решению подумать еще раз, пообождать...
литературно-театральным клубом.
плавали; однако большую часть времени проводили в парной, сгоняя лишний
вес; мазались солью или медом и, чтобы не скучно было потеть, предавались
беседам об искусстве.
пепельноволосого гиганта с римским профилем. - Лаемся второй день, впору
печатать коммюнике: "Переговоры проходят в духе сердечности и
откровенности".
зовем его Пикассо. Ведь Пикассо был так же традиционалистом в своей
манере, нет?
пригласим Писарева в арбитры?
Писарева, - ответил тот. - Меня интересует маленький человек в его
каждодневных заботах; я, Дмитрий Юрьевич, Чехова чту.
храбр, Сань, а?! Он Чехова не боится чтить!
подоконника, на котором они сидели у входа в парную. - Если у вас есть
претензии к снятому материалу, давайте их обсуждать, а так... Я не понимаю
предмета... Вы ж подписали мой режиссерский сценарий? Подписали. А теперь
то не нравится, это не годится...
жизнедеятельности. Я ж не протокол задержания подписывал, а режиссерский
сценарий. Вы изложили свое видение моего сочинения... Я ведь обязан верить
вам, старина! Нельзя начинать предприятие и не верить в того, кому
надлежит вести дело до конца! Я полагал, что когда появится третье
измерение, то есть его величество актер, то заиграют новые краски, родится
интонация... А вы мои слова пробрасываете, купируете, вам важно, как актер
сидит, ходит, закуривает...
знаю...
времени думать, и в результате получается не моя вещь... Так, рюшечки,
грусть, тоска, маленький человек... Премьер-министр может быть маленьким
человеком, а сельский учитель - великим мыслителем. Если отсчет
"маленького человека" в российской литературе начинать от пушкинского
Евгения из "Медного всадника", так он царю грозился, когда его беда
настигла, царю, да еще какому! Чеховские маленькие люди тоже, кстати
говоря, большую опасность в себе несли, порох в бочке, поднеси фитиль -
жахнет! А у вас оборочки... В сцене говорят о политической ситуации,
зрителю должно быть все ясно, как дважды два, а вы велите актерам
разыгрывать упражнения из режиссерских задачек для второго курса, когда
обязательные предметы проходят... Я заранее знаю, куда вы поведете: плохой
у вас - очень плохой; хороший - обязательно молчалив и скорбно
улыбается... А мои герои не такие... Плохой обязан быть и хорошим, очень
хорошим, только тогда он станет страшным, то есть по-настоящему плохим! А
хороший пусть в чем-то будет сукиным сыном, пусть болтает, задирается,
жене изменяет!
рассуждаю вместе с вами! Я пытаюсь обговорить концепцию, Удалов, хороший
вы мой! Ладно, плавайте, потом доспорим...
люди, мы с тобою, наши друзья, а есть другие... Так вот он - другой. Он
говорит на другом языке, у него другие мысли... В нем нет неожиданности,
он "селф мэйд мэн", "самосделанный человек", только в дурном выражении...
"Он неожидан, как фишка, ветреней, словно март, нет у поэта финиша,
творчество - это старт..." А разве в нем может быть хоть какая-то
неожиданность?
другой идет по кругу и ждет возврата в отчий дом, ждет прежнюю подругу. А
я иду - за мной беда, не прямо и не косо, а в никуда и в никогда, как
поезда с откоса".
о, тогда только поэзия станет твоею... Я бы в пропагандисты принимал, как
в члены творческого союза, со всеми вытекающими отсюда льготами и
наградами, честное слово... "Бу-бу-бу", сам не понимает, что говорит... А
мне женщина вчера читала... Хотя нет, сегодня уже... Знаешь, есть стихи
утренние, а есть вечерние...
там вечность не были. Едем, Сань?
было больно; когда в компании малознакомых людей Степанова начинали
выспрашивать, где Надя, отчего не пришла, чем сейчас занимается, Писарев,
глядя на друга, испытывал острое чувство тоски, даже под ложечкой
холодело. И он всегда горделиво поражался выдержке друга: тот отвечал
рассеянно, улыбался при этом, умело уходил от слишком уж назойливых
вопросов, ловко переводил разговор на другие темы, захватывая при этом
инициативу; только Писарев замечал, как потом менялось его лицо: он
старился, делались заметными сеточки морщин под глазами, на висках
проявлялась нездоровая желтизна, и весь он делался как фотопортрет,
выполненный на крупнозернистой пленке.
готовность... Ну, у вас все в порядке? Можно поздравить?
Станиславовной.
большого босса. Как же все стремительно меняется, бог ты мой! Тридцать лет
назад человека в узких брюках называли стилягой, а уж того, кто носил
пиджак с разрезом, молодые ревнители нравственности могли попросту
задержать на улице. А сегодня стоял рядом с Писаревым первый заместитель
начальника главка, и брюки у него были узенькие (сейчас, правда, стилягами
считают тех, кто носит широкие, расклешенные, в которых раньше ходили
ревнители), в пиджаке со шлицей, и галстук на нем был нарядный, яркий, и
он не костил Писарева формализмом, а, наоборот, поддержал его идею
создания нового зрелища. А что это, кстати, такое - формализм? Разве балет
- от начала и до конца - не есть гимн форме? А греческая статуя? Да и
вообще разве реализм существует вне формы? Что существует вне формы? Дух?
Но ведь и религии ищут для себя соответствующую форму.
дружили, когда приезжали сюда - с первых своих заработков - пировать
вместе с Эдиком, Мишей, Андреем, Эриком, не было уже. Работали все больше
женщины, а раньше они всегда садились к Аркаше, армянину, дружочку,
который не спрашивал, какой будет заказ; он приносил много зелени; тогда
здесь была и кинза, и цицмати, и тархун; потом он угощал их жареным
сулугуни и горячим лобио, а заключал пиршество куриной чихиртмой, господи,
когда ж это было?!
Ильин Андрей
Гуревич Георгий
Марко Джон
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Шилова Юлия