войти сюда. Мир ослепил, оглушил меня, мир во второй раз раздавил во мне
уверенность (ранее это сделала Книга), и лишь бесконечная милость Кельи
подарила спасение. Я теперь ясно вижу дверь - вот она, рядом с ложем моим,
- но никогда я не притронусь к ней, никогда не воспользуюсь ее
предательской услугой. Я счастлив.
удалось вытащить друга. Друг мой исчез с лестничной площадки, и некоторое
время я тешил себя надеждой, что Келья открылась перед ним, что он вполз в
нее, и отныне живет рядом со мной - просто я его не замечаю, просто не
пришел еще миг встречи. Но это было слишком маловероятно, и я быстро
расстался с подобной иллюзией. Нужно смотреть правде в глаза: Келья не
приняла моего друга! И едва не отказалась от меня самого.
"безнадежно болен". Не знаю, в чем его истинный смысл, но в данном случае
оно показалось мне наиболее точным.
Трудно... Трудно признаться. И все-таки заставлю себя сказать. Главной
моей ошибкой стало то, что я уверился, будто бы очистился. Самообман,
жалкий самообман! Я грязен. Был таким, есть, и вряд ли смогу быть иным. Я
грязен, низок, мерзок. Поэтому и не далось мне назначенное, поэтому и не
получится впредь задуманное. Грязен, низок, мерзок - это не пустое
самобичевание. Лишь почувствовав и запомнив эту горькую истину можно
рассчитывать на что-то большее, нежели милость Кельи. Я грязен, низок,
мерзок - вот она, формула покоя.
после возвращения. Это произошло естественно и безболезненно, и вообще,
это явилось неизбежным итогом пережитых страданий: слишком долго я терзал
себя вопросом - кто я и зачем я. Формула покоя позволила забыть страшные
вопросы. Знали бы вы, братья неведомые, как сладостно было повторять
найденную фразу! Я твердил ее весь день, мысленно и вслух, испытывая
удивительное умиротворение, я мгновенно влюбился в ее завораживающую
музыку, без колебаний покорился ее колдовской мощи. Я был счастлив. Потому
что стал, наконец, спокоен.
отделяли ночь и еще один день. Ночью мне приснился сон! Никогда в Келье
мне не снились сны, только видения испытывали мой рассудок, а тут...
Огромный дом, размеры которого просто необозримы - ни ввысь, ни в ширину.
Все имеющиеся в нем квартиры - это Кельи. Неисчислимое множество комнат,
очень похожих на ту, что приютила меня! Люди, входящие в дом и выходящие
из него, четко разделялись на три потока - одни неторопливо вступают сюда
обычным образом, другие выбегают из дверей, радостные и взволнованные,
третьи ползут к дому на коленях. Последовательность действий, происходящих
здесь с людьми, однообразна и сурова. Сначала приход в какую-нибудь из
комнат, затем торжественный процесс выхода, и в итоге - жалкое зрелище
возвращения обратно. Происходит это в бешеном темпе, поэтому подробности
рассмотреть не удается, только фрагменты ловит мой взгляд: лицо, полное
недоумения... лицо, освещенное Пониманием... лицо, искаженное тоской...
воздетые вверх руки, шепчущие губы, слезы, слезы, слезы... Бессмысленно
долго длилась описанная фантасмагория. Измученный мельканием тягостных
картин, я закрывал глаза, но все равно продолжал ясно видеть непрерывную
смену чувств человеческих - удивление, радость, страдание. Между тем, чуть
поодаль к дому тянулись вереницы каких-то очень странных существ, вовсе не
похожих на людей, но организованных подобно людским потокам. Точно так же
вползали они в дом, затем живо выползали обратно, чтобы немедленно занять
место среди возвращающихся. А совсем далеко, в туманной дымке, была видна
похожая суета тварей и вовсе невообразимой наружности... Такой сон
наполнил мою первую ночь обретенного счастья - сон поистине Вселенского
масштаба.
Конечно, это было всего-навсего иллюзией, на самом деле меня разбудили
срывавшиеся с потолка капли воды. Взбудораженный сновидением, спросонья
туго соображающий, я привстал и подумал в испуге: "Дождь?" Действительно,
это явление походило именно на дождь - капли падали равномерно по всей
Келье, и довольно-таки интенсивно. Я вскочил, сорвал с себя куртку и
заботливо укрыл Книгу. Потом забрался под стол. Что это значит? -
задавался я вопросом. Мне было не по себе.
человеку трудновато встать, не попытавшись предварительно вылезти. Это
слезы! - я понял вдруг смысл происходящего. - Келья плачет! Она плачет!
