дома сидишь и на работу не ходишь?
- злятся телефонисты.
пролетарских писателей.
время зря не терять?.. Сейчас мы на тебя компромат соберем. Давай,
выкладывай имена и фамилии.
Анекдоты знаешь?
записывать будем. Потом издашь, как собственное сочинение.
читательским вниманием.
распространение контрреволюционной пропаганды! - радуются
телефонисты-энкаведисты. - Пока не расскажешь десять тысяч политических
анекдотов, со стула не встанешь.
утку никто не бросается - ни Блок, ни Бурлюк, ни парашютист Гесс, ни
соседка Эпоха Кузьминична (она же, наверно, на всех настучала) - на
явочную квартиру никто не является, лишь со двора доносится унылый голос
наемного странствующего палача с переносной гильотинкой:
анекдоты... 674-й... 793-й... 836-й... Амбарная книга уже полна и на вышку
тянет. А что Соцреализму терять? Кроме сырого подвала, разве что продувное
удобство во дворе.
раздул, кран-гидрант вот-вот сорвется с резьбы и затопит подвал, а пытка
анекдотами продолжается. Десять тысяч политических анекдотов - не комар
наплакал. Энкаведистам же все ни почем - один на раскладушке развалился,
другой записывает показания в амбарную книгу. И наоборот - один протокол
ведет, другой отдыхает.
Приглашай его сюда на свидание! Быстро! Говори подлиннее - надо засечь
этого фрукта на телефонной станции!
Соцреализм-богатырь, из последних сил сжимая между ногами свой
кран-гидрант, чтоб, не дай Бог, не прорвало и не затопило подвал.
заходите? - спрашивает в трубке очень знакомый голос с приятным восточным
акцентом.
Соцреализм.
пускают!
сброшенного с парашютом!
благополучно приземлился в Лондоне. Парашют - отдельно, Гесс - отдельно.
Сходите во двор по своей нужде - это дело государственной важности. А я
пока подожду у телефона.
друзей-телефонистов хорошей новостью из Кремля, передать им привет от
Чудесного Нацмена, но тех как ветром сдуло. И след простыл. Были, и нету,
лишь амбарная книга шуршит политическими анекдотами на раскладушке.
вытаскивая на ходу свой опухший пожарный кран-гидрант. Во дворе тоже
никого не видно, кроме подслеповатого странствующего палача с переносной
гильотинкой, да чувствуется еще едва уловимый запах от наложенных с
великого страху штанов промчавшихся по двору телефонистов. Понял
Соцреализм, что до продувной уборной ему не добежать, и принялся справлять
дело государственной важности прямо под дворовым средневековым забором,
чудом спасшимся от наполеоновского пожара.
подворотню, из подворотни потоком выносится на улицу и, сметая все на
своем пути, впадает в Москва-реку. Чудесный Нацмен у телефона ждет. Эпоха
Кузьминична из-за шторы изумленно глядит на диво-дивное. А забор уже
плывет, поплыл, за ним плывет допетровская уборная, пережившая все
гражданские смуты и вражеские нашествия - чуть что, все к ней бегут!
Странствующий палач из уборной благим матом вопит:
речушку назвать, а Соцреализм-богатырь все думу думает: "Новая Эпоха - она
сегодня не в дверь стучит, а звонит по кремлевскому телефону".
подвал и продолжил телефонный разговор:
раскуривая телефонную трубку. - Не стесняйтесь, облегчайте душу до дна.
Можете по большой нужде сходить, я подожду... Нет?.. Ну, тогда просите у
меня что хотите и режьте мне правду-матку в глаза, а то скучно что-то.
Все в людях да в людях, как завещал отец. А ордер во дворец мне ваши
телефонисты не выдают, как внебрачному сыну пролетарского писателя! Не
положено, говорят, внебрачному!
А вот слух до меня дошел, что обижены вы на Совместную Власть, собираетесь
эмигрировать на остров Капри... Нет?.. На "нет" и суда нет. А как вы
относитесь к Пастернаку?.. То же "нет"?.. Не кушали никогда?.. Хорошо.
Выходите на угол Горькина и Тверской-Ямской, там в проходном дворе вас
ожидает черный автомобиль типа "ЗИС". Смело открывайте дверь и садитесь,
вас знают в лицо.
плечами, как Илья Муромец в тридцать три года: в жизни всегда есть место
подвигу - только не зевай! Надел ботинки "прощай молодость", окропил
подвал керосином из примуса, разжег простреленную амбарную книгу с
политическими анекдотами, бросил книгу на пол, закрыл дверь на ключ, вышел
во двор и утопил ключ в богатырском ручье.
сторонам, слежки и хвостов не обнаружил. Зато видит - со всех углов
смотрят на него с портретов Народные Совместители из Совместного Комитета:
с усами, в пенсне, с бородками-козликом, в картузах и в фуражках или
попросту лысые. Не поймешь где-кто - одних снимают, других вешают. Так
сплотились вокруг себя, что все на одно лицо, вроде Чудища Лаяйющего, -
наверно, чтобы народ узнавал: кому хлеб отдавать, молоко, масло, мясо и
далее по списку.
Пасхи: профессор Карл Фридриксонн с полным гранитным собранием сочинений,
экономист Н.Ильин дорогу вперед перстом указует, Чудесный Нацмен с