Чтение 12–й страницы книги ~Не мешайте девушке упасть~

Я и забыл об этой чертовой лампочке!

Достаю ее из кармана "Стрижки бобриком". На первый взгляд это совершенно
обычная электрическая лампа.

- Что это за штука?

Он отворачивается и молчит.

- Ладно, я не настаиваю. Скажи, к какой ты принадлежишь организации?

Говоря это, я поигрываю пригоршней соли.

- "Кенгуру".

Я вскрикиваю.

На случай, если вы не в курсе, должен вам сказать, что до войны так
называли международную банду, специализировавшуюся на торговле документами.
Ее шеф был застрелен из автомата на улицах Чикаго в тридцать восьмом, и с
тех пор о банде никто больше не слышал.

Это откровение опрокидывает все предположения, что я строил до сих пор. А
я-то думал, что речь идет о деле, так или иначе связанном с политикой!

Придвигаю таз к моему гангстеру. Он берет его здоровой рукой и
выплескивает содержимое мне в лицо. Я задыхаюсь. Тем временем он
поднимается. Я вижу блеск металла в его руке и пригибаюсь. Нож, брошенный с
удивительной ловкостью, вонзается в буфет, вырвав кусок из моего воротничка.

- С Рождеством!- говорю я, и моя пушка с удовольствием выплевывает из
себя горячие полновесные маслины. "Стрижка бобриком" добросовестно ловит их
своим пузом.

Подхожу к нему. Готов.

- Вот видишь, придурок, мой шпалер еще болтливее меня.

Естественно, он уже не может меня слышать, а жаль, потому что я чувствую
себя в ударе. Вспоминаю, как он расстреливал меня в метро. А я бы очень
хотел объяснить ему, что не надо рыть другому яму, что ворованное впрок не
идет, и что сколько веревочке ни виться... и т. д. Раз уж они так любят
пословицы...

Я обыскиваю его и забираю бумажник. Кроме довольно толстой пачки бабок в
нем лежат документы на имя Людовика Фару, в том числе водительские права и
техпас-порт. Я запоминаю номер его тачки на случай, если она появится рядом:
446 К. N. 4. Этот номер отпечатывается у меня в памяти до конца моих дней.
Кладу бумажник и лампочку себе в карман, выключаю свет и иду к выходу. К
счастью, мои выстрелы никого не потревожили. Мой "люгер" стреляет тихо, как
пробка из бутылки шампанского, за что я его очень люблю.

И вот я и на улице. Сворачиваю направо. У тротуара стоит машина; ее номер
бросается мне в глаза, как рой мух: 446 RN 4.

В ней никого нет. "Стрижка бобриком", очевидно, приехал один. Нажимаю на
ручку, и дверца открывается без малейшего сопротивления. Поскольку я человек
простой, то без церемоний сажусь за руль.

Давай, милая! Вперед, в Везине!

Глава 8

Сворачивая на авеню Гранд-Арме, я говорю себе, что ехать к друзьям
"Стрижки бобриком" с лампой в кармане очень неосторожно. Сказать им "привет"
в день знакомства я могу и без подарка. В случае провала моей попытки
освободить Жизель эта штука может стать для меня ценным козырем.

Что бы с ней такое сделать? Ехать к себе нет времени, да к тому же это
было бы крайне неосторожным поступком.

Я останавливаю машину и принимаюсь размышлять. Если бы были открыты
почтовые отделения, я бы просто отправил коробку до востребования на свое
имя. В подобных случаях это наилучшая тактика, но среди ночи думать о ней не
имеет смысла, вы не находите? Так что же делать?

Я улыбаюсь, включаю двигатель и еду в комиссариат на площади Этуаль.
Представляюсь дежурному капралу и отдаю ему завернутую в бумагу картонную
коробку.

- Спрячьте ее до моего возвращения. Если я не вернусь через два дня,
отдадите посылочку комиссару Берлие.- Я пишу на ней адрес в Везине.-
Слушайте, капрал, когда будете вручать ему коробку, то не забудьте сказать,
что мой труп, по всей вероятности, зарыт в парке владения, находящегося по
этому адресу.

Бедный полицейский обалдел от удивления. Я шлепаю его по спине.

- Не делайте такую морду, коллега, а то подумают, что вы только что
побеседовали с вашим прапрадедом...

Я убегаю прежде, чем его челюсть успевает вывалиться изо рта.

За городом движение практически на нуле. Я несусь как метеор. Нантерр
проскакиваю на такой скорости, что прохожие принимают меня за вихрь. Дальше
Шату и, наконец, Везине с его роскошными виллами. Спрашиваю дорогу у
какой-то бабы и через пару минут останавливаюсь перед коттеджем "кенгуру".