Плачет!... И тогда я вылез, разделся и лег, доверчиво подставив тело
благословенной влаге.
дело. Я быстро успокоился и принялся анализировать новые чудеса. Виденный
ночью сон я истолковал без особенных мозговых затрат. Очевидно, не одному
мне открылась Келья, много людей побывало здесь до меня, вполне вероятно,
что и сейчас немало отшельников обитает в условиях, сходных с моими.
Собственно, это я предполагал и раньше. А вот то, что все отшельники,
постигшие предназначение и вышедшие в мир, приползают на коленях обратно,
явилось для меня неожиданностью. Конечно, этот факт наводил на грустные
обобщения, в очередной раз показывал, как мал человек в сравнении со злом,
но не мне было расстраиваться и бичевать человеческую слабость: всего лишь
день минул с тех пор, как я сам вернулся сюда. К тому же, насколько я
понял, так происходило везде, не только у нас - везде, где действовала
Келья. И я поразился: какова же сила слов Твоих, Книга, какова же сладость
воздуха Твоего, если каждый выходящий неизбежно стремится вернуться!
лились с потолка беспрерывно, наполняя комнату вкрадчивым шепотом, стекали
по стенам, капали со стола, слезы покрывали пол сплошной лужей. Когда же я
не выдержал, принялся закоченевшими пальцами нашаривать под собой одежду,
дождь постепенно пошел на убыль, и вскоре прекратился совсем. Я оделся.
Почему Келья плакала? Эту загадку я так и не решил. Ведь я вернулся! Я
счастлив! Почему же она плакала? Единственный разумный ответ, приходивший
мне в голову, был таков: Келья плакала от радости. Других вариантов я не
видел. Я слаб, о прости...
прошлепал босыми ногами к столу, с трепетом сознавая, что ступаю по слезам
Твоим, о-о... сел на табурет, высвободил Книгу из намокшей куртки,
придвинул к себе, открыл наугад, всмотрелся в страницу... Я открыл Книгу
где-то в конце, и обнаружил что там... обычный рукописный текст, а затем,
лихорадочно листая страницы, увидел: текст написан разными почерками, на
разных языках, от древнерусского до английского - я немного знаю
английский, я когда-то был деловым... и я понял - здесь писали люди. Такие
же, как я. Мои предшественники. Мои братья. И я понял... Стоп! Сначала
спросил себя: а не стал ли я господином?
Итак, я спросил. - А не стал ли я господином себя бренного? И с восторгом
ответил. - Да! Да! Да!.. Или это не я ответил?
понимание и правда. И самоотречение. И свеча, в которой сгорает все
ненужное. Добро есть несгибаемая вера в нее. Я понял, что я грязен, низок,
мерзок, и сознание это дало мне право считать себя приобщенным... Что я
несу, какое у меня "право"! Просто я стал рабом всеобщего добра, а значит,
и господином себя бренного. Просто я готов на все. На что? На все. Только
подскажи...
Тьфу! Я хотел сказать - на скамье?
Никого раньше не любил, кроме себя, точнее, кроме своей капризной плоти.
Всецело принадлежал себе, одному только себе. Я был рабом. А теперь, кого
я люблю теперь? Как это - кого!... Боже, о чем я?
Собственно, сегодня я рассказываю о том, как достиг покоя, и осталось мне
поведать совсем чуть-чуть. Да, я почувствовал, я сказал себе, что стал
господином своих дум, желаний, действий, и это удивительное открытие
заставило меня вскочить и заметаться из угла в угол, поднимая фонтаны
брызг. На несколько мгновений мечты мои унеслись далеко-далеко, за
горизонты разумного. Я молод! - вдруг вспомнил я, обрадовавшись до
головокружения. - Мне всего двадцать пять! Ясно представилась дальнейшая
жизнь в Келье - освященная надеждами, богатая важными мыслями, наполненная
увлекательными поисками и поразительными находками в собственной душе. А
может быть я не такой уж и плохой, каким кажусь себе? - предположил я,
осмелев до опасной крайности. - Не так уж грязен?... Короче говоря, я
окунулся в неземное блаженство за эти несколько мгновений. И только к
вечеру сумел опомниться, вернулся в нормальное свое состояние.
конце Книги множество рукописных страниц. Я должен писать Здесь! И,
отыскав в глубинах куртки шариковую ручку, решительно сел за стол,
пролистал Книгу до чистых страниц, вывел первый заголовок: "Келья". А
затем, - придумав начальную фразу, составив примерный план рассказа,
определив волнующие меня темы, вспомнив прошлую жизнь, - затем, только
затем...
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Скальци Джон