Вот это сердечное "спасибо, Афоня" сюда, конечно, не попадет, как
несущественное. Хотя ухо Пал Палыча его зафиксировало и запомнило.
есть убивают и не за то, совсем ни за что. Но в данном случае... Знаменский
сознавал -- мотивы сложнее, чем он обрисовал их ребятам. Пока далеко не все
с Михеевым ясно.
ручным фонарем в пыльное пространство между стеной и немного отодвинутым
буфетом. Томин исследовал его содержимое. Заглянул в чайник, в сахарницу.
Начал тонкой струйкой переливать в тарелку сгущенное молоко.
площадке. Супружеская чета, сильно на возрасте. Мужа, лысенького и сонного,
оторвал от телевизора, жену от постирушки, которую ей досадно было бросать.
К тому же оба совестились (в чужое жилье на ночь глядя) и долго не могли
взять в толк, какова их роль при столь пугающем и неприятном событии. Обыск!
Мужу, судя по обрывочным репликам, померещился призрак тридцатых годов.
двигать буфет и держал для Зины стул, когда она полезла снять сверху
керамическую вазу, где обнаружила трех дохлых мух и грязную соску-пустышку.
сюда внятно, не все она понимала, но сочувствовала жильцу своих соседей и
мальчикам, что так горячо за него заступались. Молодой человек в
милицейской форме, наверно, путает, не может этот представительный
культурный мужчина быть уголовником. Правда, она расслышала, будто он
раньше сидел, да ведь кто раньше не сидел.
кого-то убили, мужчина на него закричал, худенький мальчик тоже закричал, а
рядом муж раскашлялся, мешая слушать. Потом все замолчали, женщина вспомнила
про обыск и, обернувшись, застала Томина за нелепым переливанием сгущенки.
на картон.
фигуру, делало смешной.
Никишину.
гравюр с налипшими ошметками паутины.
так ты бы не взял. Ну, считай, я их купил!
отгородился от всех выцветшим бежевым полотнищем.
только хохолок подрагивал. Трудно переносят ребята разочарование,
расставание с Михеевым. А впереди еще один удар. Пал Палыч пошуршал
протоколом.
не убивают!
-- все!
высокий, громоздкий -- явно переехал сюда из прежнего жилища, где
располагался привольно, не достигая потолка, может быть, на метр. У хозяев
либо не было средств на новую мебель, либо не отличали они старины от
старомодности и почитали за ценность многоэтажный гроб с бутылочно-зелеными
стеклами в дверцах. Это был наиболее обжитой Михеевым предмет обстановки, и
обыск на нем задержался. Томин подстелил газету, лег на пол и ощупывал дно
снизу.
изготовление фальшивых денег. Это и есть восемьдесят седьмая статья. --
Игнатовы ноги в стоптанных ботинках переступили, словно ища опоры более
прочной, чем пол. -- И, думаю, хотел вернуться к прежнему. Но возраст не
тот, сноровка потеряна. Понадобился помощник. И тут он разыскал вас. Есть
подозрение...
артистически вписывается в ситуацию. -- Это называется "следствие
располагает убедительными доказательствами", -- и повернула лицом к публике
склеенную из нескольких фотографий сильно увеличенную двадцатипятирублевку.
Располагает. А я и теперь не знаю, почему он убил... истинной причины. Серов
открыл бы глаза. Да разве он сам не готовился открыть глаза? И скоро... Если
б они с Игнатом уже печатали, Серов грозил разоблачением -- то понятно. А
так..."
втянуть.
Приносили пользу обществу? Я не хотел, чтобы вы приносили пользу! -- воззвал
он к Никишиным. -- Я хотел, чтобы вы по-настоящему жили, для самих себя!
Чтоб все могли! Свободные, сильные! -- и снова Знаменскому: -- Плевать я
хотел на ваше общество! Что вы можете им предложить? Им лично?
зубами, а иногда и с ножом. -- Прописные истины на скорую руку. Михеев
красноречивей. Но что-то надо отвечать. -- Свобода... Совершать
преступления? А потом расплачиваться годами за решеткой?
попытке сохранить хоть что-то от отношений с ребятами. -- Ты сделал бы мне
одно клише! Одно-единственное клише -- и все! И живи, как хочешь, пиши свои
картины, остальное я беру на себя! Вам с Афоней идут чистые, настоящие
деньги! Ведь все преступления ради денег, а это -- самое честное: не взятка,
не кража, никому в карман не лезешь, не отнимаешь. Делать деньги! Как
таковые. Хрустящие, переливчатые! И ты властелин, король!
потряс кулаками в сторону Пал Палыча:
хватит рассказывать.
поруганные свои гравюры.
Пал Палыч расслышал "благодетель" и, кажется, "санитар истории".
Михеева на лопатки, тот еще сопротивлялся бы, если б не отшатнулись от него
ребята, не отвергли его.
Палыч полистал бегло -- немногочисленные адреса и телефоны. Взял конверт.
Чистенький, совсем свежий, он заключал в себе пожелтевший от времени, до
ветхости затертый листок. Ему, пожалуй, лет пятьдесят. Но тотчас Пал Палыч
поправил себя: тогда писали перьевыми ручками, с нажимом и волосяными
линиями. Этот же листок истрепался потому, что хранили его не в ящике для
бумаг, а долго-долго носили в кармане.
когда-то близок. Вероятно, и его отложил бы Знаменский на потом: читать
чужие письма -- не привилегия, а обязанность следователя, всегда немного
стыдная, особенно на людях. Но Михеев, громко задышал, заворочался,
привлекая к себе внимание.
-- наедине. Пожалуйста!
любовной истории? Странный тип. Боится, что я процитирую ребятам набор
интимных фраз?.. Ладно, уважим.
осмыслил дату, подпись и концевую строчку:
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Шекли Роберт
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия