Чтение 12–й страницы книги ~Панкрат~

улыбки. Она была старшей медсестрой в полевом госпитале и его любимой
женщиной.

На войне чувства особенно ценятся. И они тоже берегли свое как зеницу
ока, и обещали друг другу, что обязательно встретятся после того, как в
Чечне все утихнет.

Не получилось.

Что-то говорил журналист, задавал какие-то вопросы. Что-то отвечала
она, Ирина Соболева, по-прежнему старшая медсестра. Панкрат же не слышал
ни его, ни ее - он смотрел на лицо женщины, такой дорогой для него, и не
обращал никакого внимания ни на новые морщинки, собравшиеся у лучистых
карих глаз, ни на усталый вид, ни на белую черточку шрама, едва
прикрытую непокорной каштановой прядью, которая выбилась из-под светлой
шапочки.

Из бегущей строки он узнал точный адрес госпиталя и после того, как
закончился сам репортаж, сидел неподвижно, повторяя про себя снова и
снова улицу и номер дома. Так, чтобы никогда уже не забыть. Ручки при
себе не оказалось, поэтому пришлось доверить адрес памяти, и тут
Панкрат, которого в спецшколе ФСБ учили запоминать довольно солидные
объемы текста при первом чтении, впервые испугался, что забудет вдруг
или перепутает что-либо в координатах госпиталя.

Через минуту сизый дымок потянулся к открытой форточке, а Суворин
погрузился в воспоминания, откинувшись на подушку и глядя в
потрескавшийся потолок.

Он встретил Иру, когда валялся с простреленным плечом в полевом
госпитале своей части, штурмовавшей небольшое, но хорошо укрепленное
село с типично чеченским языколомным названием. Каким, он уже точно не
помнил.

Ранение было в принципе пустяковым - пуля пробила мягкие ткани, не
нанеся никаких серьезных повреждений, но ране требовался покой для
скорейшего заживления, и Панкрату приходилось маяться от вынужденного
безделья вместе с тяжелоранеными и искалеченными солдатами.

Она пришла делать ему укол - банальное начало фронтового романа.
Вошла в дом, где располагалась палата для легко раненых бойцов. И
Панкрат сразу понял, что эта миловидная сестра пришла именно к нему...
Они просто посмотрели друг на друга - и между ними тут же словно
проскочила искра. Любовь с первого взгляда - так называют это поэты.

Да, это была любовь. Тот месяц, который Панкрат провел в госпитале,
показался ему отпуском в рай.

Но всякий отпуск заканчивается, и тот не был исключением. Панкрат
вернулся на передовую и попал в отряд ?охотников за головами?, а она
осталась в госпитале. Пообещав друг другу встретиться после окончания
войны, они так и не смогли сдержать этого обещания. Обстоятельства
сложились так, что встрече их не суждено было состояться.

Панкрат был тяжело ранен во время ликвидации одного из полевых
командиров и уже совсем было распрощался с жизнью, когда на него набрели
местные жители, отнюдь не сочувствовавшие ваххабитам. Они и вылечили
Суворина, на что потребовалось два с половиной месяца - все это время он
никак не мог дать о себе знать, поскольку селение, в котором его прятали
и выхаживали, находилось в горах, глубоко в тылу боевиков. Эта
территория была отбита и зачищена, когда он уже совсем было собрался
пробираться к своим в одиночку; его обнаружили бойцы из десантной
бригады, взявшие село штурмом, и едва не расстреляли, посчитав
наемником, сражавшимся на стороне боевиков.

Он оказался тогда в двусмысленной ситуации: спецподразделение, в
составе которого он находился, официально не существовало, а к тому
времени уже не существовало вообще - Панкрат был единственным, кто выжил
во время провалившейся операции по ликвидации Етуева, и только он знал,
что сама эта операция была ни чем иным, как заведомой подставой. Часть,
к которой он оставался приписан ?на бумаге?, никогда не вела боевых
действий в районе, где его нашли десантники, и ему пришлось выдумывать
историю о похищении, последующем побеге и прочем. Майор, командовавший
бригадой, сделал вид, что поверил Суворину, однако тут же послал запрос
в ту часть, где он служил раньше; оттуда же сообщили, что Панкрат
Суворин пал смертью храбрых и награжден посмертно; тела, однако же, не
нашли.

Как только Панкрату стало об этом известно, он понял, что вышестоящее
начальство просто заметает следы, делая вид, что группы ?охотников за
головами? никогда не существовало. Сама собой напрашивалась мысль о том,
что человек в штатском, присутствовавший при вербовке Панкрата в отряд
(или руководивший ею) теперь будет стараться выяснить, что тому известно
о гибели группы, и, вполне вероятно, отдаст приказ о его ликвидации.

Поэтому Суворин не стал дожидаться встречи, чреватой для него не
самым благополучным исходом, и просто-напросто сбежал по дороге в штаб,
куда его отправили ?для беседы и установления личности?. Из Чечни он
выбрался сам, скрываясь и от своих, и от бандитов.

