— Выходит, Учитель, что лучше быть глупым, но добрым? — изумился неожиданной догадке Савелий.
— КОНЕЧНО НЕТ! — досадливо нахмурился Учитель. — У ТОГО, КТО УМЕЕТ ЧУВСТВОВАТЬ СВОЕ СЕРДЦЕ, У ТОГО И УМ ДОБРЫЙ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА БЕССЕРДЕЧНЫ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА НЕСЧАСТНЫ: ВЕДЬ ОНИ НЕ ЗНАЮТ НЕ ТОЛЬКО ДРУГИХ, ОНИ НЕ ЗНАЮТ И СЕБЯ. ИХ АУРА — ЧЕРНАЯ И ПОХОЖА НА СМОРЩЕННЫЙ КОМОК, СОСТОЯЩИЙ ИЗ ОДНОЙ ТОЛЬКО ЗЛОБЫ И ЗАВИСТИ СЧАСТЬЮ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ…
— Не волнуйся, Хасан, когда-нибудь люди перестанут быть злыми, — сказал Савелий, — и мы сейчас с тобой приближаем это время. Пусть хотя бы на день, на час, но и этого немало, как ты думаешь, а?
— Наверное… — Хасан-бек умолк, надолго уйдя в свои мысли; ему казалось, что он находится на пороге какого-то собственного открытия.
По-видимому, Савелий понял своего проводника, и они долгое время шли в полном молчании, пока впереди из-за поредевших деревьев не показались какие-то строения.
— Пришли, — сказал Хасан-бек.
Савелий достал из своего походного рюкзака небольшой, но сильный бинокль, прилег на взгорок и внимательно осмотрел лежащую перед ними местность. Они находились на возвышении, а внизу, как на ладони, лежал лагерь Хаттаба.
Возле небольшого, домов в тридцать, селения раскинулось окруженное по периметру колючей проволокой обширное пространство, с десятком больших деревянных коттеджей, кухней, складами и невысоким зданием радиостанции. Отдельно стояла военная и гражданская техника — несколько БТРов, грузовики, легковушки и даже один танк, устаревший Т-74. Еще Савелий углядел и то, что лагерь предусмотрительно охраняется от нападения с воздуха: на одной из высоток неподалеку от лагеря стояла портативная РЛС предварительного оповещения, а в самом лагере было размещено несколько ракетно- зенитных установок. Хотя они были двадцатилетней давности, для обороны от нападения вертолетов вполне годились.
В ваххабитском лагере шла бурная жизнь: в спортивном городке занимались физподготовкой, с оборудованного рядом стрельбища раздавались частые очереди, трубы кухни вовсю дымили, часовые стояли на своих постах — во всем чувствовались четкая организованность и строгая дисциплина.
«Судя по тому, что в лагере совершенно не принимают мер к маскировке, они чувствуют себя здесь в полной безопасности, — подумал Савелий. — У наших спецслужб наверняка есть фотографии лагеря, снятые со спутников слежения. Чего же они телятся? Долбануть бы сюда десятком крылатых ракет: рассчитать траекторию для специалиста — проще простого! Ведь наши наверняка знают, на кого здесь учат и кто преподает…»
Но думать о причинах бездействия российского правительства и военных Савелию больше не хотелось: становилось противно и грустно. Надо было что-то делать самому.
— Хасан-бек, глянь-ка… — Савелий передал ему бинокль. — Как ты думаешь, получится у тебя пробраться в лагерь?
Хасан-бек несколько минут молча наблюдал за жизнью в лагере и только потом ответил:
— Наверное, можно. Скоро у мусульман большой праздник — курбан-байрам называется, — думаю, вполне сойдет как повод для подарка.
— Подарка?
— Да. Надо подарить им баранов, штук двадцать. Тогда они, скорее всего, позволят войти в лагерь и допустят хотя бы к тому месту, где готовят пищу.
— Но у нас нет баранов, — растерянно заметил Савелий.
— Я знаю, где их можно взять, — невозмутимо сказал Хасан-бек. — Ты когда-нибудь воровал скот?
— Ну, нет, — презрительно усмехнулся Савелий, — до этого я еще не докатился.
— А у нас в республике это всегда считалось одной из важных мужских доблестей… Я, правда, тоже никогда не брал чужого, но ради такого случая, может быть, стоит попробовать? — задумчиво проговорил Хасан-бек.
— Вот что, — Савелий уже все мгновенно просчитал, — у меня есть немного долларов. Как думаешь, сколько будут стоить тридцать баранов?
