наняться!
неприятности?
не стал нас обнимать.
знает.
африканской тематикой. На каждом стоял или сидел в открытом джипе
симпатичный паренек в серо-зеленой униформе.
он решительно. - Чем где-то надрываться... - неопределенно развел он руками.
- Вот это работа - для настоя- щих парней. Будете довольны и наживете
немалые денежки. Но прежде всего мы составим договор. У вас есть документы?
- и он искоса посмотрел на нас.
это бывает, не могли же мы идти за документами.
наблюдал за нами. - Вероятно, вы на самом деле не могли... - оскалил зубы
по-дружески, - на это нам наплевать, наш армейский корпус это не интересует,
это ваше дело. Получите воинское удостоверение, этого вполне достаточно.
Оно, конечно, не заменяет действующий паспорт, и вы не сможете
путешествовать за границу вне воинского подразделения. Да и что вам там
делать, не так ли? После пяти лет службы вы сможете попросить о
предоставлении родезийского гражданства и получите настоящий паспорт. Наш
корпус размещен в Родезии.
очутились.
конторке печатные бланки договора с большим государственным гербом. Он не
терял время, все шло гладко.
за боевые операции.
соблазнитель и перевернул бумаги. - Так на сколько, ребята, на год, на два
или на пять? Только в нашем корпусе вы узнаете, что такое добровольческая
армия. Гофман - молодец, самый лучший командир, которого я знаю. Но вы
обдумайте, это ваше дело. Подпишете на год или два, а что будете делать
потом? У нас вам обеспечен твердый оклад - замечательный оклад и полное
обеспечение...
к нам бумаги. Все было очень просто и легко. Меня охватил ужас: продать душу
дьяволу на два года или даже на пять лет? Мне стало дурно. У нас нет
документов, без документов каждый зажмет нас в кулак.
всего мы хотели бы привести себя немного в порядок.
из-за вас?
испугом. А потом махнул рукой:
только подпишете, подброшу вас до здешней базы. С того момента, как вы
станете членами корпуса, никто не посмеет на вас поднять руку, за это я
ручаюсь! Ни полиция, ни армия, абсолютно никто. У нас такая договоренность!
что я даже не мажу этот красивый бланк.
самостоятельной "Анти-Террористической Унии" Макса Гофмана. Мы были куплены
и завербованы в течение десяти минут. У нас не было времени на размышления,
самокопания или взвешивания моральных ценностей. К тому же чихал на эти
ценности весь свет, чихали и мы на них тоже. Здесь нам предлагалась
единственная возможность сохранить свою шкуру. Окончательно исчезнуть из
пределов досягаемости капитана Фаррины и южноафриканской полиции. В их
компании нас ждала одна-единственная дорога из порта. С пулей в голове
куда-нибудь на свалку. Сомневаюсь, что они утруждали бы себя похоронами.
аккуратно положил договоры а письменный стол. - Теперь я должен сделать из
вас снова людей. Пару дней отдохнете, и потом я отошлю вас сборным самолетом
в Русамбо.
недалеко от родезийско-мозамбикской границы.
во двор между безликих корпусов складских и учрежденческих зданий. Посмотрев
убийственным взглядом на наши грязные разодранные комбинезоны, он ключом
отпер дверцы серого "ситроена". МАШИНА БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА! Через проезд "Только
для европейцев!" мы выехали на другую улицу и среди валившей пестрой толпы
бесцеремонно пробирались к городу. Только когда мы миновали величественное
здание управления порта и вырвались из муравейника на приморскую автостраду,
перед нами возникла панорама города, протянувшегося вдоль прекрасного залива
Алгоа, с золотыми пляжами и очертаниями Форт-Фредерика, старейшей
африканской военной крепости под экватором.
нем не знали. Вынырнули из омута и оказались в нем.
схватят, мы пережили. Мы сидели, ослепленные жгучим, ликующим
послеполуденным сиянием. По обеим сторонам шоссе тянулись пестрые ковры
цветов. Только полоса стройных высоких пальм с королевскими кронами, слегка
покачивающихся от дуновения слабого ветерка, опоясывала весь залив, как
зеленый венок. "Экскурсовод" нажал на кнопку радиоприемника.
рай. Мы ускользнули, вступили на небеса. Я чувствовал, как слезы неудержимо
льются из моих глаз.
перенес. Человек не может выдержать слишком много ужаса или счастья, тотчас
же начинают работать его защитные системы. Усталость и сон. За сегодняшний
день мы наработались больше, чем если бы выгрузили целый эшелон угля.
Через открытые окна в машину проник аромат моря, просоленного песка и
морских водорослей.
На блюдах золотого песка лежали тела полуголых женщин.
может прожить больше, чем за всю жизнь. Голова у меня кружилась, езда в
машине вызывала тошноту. Пессимист внутри меня отчаянно нашептывал: "Все -
обман! Достаточно двух желто-черных полосатых контейнеров, и не будет
ничего. Ни пальм, ни ковров из цветов, ни даже этого прекрасного города с
красотками на побережье. Ничего! Вообще ничего!"
дальше был уже только океан. Мы свернули с приморской автострады на
асфальтированную дорогу, ведущую немного в сторону. Город остался позади.
Потом перед нами в одной из живых изгородей открылись железные ворота, и
машина остановилась перед низким кирпичным бунгало.
глаза и непонимающе смотрел вокруг себя. - Фред! Везу друзей!
рубашке без каких-либо знаков различия и от удивления открыл рот:
заняться собой. Я должен вернуться, вечером увидимся.
моего тела. Гут в соседнем душе фыркал и чихал. Содрать грязь "Гильдеборг"
было выше моих сил. Мыло скользило по ней, как по жирному стеклу. Даже не
захватывало. Потом появился Фред и принес нам синтетические моющие средства.
Минуту он смотрел на наши покрытые черным тела и с усмешкой сказал:
дела, это ваша забота.
работа, я вынужден был отдохнуть.
сомнениях. Теперь под барабанящим душем, в доме за высокой оградой у меня
начало все переворачиваться в голове. Ведь, конечно, мы не допустим, чтобы
нас отправили в Родезию. Наш поступок был вызван отчаянием, но теперь мы уже
не отчаиваемся.
Андреев Николай
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Махров Алексей