Прошло два с половиной года, прежде чем он оказался в России. Это
время он провел в Дагестане, зарабатывая на хлеб насущный где придется -
в основном, конечно же, там, где у него не требовали паспорт.

Работой гнушаться не приходилось - нужно было заработать на новые
документы. Ему удалось скопить требуемую сумму и невредимым добраться до
Ростова-на-Дону, уже с паспортом в кармане.

Фамилию и имя он решил оставить прежние, изменив только отчество,
дату и место рождения. Шестое чувство подсказывало, что это небезопасно,
но, следуя какому-то внутреннему, не менее сильному призыву, он решил
?остаться собой?. У такого хода, впрочем, были и чисто практические
плюсы: поскольку официально детдомовец Панкрат Суворин погиб, искать его
не будет никто, кроме ?крестных отцов? отдела ?ноль?, под негласным
патронажем которого действовало подразделение ?Велес?. Однако, думал
Панкрат, по прошествии двух с половиной лет безрезультатных поисков и
они должны были перестать интересоваться его судьбой.

По крайней мере ему хотелось на это надеяться. Он, как никто другой,
знал, что нужного им человека спецслужбы могут найти где угодно.

Ирина осталась там, в Чечне. Что с ней, где она, жива или, не дай
Бог, погибла - Панкрат не знал. Он обосновался в Ростове, где некоторое
время проработал телохранителем, а потом устроился на теплое место в
?Неаполе?.

Сигарета обожгла пальцы. Пепел упал на кровать, и Панкрат засуетился,
сбрасывая его на пол, чтобы не прожечь пододеяльник.

Да, ?Неаполь? перестал быть теплым местом. Новости закончились. На
телеэкране бесновалась полураздетая дива из молодых певиц - безголосых,
но грудастых и раскрепощенных. Суворин, бросив бычок в форточку, подошел
к телевизору и выключил его.

Это был знак, пришла сама собой мысль. К черту этот дерьмовый город,
в Чечне все было ясно и понятно, и в случае необходимости всегда можно
было постоять за себя, и враг был один у всех, и...

Там она. Ирина, Ируся, Ирочка...

Две минуты спустя он положил ключи от номера на стойку в холле
гостиницы и вышел на проспект, где остановил первое попавшееся такси и
попросил водителя отвезти его в аэропорт.

Глава 3

Здесь не было стюардесс. В тесном салоне сгрудились, почему-то
избегая смотреть друг другу в глаза, дюжина пассажиров, среди которых
были четыре женщины. Зачем они летели в Гудермес? Панкрат легко мог
представить себе причины - вон у этой, что помоложе, там наверняка
жених, у тех, что постарше - сыновья. Причины были банальны до жути, как
и сама война.

Семеро мужчин (не считая Суворина) были как-то странно похожи, хотя и
одеты совершенно по-разному, и держались каждый сам по себе. Они были
похожи глазами. Эти глаза смотрели в пространство с необычайной
уверенностью, и к концу полета Панкрат мог уже с уверенностью сказать:
эти семеро следуют вместе, хотя и стараются держаться подчеркнуто
независимо.

Они были примерно одного возраста и одинаково крепкого телосложения -
если не считать парня с лицом студента-ботаника и комплекцией
недолеченного рахита. К тому же у него были очки с толстыми стеклами и
черной роговой оправой, вышедшей из моды лет тридцать назад.

Самолет начал заходить на посадку, переваливаясь из одной воздушной
ямы в другую. Панкрат, чтобы не потерять равновесие, схватился за
какой-то ящик, привинченный к полу, очкарик же выбросил вверх руку и
уцепился за поручень на потолке, благо расположен он был в пределах
досягаемости.

Суворин совершенно случайно скользнул глазами по худому предплечью
парня и поспешно отвел глаза, чтобы не выдать своего изумления - на
внутренней стороне предплечья у него была наколка, тут же напомнившая
Панкрату те четыре месяца, которые он провел в группе ?охотников?.
Черный круг с белым крестом - символ спецподразделения из отдела ?ноль?.

Парень все-таки заметил его замешательство. Хоть и опустив глаза в
пол, Суворин почувствовал короткий, словно выстрел, взгляд очкарика,
брошенный на него, и тут же, посмотрев исподлобья, отметил, как
переглянулись между собой парень с татуировкой и седой плечистый мужик,
сидевший на туго набитой спортивной сумке размером с Панкрата.

Суворин сделал абсолютно индифферентное выражение лица, про себя
пытаясь осмыслить ситуацию: в гражданском самолете вместе со всем прочим
людом летят в Гудермес бойцы элитного формирования отдела ?ноль?! Ясное
свидетельство того, что отдел выжил, выдержал реорганизацию верхушки ФСБ
и продолжает здравствовать. Интересно, для чего на этот раз сформировали
группу?

Панкрат представил себе, как обращается к очкарику с вопросом