу, выкупим наше имущество и твою саблю, о Хасан, и
ты отправишься к вдове своего брата принимать роды, а я продам те из моих
товаров, что еще остались в этом городе и последую за тобой, куда ты
укажешь, и там ты вернешь мне свой долг. Видишь, как ловко я все
рассчитал?
со старым скупердяем аль-Мавасифом, но, увы, последнее слово на сей раз
осталось за ним, а это было для меня нестерпимо.
- возразила я. - Подумай сам, мы будем должны аль-Мавасифу, ибо
оставленные вещи - это не плата, а заклад. Мы будем должны купцам. Я буду
должен тебе, о Ильдерим, и не прибавятся ли ко всему этому еще и новые
долги?
должен здешним купцам, и я округлю долг, но с частью его рассчитаюсь
товарами, и займу еще денег, и куплю съестные припасы, и погружу их на
корабли, и договорюсь с капитанами, что у них есть доля прибыли от этих
товаров, и мы определим их долю и мою долю, и они отдадут мне мою долю
перед тем, как выйти в море, и я рассчитаюсь с частью долга, а потом на
оставшиеся деньги куплю здешних тканей по двадцать динаров за тюк, и
достану из своей поклажи вышитые басрийские платки, и найму вышивальщиц, и
они вышьют мне такие же платки, и я продам их и из полученных денег
расплачусь с вышивальщицами, а тем временем вернутся корабли...
Аллах не дал мне достаточно рассудка, чтобы в них разобраться!
- что завтра же ты с талисманом сядешь на корабль и отправишься туда, где
живет вдова твоего брата, и устроишь там свои дела, а я приеду следом и мы
рассчитаемся.
больше не буду вызывать тебя на поединки, ибо ты спасаешь мою жизнь и
жизнь сына моего брата...
Мужчин, - ответил Ильдерим. - А поединок между нами будет не раньше, чем
ты вернешь мне долг. Ибо какой же я купец, если заколю в схватке своего
должника? Да на меня все правоверные пальцами показывать станут!
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Березин Федор
Андреев Николай
Сапковский Анджей