Чтение 12–й страницы книги ~Мастер~

Здесь худой перевел дух, и Леонид, не мешкая, вклинился:

- Скажите, где тут найти Володина Сему? - спросил он худого.

- Володина Сему? - переспросил худой, чуть ли не
передразнивая.

Он было разогнался, и эта невольная задержка его раздражала.
Тем более кто-то в нетерпении произнес:

- И дальше что?

- Так вот, Володин Сема, наверное, дрыхнет дома, - сказал
худой, рифмуя.

- Или чай попивает в одиночку, - добавил толстый, и все
покатились со смеху.

- Его там нет. Он был и ушел. Может, знаете кого из Семиных
дружков? Мне бы только передать. Я-то здесь проездом, - сказал
Леонид.

А затем он ушам не поверил. У гуляки Семена, разбитного парня,
не было друзей. Среди водителей он слыл бирюком. Худой и остальные
только пожали плечами, когда спросили их о Семиных друзьях. Он был
тяжел на подъем, по мнению водителей, насчет человеческих
отношений. И чтобы у Семена водились друзья, такое им трудно
представить.

Худой удивленно посмотрел на давным-давно потухший и успевший
остынуть окурок, бросил под ноги его, придавил по привычке
подошвой и, вдруг став серьезным, сказал:

- В зоопарке бы жить твоему Семе, вот где. А не посредь людей.
Словом ведь не обмолвится добрым. Народ-то у нас хоть и разбитной,
да славный, что надо.

- Это верно, - тоже серьезно сказал толстяк, остальные
закивали в подтверждение.

Потом он подобное услышал и от соседей Семена:

- Живет один. Никто к нему не ходит. Разве что старичок. Дядя,
кажется, ихний.

Но где он находился, старичок, им было неизвестно. Так вокруг
Семена образовалась пустота, и не за что было ухватиться. С кем он
связан и связан ли вообще, оставалось лишь строить догадки.

Ну, нет, в это Зубов не верил. В то, что Семен бирюк. Уж
убедился сам, какой тот компанейский человек. Он все же рубаха-
парень. И фотография кинозвезды в машине. С автографом. Как там
написано: "Образчику галантности и супермену". Вот в чем другом, а
в галантности Семена трудно заподозрить. Актриса писала кому-то
другому. А тот уступил Семену. Таков был, видно маршрут
фотографии. Но кто же этот другой?

Вернувшись в розыск, он запросил домашний телефон актрисы и
трижды звонил ей за этот день, и каждый раз она где-то пропадала.
То ли на съемках, то ли по другим делам. Словом, у ее домашних все
перепуталось в голове.

На другой день он поехал прямо на студию. Битый час Леонид
терпеливо сидел в одной из комнат постановочной группы, где толком
было трудно понять, что к чему. В дверях то и дело мелькали
озабоченные кинодевицы. А рослые киноребята в джинсах и куртках из
замши безмятежно играли в спичечный коробок. Коробок ставился на
край стола, потом щелчком его подбивали снизу. И оттого, как он
падал, какой стороной вверх, начисляли очки.

Потом он вышел в коридор, вроде бы сделал десяток шагов и
вдруг, к своему удивлению, начал блуждать в лабиринтах. Затем к
нему присоединился человек с очень знакомым лицом, и они теперь
искали выход вдвоем. Леонид на ходу мучительно вспоминал, где он
видел своего попутчика.

- Простите, мы с вами где-то встречались, - сказал он, не
выдержав.

- Вот-вот, у меня тоже такое же впечатление, - ответил
попутчик. - Будто виделись не раз. Может, в "Она вас любит"?

- Нет, - покачал Леонид головой.

- Ну тогда "Женитьба Бальзаминова"?

- Нет-нет. Я не актер. И вообще ко всему этому, - Леонид
покрутил ручку воображаемого киноаппарата старинной системы. -
Словом, не имею отношения.

- Вот как! - изумился попутчик. - А я-то думал...

Ну да, это же известный комик. Тут знаменитости бродят
запросто. Их тут пруд пруди. А он, Леонид, как-то это выпустил из
виду.

- Провел на студии полжизни и, пожалте вам, заблудился -
сказал актер. - Здесь наверняка есть комната, куда пока не ступала
нога человека. Впрочем, это еще заметил Эйзенштейн.