— Может, четыреста, может, триста долларов. А может, еще меньше — все зависит от жадности хозяина и ситуации в момент -покупки. К примеру, можно сказать, что ты хочешь сделать подарок моджахедам Хаттаба. — Хасан-бек хитро подмигнул. — Думаю, в этом случае хозяин побоится заламывать цену: вдруг ты пожалуешься на него — тогда он может лишиться всего, если узнают, что хозяин отары пожалел жалких баранов для борцов за ислам.
— Что ж, по-моему, идея хорошая… Богатая идея! — похвалил Савелий. — Только ни ты, ни особенно я не слишком похожи на правоверных последователей ислама…
— Об этом я уже подумал… — Хасан-бек достал из кармана какой-то сверток. — Вот это нам поможет.
Савелий в очередной раз подивился тому, каким ошибочным было его первое впечатление о Хасан-беке. Тот оказался в действительности гораздо умнее, чем это могло показаться с первого взгляда. В свертке лежали накладные усы и бороды разных цветов и размеров. Тут же Савелий заметил небольшой тюбик с клеем.
— Зря я, что ли, увлекался театром? — улыбнулся Хасан-бек. — Хотел в своем ауле театральный кружок открыть, спектакли ставить о местной жизни. Вот, теперь пригодилось. Скажи, ты когда-нибудь изображал кого-то, совсем иного, чем ты сам?
Савелий кивнул: в его жизни такое бывало сплошь и рядом.
— Кого я только не изображал! — задумчиво вздохнул он…
Следующий день они потратили на то, чтобы спуститься в соседнюю долину и купить небольшую отару. Хасан-бек был знаком с хозяином баранов, и тот, узнав, куда эти бараны пойдут, уступил их, не торгуясь, за двести долларов. Они наклеили себе усы и бороды, придирчиво осмотрели друг друга.
— Ничего не выйдет! — выдохнул Савелий. — Да меня ж расколют после первого же слова!
— А зачем тебе говорить? — хмыкнул Хасан-бек. — Говорить буду я: ты же немой с детства, да и глупый к тому же. — Он хитро подмигнул.
— Ну-ну… — только и нашелся что сказать Савелий, и они погнали баранов к лагерю.
Савелий думал, что лучше всего захватить в плен одного из помощников Хаттаба или кого-нибудь из инструкторов: те могли многое знать, и ради такой информации стоило рисковать своей жизнью.
Они появились у ворот бывшего пионерского лагеря ближе к вечеру. Савелий очень надеялся, что их оставят в лагере вместе с отарой на те два дня, которые предшествовали празднику: по мусульманским обычаям резать жертвенный скот доверялось уважаемым людям и самим хозяевам скота.
С охраной, дежурившей у шлагбаума, перегораживающего ворота, говорил Хасан-бек. Савелий сделал вид, что присматривает за баранами, не подходил близко к воротам, но вполне дебильно улыбался, когда бросал взгляд в сторону постовых. Он увидел, как Хасан-бек подал ему знак рукой, и понял, что их хитрость сработала. Они вдвоем погнали отару по лагерю, не обращая внимания на шутки и смех моджахедов, которые, помогая «пастухам», пинали ногами и прикладами автоматов отбивавшихся от стада баранов.
Определив отару в указанный им загончик, они уселись неподалеку. К ним подошел какой-то человек и протянул котелок с густой и вкусно пахнущей шурпой. Савелий, который почти месяц не ел горячей пищи, почувствовал, что страшно голоден. Хасан-бек куда-то сходил и принес краюху хлеба, который выпекался здесь же, в лагере. Они вдвоем быстро и молча уговорили большущий котелок с шурпой.
— Ты выяснил, где у них штаб? — тихо спросил Савелий Хасана, когда они, покончив с едой, расслабленно развалились на траве: поблизости никого не было и можно было говорить спокойно, но осторожно, поскольку русская речь, услышь ее кто-нибудь в этом лагере, неминуемо навлекла бы на них смертельную опасность.
— Да. Повар оказался разговорчивым. — Они беседовали так, что со стороны их общение было трудно заметить: сидят двое и лениво поглядывают по сторонам. Савелий говорил, не шевеля губами, а Хасан-бек просто прикрывал рот рукой. — Штаб в центре лагеря, у мачты радиостанции, справа. Рядом дом инструкторов. Их пятнадцать человек, в основном афганцы, двое из Пакистана. Живут все вместе. Хаттаба в лагере сейчас нет. Говорят, что он собирается приехать на праздник, но у него личная охрана, многочисленная и профессиональная, и к нему ты никак не подступишься. Конечно, если ты не камикадзе…
— Нет, я не смертник, — сказал Савелий. — Хаттаб мне пока не по зубам. Сделаем так: дождемся ночи. Ты дойдешь до штаба и понаблюдаешь за охраной. Попробуй как-нибудь заглянуть в домик инструкторов, оценить обстановку. Вернешься и все мне расскажешь. На этом твоя задача, считай, будет выполнена. Дальше я буду действовать один, мне так привычнее. Смотря по тому, что тебе удастся узнать, я приму окончательное решение. Договорились?
