Чтение 12–й страницы книги ~Доллары мистера Гордонса~

-- Да, конечно. Я знаю это, и ты это знаешь, но император есть
император, даже если он для тебя -- директор или президент, или как ты их
предпочитаешь называть. Но, независимо от достоинств убийцы-ассасина, если
он ранен, то больше императору не нужен.

-- И Смитти тоже?

-- И ему. Это печально, сын мой. У раненого убийцы нет дома.
Расположение императоров не беспредельно.

-- Но я же- часть его организации. Кроме Смита, я -- единственный, кто
знает, чем мы занимаемся.

-- Ты получил сегодня один из тех печальных уроков, которые мы
получаем, когда вырастаем и становимся умнее, -- сказал Чиун. -- Но не
расстраивайся. Правда, императорам не свойственно любить таких, как мы, но
верно и то, что на наши услуги всегда большой спрос. На них был спрос и в
мирные годы Римской империи, и во времена правления сыновей Чингисхана, и в
годы различных бурных исторических событий в мире, когда этот спрос
неизмеримо возрастает. Не беспокойся. Того Рима давно уж нет, тех китайских
династий -- тоже, а Синанджу живет!

-- Не могу поверить, чтобы мы были безразличны Смитти! -- возразил
Римо.

Чиун успокоил его, как мог. Молодой человек нуждался в отдыхе:
приближалось время вылета. Эти перелеты только кажутся безвредными, а на
самом деле они портят людям кровь не меньше, чем смена фаз Луны. Белые люди
не понимают этого. Как и большинство желтокожих!

При посадке на самолет, который должен был менее чем за пять часов
доставить их на остров Святого Томаса в аэропорт, названный в честь умершего
императора Трумэна, Чиун заметил на одежде Римо металлическую кнопку.
Поскольку он не знал, что это такое, то не стал ее снимать. Вполне вероятно,
что эту штуковину при-цепил мистер Гордонс, с техникой которого не было
знакомо ни одно из многих поколений Мастеров Синанджу и которому столь
неразумно бросил вызов Римо. Ему это, конечно, простительно -- он молод, еще
и шестидесяти нет...

Римо не знал еще, что когда предстоит схватка с неизвестным, лучше
понаблюдать со стороны и дождаться, когда неизвестное станет известным, то
есть проявятся его слабые места, а следовательно -- и то, как его можно
победить. Римо не знал, что Мастер Синанджу рассчитывает на новые действия
мистера Гордонса, и тогда им станут известны его приемы, как это было,
например, с арабскими хашашинами, которые эффективно сочетали боевое
искусство с фанатизмом. Когда один из предыдущих Мастеров Синанджу впервые
столкнулся с хашашинами (они тогда еще только-только появились), то
немедленно отказался от службы Исламабаду, стал работать в другом месте и
год за годом ждал, наблюдал и изучал, пока не разобрался в их методах. А
они, эти методы, были настолько хороши, что от них пошло и само слово
"ассасин", то есть "убийца". Все, что узнал тот Мастер, он передал
следующему Мастеру. Добавив к этому собственные наблюдения, второй Мастер, в
свою очередь, передал познания о хашашинах преемнику и так далее. Из
поколения в поколение Мастера наблюдали и выжидали, намеренно игнорируя
богатый арабский рынок, хотя спрос на их услуги в этих странах был весьма
велик. Понадобилось целых восемьдесят лет для того, чтобы в анналах Синанджу
скопилась полная информация о том, как хашашины, используя гашиш, дурманили
сознание своих последователей-фанатиков и как потом подбирали из их числа
телохранителей, готовых умереть, чтобы попасть в рай.

Выяснив это, Дом Синанджу вновь предложил свои услуги исламским
владыкам. Однажды ночью его люди выследили одурманенного гашишем воина из
Дома хашашинов, подождали, пока появится наркотический дым, и затем перебили
их всех до одного прямо в их пещерах. С хашашинами было навсегда покончено.

Та же участь ждет и мистера Гордонса. Если не в этом году, то в
следующем. А если не в следующем, то наверняка в следующем за ним. Раньше
или позже Чиун или Римо, или преемники Римо узнают о приемах и методах
мистера Гордонса. Вот тогда Дом Синанджу вернется с предложением своих услуг
правителям Америки.

Но не сейчас. Сейчас надо бежать, скрыться. Оставить этого Гордонса в
покое на десять, двадцать или даже на сотню лет. Синанджу без работы не
останется.

Чиун осмотрел то место, где была прикреплена кнопка, исследовал под ней
кожу Римо и, убедившись, что она не повреждена и не оцарапана, снял кнопку и
спрятал в кимоно для дальнейшего изучения. Вовсе не исключено, что она
принадлежит Гордонсу, а если это так, то есть смысл приглядеться к ней
повнимательнее.

В то самое время, когда их самолет, взревев, устремился ввысь, посылка
Чиуна попала на сортировочный узел почтовой службы США, а затем, в
соответствии с указанным адресом, была доставлена в санаторий Фолкрофт, в
местечке Раи, штат Нью-Йорк.

