Чтение 12–й страницы книги ~Из самых глубин забвения~

очутиться перед гостиницей "Луизиана", пойти к Сене и пройтись вдоль
коробов букинистов до набережной Турнель. Откуда эта внезапная тоска по
Парижу?

Рахман задал какой-то вопрос Савундре, и тот стал очень словоохотливо
отвечать. Линда встревала в разговор. Я совершенно не старался понять, о
чем они говорят. И прекрасно видел, что Жаклин тоже не обращает на
разговор ни малейшего внимания.

В этот час дня нами часто овладевала дремота, потому что в отеле
"Рэднор" нам спалось плохо - четыре-пять часов, никак не больше. А
поскольку мы выходили рано утром, а возвращались как можно позже, то днем
дремали на лужайках Гайд Парка.

Они продолжали разговаривать. Время от времени Жаклин закрывала глаза,
и я тоже. Я боялся заснуть. Но как только один из нас чувствовал, что
другой вот-вот заснет, он толкал его ногой под столом.

Я все-таки задремал на несколько минут. Глухой шум их разговора
смешивался со смехом и криками на пляже, со всплесками от прыжков в воду.
Где мы? На берегу Марны или на Ангьенском озере, близ Парижа? Это место
походило на другое "Лидо", в Шенневьер, и на Спортинг-клуб в Ла Варенн.
Вечером мы с Жаклин вернемся в Париж венсенским поездом.

Кто-то сильно хлопнул меня по плечу. Рахман.

- Устали?

Жаклин, напротив меня, силилась держать глаза открытыми.

- Кажется, немного вы спали в моем отеле, - сказал Рахман.

- Где вы жили? - осведомился Савундра по-французски.

- В месте, куда менее комфортабельном, чем отель "Луизиана", - ответил
я.

- Хорошо, что я с ними познакомилась, - сказала Линда. - Они будут жить
у меня...

Хотелось бы мне знать, почему они проявляют о нас такую заботу.
Савундра по-прежнему не сводил взгляда с Жаклин, но она не обращала на
него ни малейшего внимания. Или делала вид, что не замечает. Мне
показалось, что он похож на одного американского актера. Как же его
фамилия? Ага, Джозеф Коттен.

- Вот увидите, - продолжала Линда, - вам у меня будет очень хорошо.

- В любом случае, - произнес Рахман, - квартир у меня навалом. Могу
дать вам одну на следующей неделе.

Савундра разглядывал нас с любопытством. Повернулся к Жаклин:

- Вы брат и сестра? - спросил он по-английски.

- Не повезло вам, Майкл, - ледяным голосом произнес Рахман. - Они муж и
жена.

- Надеюсь, что увижу вас очень скоро, - сказал он по-французски.

А потом спросил Рахмана, читал ли тот его сценарий.

- Нет пока. Мне на это требуется время. Я же еле-еле умею читать...

И хохотнул. Его глаза за роговыми очками были по-прежнему холодны.

Чтобы рассеять неловкость, Савундра обратился к нам с Жаклин:

- Мне бы очень хотелось, чтобы вы прочли сценарий. Некоторые сцены
происходят в Париже. Вы смогли бы исправить ошибки во французском.

- Хорошая мысль, - сказал Рахман. - Пусть прочтут... Сделают мне
резюме...

Савундра ушел по аллее Гайд Парка, а мы снова сели на заднее сиденье
рахмановского "Ягуара".

- Сценарий-то хороший? - полюбопытствовал я.

- Конечно. Я уверена, что очень хороший, - ответила Линда.

- Можете взять, - сказал Рахман. - На полу валяется.

И действительно, на полу у моих ног лежала бежевая папка. Я поднял ее и
положил себе на колени.

- Он хочет, чтобы я дал ему на фильм тридцать тысяч фунтов, - сказал
Рахман. - Слишком много для сценария, который я никогда не прочту...

Мы вернулись в квартал Сассекс Гарденс. Я испугался, что он собирается
отвезти нас в наш отель, и снова почувствовал приторный запах коридора и
номера. Но он продолжал ехать в направлении Ноттинг Хилл. Свернул направо,
на авеню, где находились кинотеатры, а потом на обсаженную деревьями и
окаймленную белыми домами с арками улицу. Перед одним из этих домов он
затормозил.

