Чтение 12–й страницы книги ~Хикори, Дикори, Док?~

никогда. Ни туман, ни буря, ни эпидемия гриппа, ни дорожные происшествия не
могли помешать этой удивительной женщине вовремя прийти на работу. Но в то
утро мисс Лемон вместо десяти прибежала, запыхавшись, в пять минут
одиннадцатого. Она рассыпалась в извинениях и была какая-то встрепанная.

- Ради Бога, простите меня, мосье Пуаро, мне, право, очень неловко. Я как
раз собиралась выходить, но тут позвонила сестра.

- Надеюсь, с ней все в порядке?

- Как вам сказать...

Пуаро выжидающе посмотрел на мисс Лемон.

- Она безумно расстроена, просто безумно. Одна из студенток покончила с
собой.

Пуаро молча уставился на нее. Потом что-то пробормотал себе под нос.

- Простите, мосье Пуаро?

- Как зовут девушку?

- Силия Остин.

- Отчего она умерла?

- Говорят, отравилась морфием.

- Может, это несчастный случай?

- Нет-нет, кажется, она оставила записку. Пуаро тихо сказал:

- Этого я не ожидал. Не этого... Но все равно что-то должно было
случиться.

Он поднял глаза на мисс Лемон, застывшую с карандашом в руках и блокнотом
наготове. Пуаро вздохнул и покачал головой:

- Нет, разберите-ка лучше утреннюю почту. Просмотрите письма и ответьте,
кому сможете. А я отправлюсь на Хикори-роуд.

Джеронимо впустил Пуаро в дом и, узнав его, заговорщицки зашептал:

- А, это вы, сеньор... У нас беда.., большая беда. Маленькая синьорина..,
ее нашли утром в постели мертвую. Сначала пришел доктор. Он так качал
головой. Теперь пришел инспектор полиция. Он наверху с синьора и падрона.
Почему она решила убить себя, poverina? <Бедняжка (ит.).> Вчера вечером было
так весело, была помолвка.

- Помолвка?

- Si, si <Да, да (фр.).>. С мистер Колин, вы знаете, такой большой,
темный, всегда курит трубка.

- Понятно.

Джеронимо открыл дверь в гостиную и, проведя туда Пуаро, сообщил еще
более таинственно:

- Вы будете здесь, хорошо? Когда полиция уходит, я скажу синьора, что вы
здесь. Ладно?

Пуаро кивнул, и Джеронимо ушел. Оставшись один, Пуаро, не страдавший
чрезмерной щепетильностью, как можно тщательней осмотрел комнату и в
особенности полки, где студенты держали кое-что из вещей. Его любопытство
было вознаграждено весьма скудно: большую часть своих вещей и бумаг студенты
хранили в спальнях.

Наверху миссис Хаббард беседовала с инспектором Шарпом, который задавал
ей вопросы тихим, даже немного виноватым голосом, - вальяжный мужчина, с
обманчиво-мягкими манерами.

- Я понимаю, что вы огорчены и нервничаете, - посочувствовал он. - Но,
как вам, наверно, уже сообщил доктор Коулз, мы производим дознание и поэтому
хотим, так сказать, воссоздать истинную картину происшедшего. Так вы
говорите, в последнее время девушка выглядела расстроенной и подавленной?

- Да.

- Из-за несчастной любви?

- Не совсем, - замялась миссис Хаббард.

- Будет лучше, если вы мне все расскажете, - проникновенно произнес
инспектор Шарп. - Повторяю, мы хотим воссоздать реальный ход событий. У нее
были основания, хоть какие-нибудь, чтобы покончить с собой? Может, она была
беременна?

- Нет-нет, ничего подобного. А замялась я потому, что девочка тут
натворила глупостей, и я подумала, что не стоит теперь ворошить старое.

Инспектор Шарп кашлянул.

- Обещаю, что мы будем очень тактичны. Наш коронер - человек опытный. Но
мы должны знать, что случилось.

- Да, конечно, вы правы. Дело в том, что месяца три назад.., может, чуть
больше, в доме стали пропадать вещи.., мелочь.., ничего особенного.

- То есть безделушки, украшения, нейлоновые чулки? А деньги?

- Нет, деньги, насколько мне известно, не пропадали.

- И виноватой оказалась эта девушка?

- Да.

- Вы поймали ее с поличным?

- Не совсем. За день до ее.., смерти к нам на ужин при-хо-дил один мой
друг, мосье Эркюль Пуаро, не знаю, слышали вы о нем или нет...

Инспектор Шарп оторвался от записной книжки. Глаза его расширились. Имя
Пуаро ему явно было известно.

