Андрюше и Леночке. Но даже если так случится, пусть с тобой останется моя
любовь, золотой мой внучек, и мое благословение. Обнимаю тебя крепко и
целую, где бы ты ни был, деточка моя ненаглядная.
тряслись все сильней и сильней. Подошедший взводный положил руку Званцеву на
плечо и присел рядом. Вот тут Олега вдруг прорвало, и он заплакал,
уткнувшись старлею в пропыленное плечо. Слезы, прорвавшиеся сквозь ледяную
кору, сковавшую душу Званцева в Афганистане, вдруг вернули ему что-то из
ушедшего навсегда прошлого.
бача, все путем, все ништяк... Для тебя война кончилась. Приедешь домой,
обнимешь свою бабушку...
табака и сказал глухо:
почувствовать смерть - и свою, и чужую, потому что война - пограничная зона
между страной живых и страной мертвых.
Кабул, у мотострелков колонна пойдет... Письма не забудь собрать... Будь,
браток...
карман гимнастерки.
его собственный дембельский набор поделили между собой дембеля из призыва
Олега, ушедшие в Кабул за неделю до его возвращения. Подарили Званцеву
джинсовую рубашку, джинсы, кроссовки и "дипломат" за пятьдесят пять чеков,
купленные в "чипке" (Чипок - солдатский магазин). На этот "дипломат"
прилепили неизвестно где взятую круглую наклейку со шпилем Адмиралтейства,
увидев которую, Олег снова чуть не прослезился, потому что, вспоминая
Ленинград, он представлял себе именно Адмиралтейство, золоченый шпиль,
видимый через весь Невский с площади Восстания...
ковром-самолетом, перенесшим Званцева в Россию с нереальной быстротой: когда
он уже летел на Ил-76 из Кабула до ташкентского военного аэродрома Тузель,
вышедший в салон из кабины штурман, глянув на "дипломат" Олега, спросил его:
штурман подскочил на бетонке к Званцеву и схватил его за рукав.
я тебя туда устроить могу. Через день домой доберешься... А в Ташкенте
неизвестно сколько просидеть можешь, спекулянты все билеты поскупали...
начале ноября 1984 года в Москве.
их у спекулянтов, не могло быть и речи - денег у Олега было просто курам на
смех... Оставался один только выход - попытаться договориться с проводниками
перед отходом поезда. Времени до вечера было еще полно, и Званцев отправился
гулять по Москве. Большой город ошеломил его после двухлетнего перерыва, и
даже привыкший к многодневным переходам под палящим солнцем Олег быстро
почувствовал усталость. И голод. Очень хотелось есть. Оглядывая с головы до
ног встречных девушек (задерживаясь, естественно, на ножках), Олег
неторопливо шел по улице Горького, ища какой-нибудь лоток с пирожками.
Московские женщины, уже надевшие осенние сапоги на высоких каблуках очень
возбуждали. У ресторана "Арагви" продавали заветные пирожки.
Олегу:
целиком в рот, когда услышал вдруг за спиной удивительно знакомый женский
голос:
пирожки из рук. Перед ним стояла Катя.
красивой, да, но, что называется, "своей девчонкой". Сейчас перед Олегом
стояла красивая молодая женщина, богато одетая, уверенная в себе. Эту
внутреннюю уверенность не могло разрушить даже появившееся в ее глазах
смятение от неожиданной встречи.
дыхание.
руками - словно маленький ребенок, пойманный матерью при попытке проникнуть
в буфет за конфетами
заплакать, но вместо рыданий у нее вырвался сначала один смешок, потом
другой, а потом она стала просто покатываться от смеха.
он неуверенно хохотнул, словно каркнул, пожал плечами, будто удивляясь
самому себе, - и начал хохотать громче и громче. Смех его, похожий сначала
на скрежет давно не смазываемого и не заводимого проржавевшего механизма,
постепенно становился звонким и молодым.
оторвать взглядов. Прохожие с удивлением оглядывали эту странную хохочущую
пару: шикарная женщина в таком дорогом "прикиде", что не часто можно увидеть
на улице, пусть это и улица Горького в Москве, и загорелый не по сезону
солдат в выгоревшем голубом берете и зеленом бушлате - форме непонятного
покроя.
которые он, пока хохотал, стиснул так, что из некоторых выдавился фарш.
скомандовала Катерина и направилась ко входу в "Арагви".
что-то шепнула недовольному швейцару на ухо и, взяв Олега за руку, повлекла
его в глубь ресторана.
отвечать.
это делать, однако и полбокала шампанского хватило, чтобы у него зашумело в
голове.
стола. - Вадим в отъезде, будет только через три дня, поедем ко мне, мы еще
даже не поговорили...
щебетала о чем-то, но он ее не слышал, пытаясь сдержать нарастающее
возбуждение.
впрямую. Может быть, подсознательно что-то где-то и "замыкало", но... Какие
только фокусы не выкидывает наше подсознание... Когда Олег вышел из душа,
закутанный в полотенце, на Кате был яркий шелковый халат с драконами. Она
накрывала стол. Обернувшись к Олегу, заметила татуировку на предплечье и с
любопытством дотронулась до нее пальцами.
ей рот губами, с чудовищной силой, так, что хрустнули косточки, прижал
Катерину к себе. Она замычала, забилась, пытаясь упереться руками Олегу в
грудь, но он не обращал на ее сопротивление никакого внимания, гладя под
халатом своей грубой ладонью ее постепенно твердевшие соски...
"Олежка, ты что, не надо!" - получился слабым и неубедительным.
трусиков и развернул Катерину к себе спиной, одновременно чуть наклоняя ее
вперед, Она и охнуть не успела, когда он уже вошел в нее, вернее, ахнула она
как раз после этого, а потом начала постанывать, обмякнув на левой руке
Олега, которой он придерживал ее за грудь...
возмущенно простонала:
мамочка-а-а!
словесному упреку, схватила Олега руками за бедра, втискивая его в глубь
себя...
на них безумия: Катерина плачет, упрекает Званцева, а он, утешая ее,
невнятно бормочет, и вот уже неожиданно, с провалом соединительного звена в
цепи событий, Катя глубоко берет в рот его плоть и снова стонет, но уже от
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Роллинс Джеймс
Орлов Алекс
Березин Федор