Чтение 12–й страницы книги ~Стандинг или правила хорошего тона~

Кастеллини, и он прибыл сюда с острова Красоты. В начале учебного года он
был веселым и жизнерадостным парнем и вдруг стал до такой степени странным,
что даже его товарищи заметили у него сдвиг по фазе и стали волноваться.
"Что с тобой? -- спрашивали они, -- что тебя мучает?" Но он молчал, как
сурок: скрытный и непроницаемый! Он держал свои переживания при себе.
Поначалу он каждую среду, ездил вместе со всеми в Лион, чтобы поразвлечься с
девочками. Потом внезапно прекратил поездки и, как крот, не высовывал носа
из своей монастырской норы. Его смерть никого не удивила. Напротив, смерть
второго слушателя -- Бардана, в большей степени возбуждает любопытство и
вызывает интерес. Судя по рассказам, это был настоящий зяблик. В тот
злополучный день он собирался после обеда поехать в город, но произошло
что-то такое, что заставило его переменить свое решение. Он уже сидел в
автобусе на конечной остановке СенСир -- на Золотой Горе, как вдруг, ни с
того, ни с сего, перед самым отправлением вышел из автобуса. На.вопросы
товарищей, не заболел ли он, он отрицательно покачал головой и вернулся в
общежитие. Ои поднялся к себе в комнату, а час спустя один нз слушателей
обнаружил его одеревенелое и ледяное тело в кровати. Рядом с кроватью
валялся пузырек со стрихнином. Согласитесь, что это ни в какие ворота не
лезет, правда?

Бардан прибыл сюда из Либурна. Как и Кастеллини, он был холостяком.
Сейчас полиция ведет расследование в его родной деревушке, чтобы выяснить,
не было ли у него каких-нибудь душевных потрясений.

Одна лионская знаменитость -- психиатр д-р Блондплер, утверждает, что
это типичный случай депрессии. На человека просто так, ни с того, ни с сего,
находит затмение. Голубое небо, птички чирикают Травиату, вы надеваете ваши
выходные трусики и едете покутить. И вдруг -- хлоп! Мне осточертела жизнь! В
вашем черепке что-то замыкает, и вас охватывает невыносимое желание умереть.
Такое же невыносимое, как почечные колики. И вы в темпе начинаете перебирать
способы: веревка, аркебуз, заболоченный пруд, кухонный газ или пузырек с
отравой! Призывный голос из потустороннего мира, так сказать! Святой Петр
настраивает вас на волну Его Высочества, как говорят барышни с телефонного
узла. Преимущественное право проезда для машины на подъеме! Вы подвешиваете
себя вместо люстры, либо переносите ноги через перила первого попавшегося
моста. Самоубийство -- это единственный философский поступок, не забывайте
об этом. Он всему дал объяснение, этот д-р Блондплер. Только у него
почему-то ни разу не возникло желание вознестись в мир иной, чтобы
убедиться, существует ли он на самом деле. Он -- оптимист.

После первого поверхностного ознакомления с Делом, становится
очевидным, что версия самоубийства ни у кого не называет сомнений. Все
мучаются над вопросом, почему Кастеллини и Бардан отправились куда подальше
к Божьей матери, но никто ни на йоту не сомневается, что они отправились
туда по своей воле.

На следующий день у нас были лекции по ожогам, по сейфам и практические
занятия по опросу общественного мнения. Очень интересно! У меня даже
возникло желание обратиться к Старику с просьбой направить меня сюда на
переподготовку по полному курсу обучения. Все преподаватели -- бывшие
комиссары полиции, люди очень симпатичные и компетентные. Не какие-нибудь
пустышки. А больше всего мне импонирует, что на занятиях они разговаривают с
нами на равных.

Это случилось, естественно, во время обеда. Во дворе раздается грохот.
Все бросаются к окнам, чтобы узнать, в чем там дело.

Мы видим старую прогнившую колымагу Толстяка, наехавшую на ни в чем
неповинный платан. Или, точнее, платан наехал на машину и сейчас растет на
том месте, которое некогда занимал радиатор. Мы гурьбой высыпаем во двор.
Директор школы, седовласый мужчина с учтивыми манерами, уже находится на
месте происшествия и наводит справки. Слегка раздосадованный Берю
представляется и дает объяснения.

-- Главный инспектор Берюрье, новый преподаватель хороших манер, о чем
вы должны быть в курсе!

Он показывает на свой драндулет. Вместо переднего стекла вставлены
листы картона, состарившиеся за несколько лет верной службы.

-- Вы думаете, что через эту траурную витрину мне открынается вид на
море? Я хотел выполнить поворот -- дугу по кругу, чтобы так и таким образом
поставить машину, чтобы она стала строго боком к входу и не дула ему в ус,
но этот чертов платан нс услышал, как я подъехал.

Он наклоняется над разбитым автомобилем.

-- Ладно, хватит об этом! -- произносит он. -- Моя старушка и не такое
видывала. Я отведу ее к кузовному мастеру, он и займется всеми ее болячками.