Любой из сотен работавших в этом заведении техников-электронщиков мог
бы подсказать Мастеру Синанджу, что если он хочет избавиться от человека,
который оставил эту металлическую кнопочку, то лучше подарить ее первому
встречному.

При условии, что этот встречный направляется в противоположную сторону
света.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Моррису (или просто Мо) Алштайну принадлежал единственный во всем южном
Чикаго бар, который приносил одни убытки. В 60-х годах Мо приобрел
неказистую местечковую таверну, ежегодно приносившую владельцу добрых сорок
тысяч долларов дохода, плюс от сорока до пятидесяти тысяч дополнительных
поступлений от таких необлагаемых налогами источников, как букмекерство и
ростовщичество.

Нанятые Мо Алштайном рабочие содрали со стен тронутые гнилью деревянные
панели, убрав труху, оборудовали элегантный бар из красного дерева,
установили скрытое освещение, перестроили туалеты и убрали часть простенков,
чтобы клиентам было просторнее. В залах поменяли обои, настелили паркет,
поставили красивые столики, соорудили сцену. С помощью импресарио и молодого
темпераментного конферансье Алштайн ухитрился перевернуть вверх дном картину
былого финансового благополучия. Первоначальный убыток составил двести сорок
семь тысяч долларов. Правда, в следующем году эта цифра уменьшилась до
сорока тысяч, но с тех пор не менялась. Некоторые объясняли эти убытки
переменами: потеряв традиционных завсегдатаев бывшей таверны, Алштайн не
смог заменить их другими клиентами. Так во всяком случае выглядело
формальное объяснение, предназначавшееся для широкой публики.

Среди близких друзей, умеющих держать язык за зубами, бытовала другая
точка зрения: убытки Мо являлись следствием некоторых его, если можно так
выразиться, необычных привычек. Мо любил оружие, и в ресторане "Источники
Эльдорадо" (новое название бывшего "Муррея") был устроен тир, где он
практиковался в стрельбе каждый божий день, и все было бы ничего, не вздумай
он расширить рамки тира и включить в него сцену ресторанного зала. Стрельба
из пистолета вошла в программу представления. Чтобы продемонстрировать свое
искусство, он отстреливал у посетительниц серьги и вышибал пулями рюмки из
рук кавалеров. Даже южная сторона Чикаго не могла похвастать настолько
фанатичной привязанностью клиентуры к определенным ресторанам, и, хотя Мо
"никогда, черт побери, никого еще не задел", число посетителей резко
сократилось.

К счастью для Мо, у него была еще одна профессия, что давало
возможность компенсировать убытки, которые приносил его шикарный ресторан.
Именно об этом и желал побеседовать с Алштайном некий мистер Гордонс.

-- Я вас не знаю, -- сказал Мо вежливо улыбающемуся мужчине с гладко
зачесанными волосами песочного цвета. Его правая рука хотя и двигалась вроде
бы нормально, но почему-то казалась немного короче левой.

-- Меня зовут мистер Гордонс, и я сожалею, что не могу предложить вам
выпить, но это -- ваше заведение, а потому именно вам надлежит предложить
мне выпивку.

-- Ладно, что вы хотите?

-- Спасибо, я не пью. Я хочу, чтобы вы попытались кое-кого убить из
вашего пистолета.

-- Вы что, не в своем уме?

По сравнению с посетителем Мо был худощавее и пониже ростом, с
пронзительным взглядом голубых глаз. Этим глазам не понравилась
невыразительная физиономия клиента, но дело было не в этом: не в обычаях Мо
было принимать такого рода предложения от первого встречного.

-- Я не понимаю, что означает выражение "не в своем уме", -- сказал
мистер Гордоне.

-- Во-первых, я никого не убиваю. Во-вторых, если бы даже и убивал, то
не стал бы этого делать для первого попавшегося незнакомца. Ну, а в-третьих,
кто вы такой, черт бы вас побрал?

-- Я не вполне уверен, что вы используете адекватные выражения. Думаю,
что вы говорите так для того, чтобы обезопасить себя, а не потому, что
именно это имеете в виду. Я уже убедился, что так поступают почти все люди.
Пожалуйста, не обижайтесь -- те, кому я раньше говорил об этом, часто
обижались. У меня для вас есть то, чего вы хотите.

-- Я хочу, чтобы вы убрались отсюда, пока еще в состоянии ходить, --
огрызнулся Алштайн.

-- Сделаем по-другому, -- сказал мистер Гордонс и, вынув из кармана
пиджака пачку из пятидесяти новеньких стодолларовых банкнот, положил ее
перед Мо на стол.

Затем положил сверху вторую пачку, такую же. Потом третью и четвертую.
И пятую. Мо удивился, как это с полными карманами денег пиджак этого
человека совсем не топорщился. Долларовый штабель тем временем вырос до
десяти пачек. Мистер Гордонс начал выкладывать второй, такой же по высоте.

-- Это сто кусков, -- сказал Мо Алштайн. -- Целых сто кусков! Никогда
еще мне за... э-э услуги не предлагали таких денег.

-- Я полагал, что вы так подумаете.