Чтение 12–й страницы книги ~Ковер~

распахнула над ними свою покрытую кривыми клыками пасть - но именно то в эту
пасть и ударила сильная струя хрустально чистой воды. По видимому, эта
бьющая из недр земли струя, оказалась для ведьмы еще более страшной, нежели
свет звезд и солнце; во всяком случае она страшно, пронзительно вскрикнула,
черной передергивающейся глыбой пала в десятке шагов от них, вдруг стала
сжиматься, и превратилась в черную крысу - под крысой распахнулась
расщелина, и она с жалобным визгом полетела туда - расщелина захлопнулась, и
тут же, на этом месте распахнулись к небу нежные подснежники.

Ну, а Михаил взмыл и промчался над городом - вниз опадало полотно
златовласой девушки, и превращало все из унылого и страшного в дивный сад. А
потом пришла пора прощаться, и Михаил совсем не помнил этого прощания -
единственное, что осталось от него - это было чувствие счастья.

И он бежал по цветущим улицам и смеялся вместе со многими иными. Он
слышал голоса детей, взрослых - все радовались солнечному свету, все любили.
И он знал, куда бежит теперь: на ту площадь на окраинах, где упал вместе со
своим сплетенным из палых листьев ковром. Вот он ковер - как и все он
воскрес - сиял нежными цветами молодых, весенних листьев. Плача от счастья,
Михаил уселся на него, и зашептал: "Домой. Домой. Скорее - к ней, к милой, к
Тане..."

* * *

Он стоял в темном осеннем тумане, до слуха его едва-едва долетал
настырный гул машин. А лес был совсем тихим, мертвым. Не дул ветер - все
молчало, птицы давно улетели в жаркие страны. Тогда он позвал чуть слышно:

- Таня...

Никакого ответа не было. Тогда он выкрикнул это имя, и вновь никакого
ответа. Потом по щекам его покатились слезы, и, казалось, что это теплые,
нежные пальцы медленно проводят по ним, ласкают его - он шептал
проникновенно:

- Приди... Приди пожалуйста... Мне так одиноко без тебя... Где же ты,
любовь моя...

И долго-долго он шептал так, и плакал, и не получал никакого ответа. И
вот в сердце его закралось страшное сомнение: "Быть может, ничего этого и не
было, но все только привиделось - ведь я же такой впечатлительный..." - и
стало ему нестерпимо больно на душе, нестерпимо одиноко; показалось, будто
тот адский пес вновь ожил, вновь вгрызался в его сердце.

От метнул взгляд в одну сторону - все холодный, темный туман; в другую -
там расплывчатые, призрачные очертания обнаженных, спящих деревьев. Метнул
взгляд вверх, да так и замер - небо освободилось от туч, мириады звезд сияли
там, а среди них была одна, самая прекрасная, самая близкая его сердцу - та
самая звезда, которую златовласая дева вышила, когда он был рядом, для него
вышила...

И тогда он почувствовал, что любим; что они со своей любовью непременно
будут вместе. Тогда он улыбнулся, еще некоторое время полюбовался ею, ну а
потом медленно повернулся, и пошел назад, в город.

* * *

Когда разбирали бумаги одного умершего, прожившего жизнь в одиночестве
старичка, то нашли стихи, которые кому-то понравились, и он отнес их домой,
чтобы прочитать в семейном кругу. Вот эти стихи:

- Кого я знал, ушли все в землю,

И лучший друг давно ушел,

Во мне лишь сердце тихо теплит,

И память - как по парку шел.

А может не было того,

Лишь юности моей виденье,

Но на душе моей светло,

Питает память вдохновенье...

КОНЕЦ.