Берю расфуфырен, как милорд: штаны из серого габардина, пиджак в
полосатую шашечку и серая футболка. А сверх всего этого -- зеленоватого
оттенка плащ с почти военными погонами и медными пуговицами из натуральной
пластмассы.

Он всхрапывает, прочищает слизистую и заявляет:

-- К тому же я должен вам сказать, что на дороге прихватывает,
монсиньор!

Он во все горло смеется над своим каламбуром и затем выдает целую
тираду:

-- Все точно, настоящая зима! Пора на Головастого надевать теплый
капюшон, а то он может подцепить насморк!

Приехал преподаватель правил хорошего тона!

Глава шестая

Первый урок Берюрье: объявление о рождении ребенка, выбор имени,
уведомительные письма, выбор крестного отца и. крестной матери, крестины

Новому преподавателю выделили квартиру в школе, но молва доносит до
меня, что он остановился в кафе "Петух в вине". Это очаровательная
деревенская харчевня, одновременно выполняющая функций палаццо, постоялого
двора, бистро, бакалейной лавки и табачного киоска. Само собой разумеется,
что Толстяк не знает о моем присутствии в школе. Это сделано с той целью,
чтобы он всерьез поверил, что его назначили на эту высокую должность
преподавателя.

Его приезд произвел сенсацию. Каждый хочет посмотреть на этого придурка
с таким витиеватым слогом, поэтому ровно в 20 час. 15 мин., когда Его
Величество торжественно переступает порог конференц-зала, именуемою "залой
королевских указов", в этой зале некуда упасть яблоку. Но до этого я хочу
описать это помещение.

Стены зала обиты панелями готического стиля, а ряды скамеек,
установленные посредине, придают ему подобие храма. Но церемония поклонения
культу, которая вскоре торжественно начнется здесь, ничего общего с религией
иметь не будет, поверьте мне! На просторном возвышении установлена кафедра
преподавателя. По обеим сторонам от нее стоят черные доски (сейчас они
зеленые), а в глубине, на стене, висит экран для показа фильмов.

Представили обстановку? Хорошо. Итак, ровно в назначенное время, так
как точность -- скрипичный ключ правил хорошего тона, главный инспектор
полиции Александр-Бенуа Берюрье (из Парижа) входят в большой конференц-зал.
На нем все свежее: его голубой костюм, его белая рубашка, черная бабочка,
папка из крокодиловой кожи, сшитая из полиэстера. Его сопровождает директор.
Он слегка сбледнул с лица, Александр-Бенуа. Может быть, холод? Мы все встаем
при их появлении. Директор хитровато поглядывает из-под своих очков в
золотой оправе.

Я не знаю, что ему наплел Старик, во всяком случае, он мог ему просто
сказать, что эти лекции по правилам хорошего тона на самом деле проводятся
для того, чтобы внести какое-то разнообразие в жизнь слушателей. Короче, с
умыслом или без хозяин конторы играет в эту игру.

-- Господа! -- энергично начинает он. -- Принимая во внимание все
возрастающую роль полицейского в обществе, администрация приняла решение
довести ваше образование до совершенства и предлагает, вам пройти курс
хороших манер, который будет читать высоко компетентный преподаватель. Я с
большим удовольствием представляю вам главного инспектора Берюрье.

Я хлопаю в ладони, и, как по сигналу, мои товарищи устраивают бурную
овацию, от чего лицо бравого Берю приобретает свой нормальный красный цвет.
Он отвешивает куцый поклон, вытаскивает из кармана носовой платок и вытирает
вспотевший нос, забыв при этом, что в дороге он пользовался им для
протирания свечей. На кончике носа появляется симпатичное черное пятно
отработанной смазки. Затем Толстый запихивает. платок-в нагрудный карман
пиджака, как он видел это в фильмах с покойным Жюлем Бери.

-- Спасибо, спасибо, -- смущенно бормочет он, -- хватит, это уж
слишком. ;

-- Я надеюсь, что эти лекции принесут вам неоценимую пользу, --
добавляет директор, -- и что, благодаря главному инспектору Берюрье, вы все
станете законченными джентльменами и еще больше поднимите престиж
французской полиции.

После этого он скромно удаляется. Итак, Берю остается в одиночестве у
подножия стены. Из своего угла я стараюсь не пропустить ни одной детали. Это
-- лакомая минута, мои милые. Такие минуты надо дегустировать не спеша.

Толстый бросает на нас тяжелый подозрительный взгляд.

Затем он поднимается на возвышение и бросает свою папку на стол.

Прежде чем сесть, он ковыряет в ухе спичкой, кладет в коробок
оставшуюся часть и произносит речь.

-- Ребята, -- обращается он к аудитории, -- я предпочитаю сразу
предупредить, что я хоть и не очень умный, но очень требовательный по поводу
того, что касается дисциплины. Дисциплина, которую мне доверили преподавать,
очень сложная, и я не могу позволить себе терпеть. Ясно? Ладно, можете
приземлиться.

Мы садимся. Мои коллеги обмениваются удивленными взглядами. Берю
замечает это и язвительно заявляет: