стрелял, не видел?
сам. Как мы с тобой будем жить дальше?
убивать. Он не получал от стрельбы удовольствия - зарезать курицу мало
радости, но жрать захочешь, нож в руки возьмешь, никуда не денешься. А вот
что ребят арестовали - привело Эффенди в бешенство. Парни, конечно,
никчемные, двое наркоманы, но жизнью их мог распоряжаться только он - и
никто другой.
повлечет неминуемый расстрел. Эффенди жил, не задумываясь о дне завтрашнем,
однако годы берут свое, и мысли об уходе на пенсию, или, как пишут в
газетах, на заслуженный отдых, последнее время все чаще посещали его перед
сном.
Оружия, как и денег, у него было в достатке.
всерьез подумывал о выходе из дела. Из страны ему официально не выехать.
Сегодня на границе с Турцией обстановка подходящая, но с чем уходить?
Чемодан бумажных денег? Не годится, нужны либо валюта, золото, либо
наркотики. Героин? Четыреста рублей грамм... В валюте, конечно, меньше, но
если у Референта отнять килограммов двадцать, то на всю жизнь хватит и чужим
детям останется. Что в Корпорации готовят операцию с наркотиками, Эффенди
догадывался.
трубочку, зажег и легонько пыхнул сладковатым дымком. Эффенди "покуривал",
но разрешал себе лишь одну трубочку перед сном.
бороду. Патрон крепко спал. На ужин он съел миску салата, седло барашка,
выпил бутылку коньяка, две - красного сухого вина и при своей комплекции,
лежа навзничь, должен был бы трубно храпеть, но он презирал законы, в том
числе и законы природы, и спал тихо, как ребенок.
произвели на свет крепенького мальчугана, назвали Константином, вырастили
здорового, жизнерадостного парня, которого особо не баловали, возможности
такой не представлялось. Война, затем нужда конца сороковых, а в пятьдесят
первом папа со службы не вернулся. Константин уже учился в институте,
исполнял роль комсорга курса и к происшедшему отнесся философски. Он ушел на
завод, а когда Отец народов скончался и разобрались, что он не отец и даже
не отчим, Константин вернулся в институт и комсомол. Как и многие его
сверстники, он отлично понимал, что жизненное процветание определяется лишь
одним фактором - местом претендента на сладкую жизнь в партии. Нет,
объективно существовали и другие возможности, к примеру, можно стать
талантливым ученым, художником, на крайний случай поэтом. Но тут необходимы
Талант и Труд, и все с большой буквы. По "Краткому курсу" Константин имел
"зачет" и "отлично", потому двинулся проторенной дорогой в партийные
начальники. Внешность, обаяние, сообразительность, а главное, понятие а
таких высоких материях, как честность и достоинство, у него были именно
такими, какими и следовало быть, то есть что надо - в избытке, чего не надо
- в полном отсутствии. За два десятилетия он дорос до главного заместителя и
понял, что выше ему дороги нет, возможны лишь бесконечные передвижения по
горизонтали. Такое положение его не устраивало. В то время никто не
подозревал, что живет в застойный период. Бриллианты, стиральный порошок,
дачу и колбасу еще можно было купить, дефицит ощущался только в деньгах,
потому некоторые руководители, а возможно, и большинство из них, брали и
давали взятки. Дело это считалось обычным, как ежедневная еда и сон.
что ничто не вечно. На Руси, известно, крали издавна, однако круговая порука
замов ему не понравилась. Он из "круга" осторожно вышел, спустился на
ступенечку, начал организовывать собственное дело. Вскоре он стал Патроном,
встретил сумасшедший апрель спокойной улыбкой и оказался прав: буря
пронеслась над головой. Она отрывала вершки, а землю перекопать, все
выкорчевать никакой буре, даже урагану, не под силу. Надо менять систему, а
этого власть имущий аппарат никогда не позволит. Перестройка, рассуждал
Патрон, - это те же самые люди, только в ином строю.
таблеток, даже аптечки в доме не держал.
единственную заботу - превратить советские рубли, которые обеспечены всем
достоянием страны, в паршивые, ничем, кроме золота, не обеспеченные доллары
либо марки. Он не хотел зависеть от решений пленумов, Советов, съездов,
которые, выполняя требования трудового народа, в любой момент могли облечь
пожелания народа в форму законов.
сыпалась снежная крупа. Зимы в этом году не было, весна то решительно
наступала, то приостанавливалась, дождь чередовался со снегом, погода стояла
омерзительная.
Риту.
Прошел в кабинет, вынул из тайника пистолет с глушителем и наручники, достал
все имеющиеся в доме деньги, сберкнижку, заглянул в нее. Тысяча сто
пятнадцать... Сел за стол, вытащил припасенный расходный ордер и заполнил
его, выписав тысячу сто.
напротив и вдруг неожиданно спросила:
самым умным... Я не думал об этом.
посмотрели на него, потом друг на друга.
санаторий.
сказала: - Слушаю. Доброе утро, Петр Николаевич, к сожалению, не могу, они
отсутствуют. А это вас надо спросить, заверил, не к любовнице. Извините, но
и Гуров, и вы за десять лет мне изрядно надоели. Счастливо!
десяток, во мне умирает женщина, а она умирать не хочет. Извини. Не волнуйся
за нас.
бы ни приглашал от моего имени или как-то иначе, не соглашайся, дверь всегда
держи на цепочке, если что, не рассуждая, нажимай кнопку охраны. Ольге
передай, что я ее люблю.
так же перед ним сидела жена и рядом стоял телефон. Вот только пил полковник
не кофе, а чай с медом, и с женой решали вопрос о летнем отдыхе внуков,
казалось, что еще вчера так же обсуждались летние каникулы детей.
спокойно. Он снял трубку, прожевал и невозмутимо сказал:
тридцати.
положил трубку. - Екатерина Ивановна, за многие годы генерал впервые
позвонил мне домой. К чему бы это?
Если бы он собирался тебя наградить, то дождался бы рабочего дня.
вошел в кабинет генерала.
пояснил:
пересказывать не буду.
знает, когда ему быть дома, а когда отсутствовать.
вопросов, Турилина же сдержанность полковника раздражала.
генерал. - Присутствовала прокуратура, естественно, факт убийства Потапова
установлен. Прокурор мне ничего объяснять не стал, приказал к десяти утра
доставить к нему в кабинет Гурова. Я собирался с этим мальчиком... - Он
замолчал.
на часы, - еще восемнадцать дней. Он не обязан сообщать, где отдыхает.
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Русанов Владислав
Суворов Виктор
Шилова Юлия