Чтение 12–й страницы книги ~Дальше некуда!~

когда захочет, представив алиби на прошлые убийства... (Знакомство с
правосудием заметно обогатило словарный запас Альфре-до. Как говорится, с
кем поведешься, от того и наберешься.)

- Согласен, дорогой сценарист, но на это?..

- Он мне сказал то же самое. И тут ему пришла идея...

- Какая?

- Он захотел, чтобы Мари-Те написала расписку, что нападение - туфта, ну
и так далее.

- Она тоже была в курсе?

- Естественно. А вы думаете, она была такой дурой, чтобы поехать с типом
на машине при том, что происходит в Париже?

- Она хорошо играла роль.

- Черт возьми, она струхнула, когда увидела, что вы пристрелили
Буальвана. Дело сразу осложнилось, понимаете?

- Скажи, она написала ту расписку?

- Да.

- Для проститутки оскорбление полицейского при исполнении чревато
большими неприятностями. Он пожимает плечами.

- В жизни надо уметь рисковать. А потом, Буальван дал немного деньжат.

- Сколько? Он колеблется.

- Пятьсот штук старыми!

- Черт, сразу видно, что твое маленькое кино было срочным. Ты уверен, что
он тебе не сказал, в чем дело?

- Клянусь памятью Мари-Терез.

Нас разделяет новое молчание Каждый подводит промежуточный итог ситуации.

- Теперь глава вторая, Альфредо.Твои отношения с Бержероном?

Он прочищает горло.

- Когда я увидел, что моя комбинация закончилась хреново, я тоже
струхнул.

- Из-за чего?

- Ну, из-за того письма, что моя телка написала Буаль-вану. Я себе
сказал: "Если оно попадет к мусорам, они могут насесть на мою девочку и на
меня, если у нее сдадут нервы". Кроме того, Буальван погиб, а дело, мучившее
его, осталось. Я подумал, что типы, которых он боялся до того, что готов был
от них спасаться на киче, могут решить, что я его сообщник, и меня это
пугало.

- Да?

- Да. Вчера, когда вы явились в мой бар, я себе сказал: "Выпал твой
номер, сынок. Легавые нашли письмо. Они пока хитрят, чтобы разузнать
побольше, но момент, когда за тобой закроется дверь камеры, приближается".

- Короче, ты решил, что я тебе леплю горбатого с моим предложением
действовать совместно?

- Ну да. Это выглядело так несерьезно... Я кусаю губу. А ведь я был
искренен! Неужели я стал утопистом?

- Что дальше?

-Я раскинул умишком, посоветовался со знающими корешами, и они мне не
рекомендовали ждать дождя.

- И ты рассчитывал, что Бержерон даст тебе зонтик?

- Да, в некотором смысле.

- Объясни.

- Я узнал, что у Буальвана был компаньон, ну и подумал, что этот месье
мог знать, какая такая опасность грозила его другану. Вот я и пошел к нему.

- И он тебя сразу принял?

- Я ему сказал по телефону, что я старый друг Буальвана и хочу с ним
поговорить о Жероме.

- Как прошла беседа?

- Неплохо. Я сыграл ва-банк и все ему выложил, как сейчас вам.

- И как он отреагировал?

- Казался заинтересованным, но не больше.

- Тебе не показалось, что он тебе не поверил?

Альфредо размышляет. Чувствую, он взвешивает все <за" и "против". Наконец
он отрицательно качает своей красивой средиземноморской головой.

- Не могу сказать. Он вел себя так, будто верил, но мне кажется, что это
он из вежливости.

- А что он сказал потом?

- Стал демонстрировать презрение. Сказал мне что-то вроде "Надеюсь, что
полиция не получит этот безумный договор".- "А если получит?" - спросил я.
Он встал, чтобы показать, что достаточно на меня насмотрелся. "В таком
случае, обратитесь к специалисту, я не адвокат-сказал он мне.

Лично мне реакция Бержерона кажется хорошей.

-А ты его не спросил, знает ли он об опасности, грозившей его компаньону?

- Спросил, конечно.

- Его ответ?

- Постучал себе пальцем по лбу, как будто хотел меня убедить, что Жером
был чокнутым, я, между нами говоря, господин комиссар, я начинаю думать, что
это, может, и правда. Я уже видал такое: парни, возвращавшиеся из колоний,
свихивались.