— Хорошо…
Когда ночью, часа в три, Хасан вернулся из разведки и поведал Савелию, что у штаба стоит всего один часовой, а инструкторы — он видел это через окна — спят мертвым сном, Савелий понял, что ему надо делать, и сразу определился. В первую очередь необходимо снять часового, потом попытаться проникнуть в штаб и захватить там как можно больше документов, затем взять «языка», желательно инструктора, и как можно скорее уносить ноги,
— Ты водишь машину? — спросил Савелий у Хасан-бека.
— Умею. Хотя прав у меня нет, но…
— Прав тот, у кого больше прав! — с усмешкой пошутил Говорков. — Выжди ровно десять минут после моего ухода, после чего постарайся угнать любой транспорт. Сможешь БТР — твое дело. Нет — бери легковушку или «уазик». И ровно через двадцать минут заводи машину и быстренько ломись сквозь ворота, как можно дальше из лагеря. Хотя нет, километров через двадцать бросай машину и немедленно уходи в лес: у них тут повсюду посты, тебе могут засаду устроить, связь у Хаттаба налажена отлично. Когда вернешься домой — забудь о том, что мы с тобой встречались. Ну а если окажешься в Москве… У тебя память хорошая? — неожиданно спросил он.
— Не жалуюсь.
— Запомни телефон Сергея Мануйлова, он поможет тебе найти там работу. — Он продиктовал номер. — Ты все понял?
— Да, понял… Одно непонятно: как узнать время? — Он отвернул рукав. — Часов-то у меня нет…
Тогда Савелий снял свои «командирские» и надел их Хасан-беку на запястье:
— Вот, возьми на память…
— Но мне как-то… — замялся тот.
— Перестань! Дарю не потому, что у тебя нет часов, а потому, что ХОЧУ сделать этот подарок!
— В таком случае… — Хасан-бек дернул правой рукой, и в ней неизвестно откуда оказался небольшой кинжал. — Это — тебе мой подарок!
— Ты еще и фокусник? — улыбнулся Савелий.
— Это подарок моего брата, Мамет-хана: сказал, что мне он нужнее. Снял его с руки насильника. Теперь он нужнее тебе…
— Спасибо, Хасан-бек, буду бережно хранить твой подарок! — Савелий крепко обнял его, потом подтолкнул: — Иди…
— А как же ты? — спросил Хасан-бек.
— Это мои проблемы. Действуй, как я сказал, — и ты мне здорово поможешь. Ну все, я пошел!
Подарив часы Хасан-беку, Савелий «включил» свой внутренний будильник и, осторожно поглядывая по сторонам, приблизился к часовому, которого снял без проблем; тот, как по заказу, стоял на одном месте, опираясь на автомат и не прислушиваясь к звукам ночи, бормотал себе под нос какую-то восточную мелодию. Савелий неслышно подошел к часовому сзади и, коротко размахнувшись, нанес ему удар ребром ладони в основание черепа.
Оттащив тело подальше в темноту, Савелий вернулся к штабу, затем вытащил из нагрудного кармана миниатюрный, размером с шариковую ручку, но достаточно яркий фонарик, вошел в дом и осторожно осмотрел все двери, выходящие в небольшой коридорчик, где он находился. За одной из них он увидел моджахеда. Тот спал — видимо, это был напарник часового, который должен был охранять штаб изнутри. Савелий избавился от него единственным мощным ударом пальца в одну из многочисленных смертельных точек у человека.
После чего отыскал канцелярию штаба и, убедившись в том, что в ней никого нет, бегло осмотрел ее. Узкий направленный луч света быстро пробежал по столам, заваленным картами и документами. Савелий покопался в бумагах, выбрал наиболее интересные и запихнул в рюкзак.
Чтобы добыть инструктора, понадобилось времени чуть побольше. Савелий знал, что ему придется тащить «языка» на себе, и поэтому не хотел, чтобы «его» инструктор оказался крупным детиной под метр девяносто и под сто килограммов весом. Пришлось со всеми предосторожностями пройти по большой комнате вдоль рядов раскладушек со спящими бородатыми людьми. Некоторые из них спали не раздеваясь. Именно такого Савелий и выбрал. Тот был как раз небольшого роста и выглядел довольно тщедушным.