Когда он выбрался на старое место, съемки были закончены и за
актрисой надо было бежать вдогонку.

Он настиг актрису почти у ворот. Под ее глазами, на щеках
лежали остатки грима, а возле губ горькие морщины - при таком-то
юном возрасте, - но все равно она казалась невероятно красивой.
Такого чуда он еще не встречал.

Актриса смотрела вопросительно. Он, наконец, стряхнул чары и
представился. Тогда в ее глазах мелькнуло недоумение.

- Из милиции? В чем, собственно, дело? - спросила она.

- Вы знаете Володина Семена?

- Кто он? Тоже милиционер? Что с ним?

- Ничего особенного. Так вы знакомы, значит? Только он вообще-
то таксист.

- Семен Володин? Среди таксистов такого знакомого нет, -
сообщила она, подумав, добавила с готовностью: - О ком-нибудь
другом - пожалуйста.

- Спасибо, - сказал Леонид. - Но нас интересует Семен Володин,
водитель такси.

- Ничем не могу помочь. Он что-нибудь украл? - оживилась
актриса

- Почти что. Но вот что тогда непонятно. У него ваш автограф.

- Это становится интересным, - сказала актриса и взяла Леонида
под руку.

Они вышли за проходную.

- "Образчику галантности и супермену", - процитировал Леонид.

- И что только я не писала! - сказала она с удовольствием.

- Случайно не запомнили, кому писали это?

- Господи, и кому я только не писала! - сказала актриса,
вздохнув. - Иногда нет спасу, лезут прямо толпой с открытками.
Когда-нибудь отвалится рука, ей-богу.

- Но это-то индивидуальный случай, если уж вы кое-что
заметили. Ну, то, что он супермен и необычайно галантен, с другой
стороны.

- В самом деле, значит он из знакомых, - засмеялась актриса.

На них оглядывались, черт побери! Леониду было приятно это.
Они вышли на проспект, и Леонид остановил такси.

- Я вас подвезу.

- Вот видите, галантные мужчины не такая редкость. Где уж тут
запомнить всех галантных! - сказала она, устраиваясь в машине.

- Ну, а если подумать?

- Разве что. Попробуем.

Мерно шумел мотор. Актриса сосредоточенно прикусила губу.

- Блондин, такой широкоплечий, - сказал он, имея в виду
внешность Семена. Наводить не полагалось, но у Леонида был свой
расчет.

- Исключено. Он не мог быть блондином. Блондины мне не
симпатичны, - сказала она.

На это Леонид и надеялся. На то, что женская память очень
принципиальна в отборе материала.

- Вот что, он был брюнет. Теперь я вспомнила, - обрадовалась
актриса.

Словом, это было на съемках. Съемки шли на Бульварах, когда на
головы свалился оглашенный ливень и всех загнал в стеклянное кафе.
Режиссер изрыгал проклятья, но на улице стоял плотный столб воды,
бог уж знает, сколько километров в поперечнике.

Вот тут он появился, этот брюнет. Он влетел в кафе как
ошпаренный, сделал "бр-р", отряхнулся гибким кошачьим движением и,
мельком оценив обстановку, подсел к ней за столик.

То, что он узнал ее, сомнений не было. За столом не оставалось
мест, но он прихватил по дороге свободный стул, подсел и с ходу
начал флиртовать.

Ее, сказала актриса, покоробила такая фамильярность. Но вскоре
выяснилось, что это супермен, заранее уверенный в своем полном
превосходстве над окружающими. Это было смешно. И так как за
столиком скучали, пережидая ливень, все были рады возможности
развлечься. Тем более супермен не блистал умом и каждой очередной
репликой давал новый повод для нового веселья.

А парень из кожи лез. Изображал из себя удава, смотрел тяжело
и пронзительно, гипнотизировал жертву. И старался под шумок
назначить свидание.

Потом ливень исчез так же неожиданно. Словно сорвали завесу.
Режиссер проглотил таблетку валидола для упрочения сердечных сил и
погнал всех наружу с новым энтузиазмом.

Но кафе было отрезано от внешнего мира. Для женщин по крайней
мере. Возле кромки тротуара разлилась широкая грязная лужа. Она
благодушно дымилась на солнце. И не было ей ни конца ни края.
Женщины, как водится, завизжали, мужчины потерли затылки, а