ближайшего атланта был отбит нос, отчего тот здорово
смахивал на запущенного сифилитика.
набрал на панели номер квартиры Арцыбашева. Встроенный в
панель динамик ожил, издав предсмертный хрип, и голосом
Арцыбашева произнес:
Юрий взялся за дверную ручку, но задержался на секунду,
чтобы спросить:
Арцыбашев. - У меня как раз часы бьют. Точность - вежливость
королей.., и Филарета. Давай, заходи. У меня тут все
накрыто, жрать охота до потери сознания.
умирай.
прохладный вестибюль. Погруженный в чтение газеты охранник
' столиком справа от лестницы поднял голову и выжидательно
посмотрел на него.
Видимо, он был предупрежден о том, что в семнадцатой ждут
гостей. Юрий прошел мимо столика и, игнорируя лифт, стал
подниматься по широкой каменной лестнице с пологими
ступеньками и витыми чугунными перилами, поверх которых
лежал гладкий дубовый поручень. По этому поручню, наверное,
было здорово съезжать на животе, и Юрий, внезапно
развеселившись, дал себе слово, что когда-нибудь непременно
попробует.
четвертом этаже. Напротив нее была только одна дверь. Позади
Юрия находилась решетчатая шахта лифта, вокруг которой змеей
обвивалась лестница, а прямо перед ним было огромное,
отмытое до невероятной прозрачности полуциркульное окно с
замысловатым переплетом, выходившее во двор. Плиточный пол
под ногами был скользким как стекло, и Юрий ступил на него с
некоторой опаской.
увидеть Арцыбашева, но на пороге появилась какая-то
полноватая особа средних лет в строгом темном платье и
белоснежном фартуке. Она выглядела как стопроцентная
горничная, и в первый момент Юрий слегка опешил, приняв ее
за жену Арцыбашева. Он решил было, что у Цыбы довольно
странный вкус, но, как только женщина заговорила, стало
ясно, что она не только выглядела как прислуга, но и
являлась таковой на самом деле.
Елена Павловна в гостиной. Юрий остановился на пороге.
то не так?
и слегка вздрогнул, увидев свое отражение в огромном, во всю
противоположную стену, зеркале. Вид у него в старом
цивильном костюме действительно был довольно нелепый, а
скромный букет, который он неловко сжимал в руках, только
усиливал это впечатление. "Совсем одичал, - с чувством,
близким к панике, подумал он. - Да, брат, это тебе не от
снайперов прятаться... Надо же - Елена Павловна! По имени он
ее выбирал, что ли?"
похлеще и повороты покруче. Подумаешь, имя и отчество!
Однажды в его взводе служили целых три Андрея Андреевича, и
все трое были из Рязани, словно там, в Рязани, в один
прекрасный день временно отменили все мужские имена, кроме
имени Андрей. И, если задуматься, в предположении, что Цыба
выбрал себе жену, руководствуясь такими непривычными
критериями, как имя и отчество, не было ничего странного.
При его финансовых возможностях он запросто мог подклеить
какую-нибудь Елену Павловну с неплохими внешними данными и
$ &% где-то похожую на... Алену.
цветные диапозитивы, картинок-воспоминаний. Теперь, через
столько лет, было не разобраться, что в этих картинках
соответствовало действительности, а чего коснулась легкая
кисть ретушера-реставратора.
намалевана поверх оригиналов, но сейчас Юрию было некогда в
этом разбираться. Он неторопливо ступал по сверкающему
паркету и между делом пытался сообразить, куда ему идти и
куда, черт побери, подевалась прислуга.
белобрысыми хвостиками на голове сидит вполоборота,
повернувшись затылком к доске, и с интересом слушает, что
втолковывает ей субтильный пацан с волосами до плеч и в
модной польской курточке. Девчонку зовут Аленой, а патлатый
пацан - это Цыба. Сейчас его принародно возьмут за ухо и
поволокут к директору на предмет вливания по поводу
безобразного поведения, нежелания стричься "под канадку" и
носить мешковатый синий пиджак с дурацкими алюминиевыми
пуговицами... А рядом с Цыбой сидит еще один смутно знакомый
тип - тоже патлатый, но зато в синем пиджаке с пуговицами и
лоснящимися от ерзанья по парте локтями. Этого дразнят
Филаретом. Здоровенный долдон, и явно влюблен, как теленок:
смотрит на Алену преданными собачьими глазами и, похоже,
даже не слышит ни слова из того, что нашептывает ей Дыба.
У Алены распущены волосы, она смеется. Это Цыба ее
рассмешил. Классическая позиция: Цыба треплется, Алена
хохочет, а Филарет молчит и смотрит собачьими глазами.
виден кусочек неразборчивой надписи мелом... А, это же в
школьном дворе, за гаражами! Целуются Алена и Филарет, а
Цыба, надо понимать, опять где-то треплется.
вечеринка. Алена с Цыбой. Тоже целуются. А где же наш
влюбленный Филарет? Нашему влюбленному Филарету тогда
здорово подвесили на ринге - так, что морда в зеркале не
помещалась.
понятно, кому намяли холку. На кулаках Цыба сроду был не
силен. Потом, ясное дело, помирились и заключили что-то
вроде договора: мужская дружба превыше всего, а Алена пусть
гуляет с кем хочет, если не может выбрать между двумя такими
орлами. На деле все оказалось совсем не так просто. То ли
дружба мужская все-таки стоит пониже первой любви, то ли не
такая уж она была мужская, эта дружба... Конечно же, тайком
друг от друга звонили и на свидания к ней бегали - по
очереди, как впоследствии выяснилось. И гулять "с кем хочет"
она не смогла, потому что конкурентов они вдвоем
подстерегали, отлавливали и нещадно молотили.
подъема, дневальный кемарит на табуретке, уткнувшись лбом в
решетку оружейной комнаты, а стриженный наголо курсант-
/%`".#.$.* по кличке Филарет в трусах и майке примостился на
подоконнике и пишет письмо. Ему так охота спать, однако
спать он не идет, а все водит и водит шариковой ручкой по
листку из школьной тетради, хотя знает наверняка, что никто
ему не ответит. Про это и пишет: все, дескать, понимаю, но
поделать ничего не могу. Если все кончено - так и напиши.
Так она и не ответила, и он перескрипел это дело зубами,
махнул рукой и стал нормально спать по ночам, поскольку
любовь любовью, а молодой организм требовал свое. А потом и
адрес ее постепенно стерся из памяти. То есть сначала
потерялась затертая, замусоленная бумажка, на которой этот
адрес был записан, а после и сами строчки адреса начали по
одной выпадать из головы: сначала индекс, потом номер дома -
не то тридцать третий, не то вообще сорок седьмой, - а
теперь уже и название улицы, на которой она тогда жила,
вспоминается с трудом." Надо же - Елена Павловна! А он-то
считал Цыбу задницей!
прихожей, - куда же у них тут?..
высунулась сияющая физиономия Арцыбашева.