Савелий, по своему старому опыту спецназовца, помнил, что, как правило, инструкторы бывают двух типов: здоровые амбалы, которые учат солдат рукопашному бою, физической подготовке, умению выживать, и обычные с виду мужики, обучающие владению техникой, минированию, умению работать с рациями, теории и практике диверсий. Из таких, кстати, чаще всего назначаются комиссары; Хаттаб, как в прошлом и советские лидеры, тоже уделял большое внимание идеологии.
Как правило, инструкторы второго типа были умнее и осведомленное первого. А значит, и более ценны в качестве «языка». Все эти логические выводы Савелий делал почти автоматически, пока скользил взглядом по лицам спящих инструкторов.
Он приблизился к постели выбранного им инструктора. Правой рукой он вполсилы ткнул спящему кончиками пальцев в известную ему точку под ключицей, одновременно левой закрыл ему рот. Спящий издал чуть заметное шипение, дернулся разок-другой под руками Савелия и надолго перестал шевелиться. Говорков подхватил его под мышки, взвалил на плечи и потащил из комнаты.
В этот момент должен был объявиться Хасан-бек. И действительно, не успел Бешеный отойти и пяти метров от жилища инструкторов, как у въезда в лагерь послышался рев мотора крытого брезентом «КамАЗа». Оттуда донеслись чьи-то крики, затем раздалась автоматная очередь, за ней другая… Так и есть: Хасан-бек, точно следуя указаниям Савелия, вырвался из лагеря и учинил у ворот небольшой переполох.
Воспользовавшись всеобщей суматохой, поднявшейся в лагере, Савелий ползком добрался до колючей проволоки, огораживающей лагерь с отдаленной стороны (там находилось стрельбище и поэтому было довольно пустынно), перебросил через полутораметровое ограждение «языка» и перепрыгнул вслед за упавшим на землю телом. Снова подхватив своего пленника на плечи, Савелий быстрым шагом двинулся по направлению к горному хребту, который отгораживал лагерь от центральной части Чечни: в этой стороне его вряд ли стали бы искать боевики хитрого Хаттаба.
Говорков все рассчитал правильно. Преследователи ринулись за угнанной машиной. Утром, когда контрразведчики Хаттаба начали расследовать убийство часовых, пропажу секретных документов, исчезновение одного из инструкторов и, несомненно, связанный с этой пропажей побег двух накануне прибывших в лагерь «пастухов», они подумали, что побег совершен на грузовике, и бросились искать машину. На поиски «КамАЗа» ушло не так много времени: через несколько часов его обнаружили на дне одного из близлежащих ущелий, но ни беглецов, ни того, что они смогли похитить, так и не нашли.
Савелий вел своего пленника с кляпом во рту уже по территории Дагестана, когда в его внутреннем кармане затренькал мобильный телефон. Говорков обрадовался звонку: он знал, кто это, — перед отъездом на Кавказ Савелий распорядился соединять его только с одним абонентом. Это был номер мобильного телефона генерала Богомолова.
— Ну, как дела, крестник? — Генерал всегда избегал говорить по телефону открытым текстом. — Что глаза ко мне не кажешь? Забыл, о чем я тебя просил?
— Нет, что вы! — Савелий жестом указал удивленному «языку», чтобы тот сел на землю. — Я как раз к вам собираюсь в гости. Да не один, с подарком…
— Сегодня вечером сможешь?
Савелий понял, что у Богомолова к нему появилось то самое важное дело, о котором он туманно говорил перед отъездом. И, судя по всему, оно было очень срочным, иначе Константин Иванович дождался бы появления Савелия, ведь тот пообещал ему…
— Нет, Константин Иванович, сегодня вряд ли смогу, — вздохнул Савелий, — я пока все еще на югах, отдыхаю. До аэропорта мне где-то день придется добираться. Реальнее всего — послезавтра. Как, время терпит?
— Ну, что мне с тобой делать, крестник? — Было заметно, что генерал несколько огорчился. — Ладно, ничего не поделаешь: действуй по обстоятельствам. Но перед вылетом — звони мне прямо из аэропорта, я машину за тобой пришлю к самолету, встретим тебя, курортника…
Генерал отключился. Савелий усмехнулся, вспомнив, как назвал его Константин Иванович, — «курортник».
Никитин Юрий
Лондон Джек
Андреев Николай
Громыко Ольга
Контровский Владимир
Херберт Фрэнк