Мы вышли из машины вместе с Линдой. Рахман остался за рулем. Я достал
саквояж из багажника, а Линда открыла кованую дверь. Лестница была очень
крутая. Линда указывала нам путь. На площадке - две двери. Линда открыла
левую. Комната с белыми стенами. Окна выходили на улицу. Мебели никакой.
Огромный матрац на полу. Соседняя комната оказалась ванной.

- Вам тут будет хорошо, - сказала Линда.

Я увидел из окна черный автомобиль Рахмана, купающийся в солнечной
лужице.

- Вы очень милы, - ответил я ей.

- Да нет, это все Петер... Дом ему принадлежит... У него куча
квартир...

Она захотела показать нам свою комнату. Туда вела другая дверь с
площадки. На кровати и на паркетном полу валялись одежда и пластинки.
Витал запах, столь же пронзительный, как в гостинице, но мягче: запах
индийской конопли.

- Не обращайте внимания, - сказала Линда. - У меня вечно беспорядок.

Рахман вылез из машины и теперь стоял перед входной дверью. Он
по-прежнему вытирал лоб и шею белым носовым платком.

- Вам, конечно, нужны карманные деньги?

И протянул нам голубой конверт. Я уже собирался сказать, что денег нам
не надо, но Жаклин взяла конверт без малейшего стеснения.

- Очень вам благодарна, - сказала она, словно все было в порядке вещей.
- Мы отдадим как можно быстрее.

- Надеюсь, - ответил Рахман. - Да с процентами... В любом случае, вы
мне отдадите натурой..

И прыснул.

Линда протянула мне связку ключей.

- Два ключа, - сказала она. - Один от входной двери, а другой от
квартиры.

Они сели в машину. Рахман уже трогал с места, когда Линда опустила
стекло:

- Вот вам адрес квартиры, на случай, если заблудитесь...

Она написала его на обороте голубого конверта: Чепстоус Виллас, дом 22.

Как только мы вошли в номер, Жаклин открыла конверт. В нем было сто
фунтов.

- Не надо нам было брать эти деньги, - сказал я.

- Еще как надо... Нам нужны деньги, чтобы поехать на Майорку...

Она поняла, что не слишком убедила меня этим.

- Нам требуется около двадцати тысяч франков, чтобы найти дом и жить на
Майорке... А как только окажемся там, то нам уже ничья помощь не будет
нужна...

Она вошла в ванную. Я услышал, как ванна наполняется водой.

- Это чудесно, - сказала она. - Я так давно не принимала ванну...

Я растянулся на матраце. Изо всех сил боролся со сном. Слышал, как она
моется. Потом она сказала:

- Вот увидишь, как это приятно, горячая вода...

Из умывальника нашего номера в отеле "Рэднор" текла лишь тоненькая
струйка холодной воды.

Голубой конверт лежал рядом со мной на матраце. Меня охватило сладкое
онемение, в котором растворились все мои угрызения совести.

В семь часов вечера нас разбудила ямайская музыка, доносившаяся из
комнаты Линды. Мы собрались спуститься, но прежде я постучал в ее дверь. Я
почувствовал запах индийской конопли.

Прошло довольно много времени, прежде чем она открыла. Она была в
красном халате. Просунула голову в приоткрытую дверь:

- Извините меня... но я не одна...

- Просто хотели пожелать вам хорошего вечера, - сказала Жаклин.

Линда поколебалась, а потом решилась заговорить:

- Я могу вам доверять? Когда мы увидим Петера, то не надо, что бы он
знал, что я кого-то к себе водила... Он очень ревнив...

В прошлый раз он пришел неожиданно, чуть все тут не переломал и едва не
вышвырнул меня в окно.

- А если он и сегодня придет? - спросил я.

- Он уехал на два дня. На берег моря, в Блэкпул - покупать старые
хибары.

- Почему он так мил с нами? - спросила Жаклин.

- Петер очень любит молодежь. Практически не общается с людьми своего
возраста. Только молодежь и любит...

Мужской голос позвал ее. Очень глухой такой голос - музыка почти его
заглушала.

- Извините... До скорого... И чувствуйте себя, как дома....

Улыбнулась и закрыла дверь. Музыка стала громче; мы слышали ее еще на
улице, когда уже отошли довольно далеко.

- Странный все-таки тип этот Рахман, - сказал я Жаклин. Она пожала
плечами.

- Мне он не страшен...

Словно она уже знала раньше мужчин такого рода и считала его совершенно
безобидным.