Это большой кирпичный дом с башенками на четырех углах, придающими ему
шикарный вид. В окнах второго этажа горит свет. Я оставляю машину на боковой
улице и подхожу к железной решетке ворот. Они заперты на ключ, и я начинаю
их отпирать. Ничто меня так не развлекает, как открывание замков Чувствую,
язычок убрался. Мой маленький инструмент для открывания замков просто чудо.
Вдруг на ворота бросается гора мяса. Я поздравляю себя с тем, что нахожусь
по эту их сторону, а не по ту, потому что это датский дог ростом чуть
поменьше слона. В лунном свете я вижу, как блестят его глаза. Этот песик
ласков, как бенгальский тигр. Клыки у него крупноформатные, и, когда он
вонзит их вам в задницу, сесть вы сможете лет этак через сто.

Стараясь его смягчить, я ласково сюсюкаю, но это напрасный труд. У меня
больше шансов смягчить судебного исполнителя, чем этого зверя. Я не решаюсь
влепить ему в пасть маслину из-за того, что, хотя мой "люгер" разговаривает
очень тихо, в ночной тишине его голос будет очень даже слышен, тем более что
бандиты вряд ли заткнули себе уши ватой.

Возвращаюсь к машине и, покопавшись в багажнике, нахожу то, что мне
нужно: большой разводной ключ.

Датчанин по-прежнему стоит у ворот; к счастью, как и все злые собаки, он
молчалив. Я проделываю веселый маневр. Левой рукой показываю псине мою
шляпу. Этот волкодав такой дурак! Моя шляпа до того его возбуждает, что он
просовывает морду через решетку, чтобы схватить ее. Я бью от всей души-
хрясь!

Его черепушка раскалывается, как орех под кованым сапогом. Я открываю
ворота и оттаскиваю труп собаки, освобождая вход.

Передо мной прекрасная аллея. Иду по ней, стараясь не очень скрипеть
гравием. По мере приближения к дому до меня все яснее доносятся песни.
Уголовнички собираются весело встретить Рождество. Надеюсь, еще один гость
им не помешает...

Обхожу дом, потому что опыт научил меня не соваться в подобных случаях в
парадную дверь. Мне бы прекрасно подошла какая-нибудь боковая. Найдя такую,
я открываю ее без малейшего труда. И вот я в узком коридоре, ведущем на
кухню. Придется пройти через нее, чтобы попасть в другие помещения. Это не
очень удобно, потому что я слышу, как в ней напевает какой-то меломан.

Продвигаюсь на цыпочках и вижу толстого типа туповатого вида, отрезающего
себе ломоть ветчины шириной с площадь Конкорд. Я вхожу со шпалером в руке.

- Приятного аппетита!

Он вздрагивает и роняет бутерброд.

- Быстро подними клешни и постарайся коснуться ими неба!

Я никогда не встречал такого послушного мальчика. С ним одно удовольствие
играть в полицейские-воры.

- Где девушка?

- Наверху!

- Что значит "наверху"?

- С ними...

А, черт! Полный финиш... А я-то начал надеяться, что все пройдет тихо.
Ладно, если понадобится шухер, они его получат.

- Лицом к стене!- приказываю я толстяку.

Он подчиняется, и я с ним кончаю. Извините, преувеличил: я просто разбил
об его котелок бутылку шампанского.

Он падает с сильным грохотом.

Я выхожу из кухни и нахожу лестницу, ведущую на второй этаж. Поднимаюсь,
перепрыгивая через ступеньки. Путь мне указывают смех и крики. Подхожу к
двери комнаты, где гуляют мерзавцы. В лучшем стиле лакея из комедии я
наклоняюсь и заглядываю в замочную скважину. У них там пир горой. Они орут
кто во что горазд, жрут и хлещут горькую без всякой меры. В углу комнаты
Жизель. Бедняжка привязана к стулу, и трое подонков, посмеиваясь, лапают ее
груди.

Я тихо поворачиваю ручку и открываю дверь, но остаюсь в коридоре, готовый
отскочить в сторону, если одному из этих гадов придет фантазия поздороваться
со мной из шпалера.

- Счастливого Рождества, ребята!

Все оборачиваются.

Некоторые вскрикивают: "Мануэль! Это Ману!"

Секунда замешательства. Я их рассматриваю одного за другим в надежде
узнать хотя бы одного, но морды, выставленные перед моими глазами, мне
совершенно незнакомы.

- Это не Мануэль!- слышится чей-то голос.

Это заговорил мой карлик. Он сидит в кресле, и я его не сразу заметил.

- Это тот тип, которого чуть не кокнул Фару,- комиссар Сан-Антонио!
Пришел за вторым уроком борьбы?- спрашивает он меня.

- Забрать мадемуазель.

Я подхожу к Жизель и вынимаю у нее изо рта кляп.

- Тони, дорогой, ты нашел меня!.. Это чудесно.

Если бы я прислушивался к ее словам, то поцеловал бы взасос (что в моей
любовной тактике следует за влажным поцелуем). Куколки все ненормальные, кто
больше, кто чуть меньше. Стоило мне появиться, как она тут же решила, что
все вошло в норму.

- Минуту!- говорит один из собравшихся.- Минутку, комиссар. Вам не
кажется, что вы слишком торопитесь? Я продолжаю развязывать Жизель.

- Что говорит этот длинный?- спрашиваю я карлика.- Кстати, если бы ты