хрустящие. Продавец ошалело смотрел на деньги и растерянно улыбался. Потом
он позвал менеджера. Тот, взглянув на банкноты, проверил одну из них на
свет и на ощупь. Его явно насторожила свежесть купюр, поэтому он проверил
наугад еще несколько штук.
адрес и фамилию, - и продавец поспешил в остекленный офис. Но не только
для оформления бумаг. Ему не терпелось, чтобы управляющий как можно шире
разнес молву о человеке, который уплатил за машину наличными. Вручая Римо
ключи от бежевого четырехдверного "флитвуда", продавец не скрывал
восторженной радости по поводу такого удачного покупателя, что несомненно
плодотворно скажется на его жалованье.
два ненужных ему цветных телевизора и ненужный спальный гарнитур. И здесь
он сообщил свою фамилию, адрес и уплатил за все наличными.
почувствовал, что совсем не просто дать взятку полицейскому. Сам он, когда
был полицейским, никогда взяток не брал, да и многие из его коллег тоже
никогда бы не взяли. Конечно, кое-что перепадало порой на Рождество во
время дежурства на участке, но это нельзя назвать взяткой. К тому же, все
зависит от того, что, за что и как принимать. Хотя доходы игорного бизнеса
- отнюдь не чистые деньги, многие полицейские не считали их грязными.
Грязными считались барыши от наркобизнеса и заказных убийств. В целом, как
считал Римо, мало кто из полицейских способен взять хотя бы цент, если,
конечно, они не очень сильно изменились за прошедшие десять лет. Что
касается Смита, чьи предки сколотили состояние на нещадной эксплуатации
рабов, а затем, разбогатев, имели наглость возглавить движение
аболиционизма - за смену рабства, то его готовность навешивать на
полицейских ценники, как в супермаркете, уже сама по себе было
оскорблением.
ступенькам, вошел в здание окружного полицейского участка. Его охватила
ностальгия. Во всех полицейских участках царил этот до боли знакомый
запах. Он оставался таким же, как десять лет назад и как сто лет назад. Он
такой же и в любом другом участке, будь то в десяти или в ста милях
отсюда. Это был запах усталости. Смесь запахов человеческого напряжения,
выкуренных сигарет и всем том, что делает запах именно таким. Но в первую
очередь это был запах усталости.
поселился в этом районе, и представился. Лейтенант был формально вежлив,
но в лице его читалось презрение. Когда Римо протянул дня пожатия руку,
лейтенант принял ее с ироничной ухмылкой. В ладони у Римо была сложенная
купюра. Римо думал, что лейтенант развернет ее, взглянет на него и швырнет
деньги ему в лицо.
появилась приятная улыбка.
мне позвонил, хорошо?
тому времени наверняка уже оценил достоинство купюры, крикнул ему
вдогонку:
отвергнута, что Смит окажется неправ, и начал не с того. Правильнее было
бы начать снизу. Остановить рядового патрульного полицейского прямо на
улице, завести с ним разговор, а потом предложить ему некоторую сумму на
семейные расходы. И вот так, постепенно, двигаться по полицейской
иерархической лесенке вверх. Вместо этого он сразу отправился в окружной
участок, где его могли принять, например, за следователя из прокуратуры
штата, а лейтенант, если у него были какие-то проблемы с начальством, мог
бы запросто на нем отыграться. Однако все прошло гладко. Римо был
разочарован.
воздух, Римо мысленно отчитал себя. В его работе проколы не позволительны,
и так рисковать он больше не будет.
будто и эта машина и праздная езда на ней были элементами его истинного
бытия. Свернув на свою улицу, он заметил стоящую в коже квартала
полицейскую машину без опознавательных знаков. То, что это была
полицейская машина, было понятно даже в темноте. Об этом безошибочно
свидетельствовали и маленькая антенна радиотелефона, и тусклая, давно не
видевшая полировки эмаль кузова. Любой дурак мог без труда опознать
полицейскую машину, и Римо порой удивлялся - почему полиции не приходит в
голову использовать в целях конспирации, скажем, какую-нибудь
красно-желтую роскошную машину с откидным верхом или, наоборот,
полуразвалившуюся тачку, облепленную переводными картинками?
Чиун? Он мог всего лишь "просто защитить себя" или "не позволить нарушить
его уединение", что порой приводило к неприятной необходимости куда-то
рассовывать мертвые тела.
низким кофейным столиком сидел одутловатый, с брюшком, визитер в штатском.
Чиун, устроившись на полу, внимательно слушал еж.
- Продолжайте, как если бы мы находились в цивилизованном обществе.
Очень волнительные. Как он профессионален! И постоянно рискует жизнью.
то участвовал в двух перестрелках.
кого-нибудь убили?
женщины визжат...
позвольте представиться! Я капитан Милкен. Моррис Милкен. Лейтенант Рассе
передал мне, что вы хотите меня видеть. Я пока поговорил с вашим слугой.
Отличный парень. Правда, излишне возбуждается, когда речь заходит о
насилии и тому подобном. Но я заверил его, что если и существует в этом
районе дом, которому гарантируется полная безопасность, то это - ваш дом.
нам всем лишь покажется подозрительным какой-нибудь незнакомец на улице в
нашем квартале, то мы можем ему позвонить, - сказал Чиун. - Для человека
моего возраста и хрупкой комплекции такая возможность исключительно ценна.
отчеканил капитан Милкен.
заехать, - сказал Римо. - Чиун, я хотел бы побеседовать с капитаном
наедине.
и преступил границы дозволенного. Я возвращаюсь на подобающее мне место.
заметил капитан, - не так ли? В смирении этого старикана есть своеобразны
прелесть.
поменьше вашим людям. По семьдесят пять - лейтенантам, по двадцать пять
сержантам и детективам и по пятнадцать - патрульным. Об остальном
договоримся позже.
случае я ничем не могу вам помочь в таких сферах, как проституция и
наркотики. Заняты уже и некоторые другие сферы.
"да", но решите, что получаете недостаточно, дайте мне знать. А пока я
буду заниматься своим делом и прошу только об одном - чтобы меня не
беспокоили каждый раз, когда, скажем, у кого-то в этом округе уведут
машину.
скромную услугу.
сказал он, открывая бумажник и протягивая Римо свою визитку.