- В общем, ваша встреча закончилась ничем?

- Верно.

- И как вы расстались?

- Довольно сухо. Мой приход не вызвал у него восторга. Наверное, он
перепугался, что я попытаюсь его шантажировать.

Я хлопаю Альфредо по плечу.

-А может, ты туда пошел отчасти и затем, чтобы разнюхать обстановку? Если
бы Бержерон не вел себя твердо, ты бы запел ему песенку под названием
"Выкладывайте бабки".

Он отвечает уклончиво:

- Любите вы, легавые, придумывать!

Я глубоко убежден, что месье выложил все, что знал.

- Я прикажу перевести тебя в более комфортабельную камеру,- решаю я.

Он мрачнеет.

- Значит, вы оставите меня в тюряге? - А ты чего думал? Что тебя отвезут
домой на лимузине?

- Если вы меня забираете, я хочу болтуна!

- Завтра. Сейчас поздно, все адвокаты спят.

Я приказываю перевести его на второй этаж, в камеру предварительного
заключения. Там по крайней мере есть свет, тепло и нары, чтобы лечь.

- Скажешь, что хочешь на завтрак,- шучу я.- Повара в твоем распоряжении.

Матиа вернулся со снежинками в огненных волосах. Кажется странным, что
снег не тает на них сразу.

- Поганая погодка,- ворчит он.- Внезапно потеплело и начал валить снег.

- Как Пакретт?

- Ничего. В больнице он пришел в себя, и я получил от него первые
показания.

Матиа стряхивает снег, снимает пальто и достает из кармана блокнот на
спирали.

Он пробегает по записям своим орлиным взглядом.

- Вот. Пакрегг следил за той машиной из своей. Неожиданно он заметил
вышедшую из кустов фигуру. Он абсолютно уверен: машины у убийцы не было,
если только он не оставил ее в другом месте.

Я перебиваю Матиа:

- Ты его спросил, не заметил ли он, что перед появлением убийцы по аллее
проехала машина?

- Да. Он ответил, что в том районе ездит много проституток, снимающих в
Лесу клиентов. В это время их охота в самом разгаре. Но ничего особенного он
не заметил.

- Продолжай.

- Человек, которого он увидел, подошел к "203-й" и заглянул внутрь. Потом
отошел, и Пакретт решил, что он ушел совсем. Но через несколько секунд тот
человек вернулся, посмотрел по сторонам, потом резко распахнул дверцу и
нагнулся внутрь машины, хотя и не сел в нее.

Матиа хорошо рассказывает. Спорю, в школе он писал сочинения на
"отлично".

- Очень увлекательно. Дальше?

- Тогда Пакретт вмешался. Но он не взял свой револьвер, потому что, как
утверждает...

- Знаю,- перебиваю я.- Я отругал его из-за этого. Продолжай.

- Человек не слышал, как Пакретт подошел. Он почти лежал на девице и
душил ее. Кажется, Пакретту было очень трудно заставить его разжать пальцы.
Тот был как одержимый. Вдруг убийца распрямился и повернулся к Пакретту.

Инспектор уверяет, что он даже испугался выражения его лица.

- Слава богу!- восклицаю я.- Наконец-то хоть кто-то увидел его вблизи.
Его описание?

- Сию секунду, господин комиссар. Я записал его отдельно. Полагаю, что...

- Правильно, распространи его по всем службам. Завтра же полицейский
художник отправится в больницу к Пак-ретту и нарисует с его слов
портрет-робот. Слушаю тебя.

- Среднего роста...

- Неважное начало.

Он продолжает безликим, как у судебного исполнителя, голосом:

- Жгучий брюнет, темные глаза. Немного нависающие веки. Много золотых
зубов. Одет в довольно легкое пальто.

Порывшись в своем кармане, Матиа что-то кладет на мой стол. Это бежевая с
сероватыми переливами пуговица.

- Во время борьбы он оторвал у напавшего эту пуговицу. Дежурный врач
нашел ее в сжатой руке Пакретта. Бедняга так и не выпустил ее!

- Чудесно,- уверяю я.- Случай действительно удивительный, Матиа.
Несколько недель все полицейские Франции и Наварры ищут маньяка, принимают
масштабные меры для его поимки. И вдруг, когда мы ставим капкан совсем на
другого зверя, этот хищник попадает в него!