самое: убийства, взрывы, разборки. Обычная ежедневная жизнь большого
города.
не произошло. Только погода вносила разнообразие - снова пошел снег.
снега. Это вызвало у меня грустную улыбку.
истории, которая так плохо, но при этом еще и так хорошо для меня,
кончилась.
смешноватая девченка в черной кожаной кепке и в той же коротковатой
серосиней китайской курточке. Между ее стулом и стенкой стояла большая
папка.
разговора, но разговора не получилось. Она довольно быстро выпила водку, а
шоколадку спрятала в карман и стала собираться.
поспешность.
худинститута. Когда-то мне говорили, что в этот институт нормальных не
берут. Теперь я был готов с этим согласиться. Только с одним небольшим
дополнением - ненормальные люди всегда интересней нормальных. С ними не
бывает скучно, с ними может быть опасно, но не скучно.
восьмого, входя в свое парадное, я наткнулся на выпившего ветерана,
позвякивавшего медалями у лифта. Он так и остался стоять на лестничной
площадке первого этажа. Последний из могикан.
улице. В квартире было не намного теплее. Сильный сквозняк, пробивавшийся
сквозь незаклеенные оконные рамы, уже в коридоре превращался в воздушный
поток, со свистом прорывающийся наружу через закрытые, оббитые черным
дермантином двери.
прошлом году рамы были заклеены еще в начале октября, но тогда хозяйством
командовала жена. Командовала негромко, но легче было сделать то, что она
хотела, чем выдерживать потом ее надутое молчание. В этом году зима
застала меня врасплох и в одиночестве. Одиночество, правда, было
переменным, как ток. Приходила иногда Лена-Вика, оставалась на несколько
дней. Потом на несколько дней исчезала, и снова звонила и сообщала
радостным голосом, что выезжает.
полтинник я не трогал, и даже если бы кончились у меня деньги, врядли бы я
смог полезть в его бумажник. Это было чужое, как и остальные "сувениры",
принесенные мною домой в тот дождливый вечер. Я часто раскладывал их на
столе, смотрел на письмо, не читая его, рассматривал фотографию уставшей
женщины с ребенком на руках. Сейчас, после того, что произошло, она,
должно быть, выглядит еще более уставшей.
вдруг возникало желание отнести их по адресу, указанному на конверте. Я не
помнил тот момент, когда я обыскивал костины карманы, но я знал, что я это
сделал. И все равно появлялось это странное ощущение, будто это произошло
не со мной, будто я просто шел по улице и нашел у обочины чей-то бумажник.
И теперь надо вернуть его хозяину, можно бросить в почтовый ящик...
с грудным младенцем на руках. Я пил чай и смотрел на нее, на эту женщину.
Думал о ней. Во всей этой истории она была единственной невинно
пострадавшей. Был, конечно, еще и ребенок, но пока он поймет, что
пострадал, пройдет немало лет. О Косте же я думал гораздо меньше. Та
работа, которую он выбрал, привела бы его раньше или позже на тот свет. В
этих рассуждениях можно было идти и дальше, и тогда вышло бы, что его
ранняя смерть спасла много жизней. Но это был блеф, его смерть лишь
обеспечила других специалистов этой проффессии дополнительными заказами.
заклеивал их вырезанными из газет полосами. Через полчаса дело было
сделано. Сквозняк исчез, хотя теплее не стало. Но на все надо время, и
особенно на то, чтобы батареи в моей квартире начали действительно
нагревать воздух.
милицию, чтобы приехала машина и убрала замерзшего ночью пьяного с
автобусной остановки. И короткий зимний день поспешит дальше.
пережидают ледоход перед тем, как переплыть реку.
вдова? Она, может, тоже смотрит в окно? А рядом спит ребенок, слишком
маленький, чтобы запомнить отца. Ему, наверно, тепло, он хорошо укутан. А
ей - холодно. Холодно и одиноко...
ведь есть ее адрес и фотография. Познакомлюсь и попробую чем-нибудь
помочь. Только чем?
наверняка не было одиноко.
пятнадцатиградусного мороза домой, я приходил в тепло и уют. Эта огромная
разница температур по обе стороны окна держала меня большей частью внутри.
Но внутри было скучно, жизнь ограничивалась питьем чая и чтением все тех
же газет бесплатных объявлений. Дни наполнялись ожиданием, но ожидать я
мог только одного - звонка Лены. Последний раз мы виделись больше недели
назад. Обычно она звонила ближе к вечеру, но в этот раз звонок раздался в
полдень. Она сказала, что сильно простудилась и лежит дома. Выздоровеет -
перезвонит.
одиночеству, как снова зазвонил телефон.
стол, включил кассетник и разлил по стопкам лимонную водку.
прислушиваясь к собственным интонациям, боялся услышать в своем голосе
фальш. - И не надо уже ничего...
словно они пересохли. Я на мгновение испугался его взгляда. Показалось
вдруг, что Дима что-то знает. С испугу я налил себе внеочередную стопку и
выпил ее в четверть глотка.
долго возилась там, так долго, что я устал от собственной нервозности и
решил - будь, что будет! Припрет он меня к стенке вопросом - отнекиваться
не буду.
долларов. Он положил доллары на стол и снова напряженно уставился мне в
глаза.
Если хочешь - я могу поговорить с другим человеком...
Косте можно было верить. Нормальный был парень. Но что поделаешь, это
жизнь... Кто-нибудь придет и на его место.
Посняков Андрей
Максимов Альберт
Суворов Виктор
Белов Вольф
Лукьяненко Сергей
Пехов Алексей