- Мосье Пуаро? - переспросил он. - Неужели? Интересно, очень интересно.

- Он прочитал после ужина краткую лекцию, а потом зашла речь о кражах. И
тогда он во всеуслышание посоветовал мне обратиться в полицию.

- Прямо так и сказал?

- А вскоре Силия пришла и во всем созналась. Она была очень расстроена.

- На нее хотели подать в суд?

- Нет. Она собиралась возместить все деньгами, и ребята ее простили.

- Она что, бедствовала?

- Нет. Она работала фармацевтом в больнице Святой Екатерины, неплохо
зарабатывала, и, по-моему, у нее были даже кое-какие сбережения. Ока жила
лучше большинства студентов.

- Значит, красть ей было незачем, и все же она крала? - переспросил
инспектор, продолжая записывать.

- Очевидно, она была клептоманкой, - ответила миссис Хаббард.

- Ну да, так принято говорить. Но на деле выходит, что люди эти все равно
воры, хотя воруют просто так, из любви к искусству.

- Вы к ней, по-моему, несправедливы. Понимаете, тут замешан один молодой
человек.

- Ах, вот как! И он от нее отвернулся?

- О нет, как раз наоборот! Он горячо ее защищал и, между прочим, вчера
вечером, после ужина, объявил о своей помолвке с нею.

Брови инспектора Шарпа удивленно поползли вверх.

- И после этого она ушла к себе и приняла морфий? Вам не кажется это
абсурдным?

- Кажется. Я не могу этого понять. Миссис Хаббард горестно, в мучительных
раздумьях наморщила лоб.

- И тем не менее дело довольно ясное. - Шарп кивнул, указывая на
маленький клочок бумаги, лежавший между ними на столе.

"Дорогая миссис Хаббард, - говорилось в записке, - поверьте, я очень
раскаиваюсь, и мне кажется, у меня только один выход".

- Подписи нет, но ведь это ее почерк?

- Да, ее.

Миссис Хаббард произнесла последние слова нерешительно и, нахмурившись,
посмотрела на клочок бумаги. Почему ее не покидает чувство, что тут дело
нечисто?

- Единственный отпечаток пальцев, оставшийся на записке, несомненно
принадлежит Силии, - сказал инспектор. - Морфий был в небольшом флаконе с
ярлычком больницы Святой Екатерины, а вы мне говорили, что она там работала
фармацевтом. Она имела доступ к шкафчику с ядами и, очевидно, взяла морфий
оттуда. Скорее всего, она принесла морфий вчера, когда у нее созрела мысль о
самоубийстве.

- Нет-нет, не верю. Это нелепо. Вчера вечером она была так счастлива!

- Стало быть, когда она поднялась к себе, ее настроение изменилось.
Может, в ее прошлом таилось что-то такое, о чем вы не знаете. И она боялась
разоблачения. А она была сильно влюблена в этого юношу.., как, кстати, его
зовут?

- Колин Макнабб. Он проходит стажировку в больнице Святой Екатерины.

- А, значит, он врач? Гм... И работает в больнице Святой Екатерины?

- Силия его очень любила. Думаю, больше, чем он ее. Он - довольно
эгоцентричный молодой человек.

- Ну, тогда, наверно, в этом все и дело. Она считала себя недостойной его
или, допустим, не рассказала ему всей правды о своем прошлом. Она была
совсем юной, да?

- Ей было двадцать три года.

- В этом возрасте они такие идеалисты, относятся к своим чувствам очень
серьезно. Да, думаю, все дело в этом. Жаль.

Он встал со стула:

- К сожалению, нам придется предать дело гласности, но мы постараемся
умолчать о подробностях. Благодарю вас, миссис Хаббард, за исчерпывающую
информацию. Насколько я понял, мать девушки умерла два года назад, и у Силии
Остин осталась только пожилая тетушка, проживающая в Йоркшире. Мы с ней
свяжемся.

Он взял со стола клочок бумаги, испещренный неровными, как бы
задыхающимися от волнения буквами.

- Тут что-то нечисто, - внезапно произнесла миссис Хаббард.

- Нечисто? В каком смысле?

- Не знаю.., но мне все время кажется, что я вот-вот пойму... Боже мой,
что же это?

- Вы не уверены, что письмо написано ею?

- Да нет, не в этом дело. - Миссис Хаббард прикрыла пальцами веки и
добавила, как бы извиняясь:

- Я сегодня страшно туго соображаю.

- Конечно, вы так устали, - мягко проговорил инспектор. - Думаю, сегодня
мы не будем вас больше утруждать.

Инспектор Шарп открыл дверь и чуть было не сшиб Джеронимо, который
прильнул к замочной скважине.