середина светлого запоя. За это Виктор и презирал его.
начал он сурово. - Кому повем печаль мою, Миша?
Поветь.
бескорыстно шевелили еду вилками.
как встретились у входа в двенадцать и - седок седока видит издалека -
душевно соединились. Рассматривая в тайм-ауте между двумя рюмками вечернюю
публику, входившую в зал, Виктор вдруг съежился, приник к столу и
зашептал, будто кто-то мог его услышать: - Прикрой меня быстренько, Миша.
тот так испугался. Увидел и удивился:
"тестей" слегка заколдобился, думая, правильно или неправильно он это
слово произнес, но, поняв тщету своих лингвистических усилий, храбро
повторил начало фразы: - Бывших тестей не бывает. Бывшие жены бывают, это
да. А тести, как олимпийские чемпионы, приставку "экс" не носят никогда.
Тесть - он на всю жизнь тесть.
"бывший", тесть, не глядя на них, проследовали в дальний угол за
персональный столик Суреныча. Роман Суренович Казарян почитался
режиссерским племенем как патриарх. Не потому, что был великим режиссером,
скорее всего, режиссером он был весьма средним. Чтили его коллеги за
открытость, справедливость, добрый и веселый нрав, за умение сказать
"нет", когда для удобства хочется сказать "да", за честную вспыльчивость,
которая всегда была основной реакцией на подлость - за те качества,
которые весьма редки в их среде.
столиком что - мой бывший зять сидит?
тесть Алик спиной.
А я что ответить могу? Папа, мол, водку жрет и со шлюхами кувыркается?
прячущийся взгляд Виктора, кивком и морганием обоих глаз позвал его.
взгляду Казаряна знал, о чем они говорили. Поведал Мише:
вступать в долгие беседы. Казарян скрытого хамства не прощал:
врезал Казарян. Алик, прерывая пикировку, мягко перешел к делу:
курс читает.
как протрезвею, обязательно приду. - Виктор искренне радовался - и они это
видели - возможности повидаться с дочерью. Но Казарян удержаться все-таки
не мог:
надобности оглядывая жующий зал. Двое хорошо одетых мужчин подходили к
дверям. Видны были только их спины. И вдруг один, поменьше ростом,
погладил себя по голове, женственно поправляя прическу. Виктор спросил у
Казаряна как бы между прочим:
Казарян.
ресторанный сортир. Никого. Далее до вестибюля считал неверными ногами
ступеньки без остановок. Вестибюль был пуст. Кинулся в общий сортир.
Никого. На всякий случай спросил у гардеробщицы, бездельной по летнему
делу:
гардеробщице, желала она поговорить, но Виктор уже поднимался по лестнице.
Поднялся на пролет и вызвал лифт, который сей момент открылся - был внизу.
Видимо, эта парочка им и спустилась.
Суреныча по-собачьи, ласково так попросил, почти моля:
был с Сережей. Для меня это очень важно.
Казарян. И, действительно, виноват был, он должен знать и узнавать здесь
всех. Виктор сложил ладони палец к пальцу, зажал их меж колен и стал
рассматривать близкую скатерть. Помолчал, потом поведал скатерти:
Алик, завтра я у вас в гостях. Приятного аппетита.
заданный ему в спину:
схватился за последнюю, хилую-хилую соломинку: - Ты случайно не видел, кто
с Сережкой Тареевым уходил?
понятие. Чаще всего киношный человек - немного сценарист документального и
научного кино, немного критик в специзданиях, автор популярных, не
претендующих на исследовательскую глубину монографий об актерах и
режиссерах, активный участник премьер, кинонедель, фестивалей. Таким был и
Митька Федоров. Кроме общих черт, Митька обладал и индивидуальными: умел
быть легким, контактным, остроумным - правда, без меры, молниеносно
сходился со знаменитостями, о которых писал, становясь
человеком-громоотводом для горестных излияний их, знаменитостей, о
несчастной, неудавшейся жизни. Одно время и у Виктора Кузьминского в
приятелях ходил.
Спать.
беседуя на ходу о важнейших вопросах бытия. Шестилетняя дочь относилась к
отцу любовно, и в то же время покровительственно: взрослый человек этот
многого не понимал и часто не знал элементарных вещей. Погуляли всласть.
на собственной машине. Есть одна неприметная точка общепита в Москве -
стеклянная кафушка в районе Ховрина. Его несколько раз водил туда занятный
гражданин Леша Борзов, приятелек по странным обстоятельствам. Леша,
завсегдатай этого заведения, достойно представил там известного сценариста
и рекомендовал, на всякий случай, кому надо. Серьезно и ответственно
рекомендовал.
расположился своеобразный и однородный контингент: сдержанные, хорошо
одетые молодые люди тихо беседовали, дружески, но без заискивания общались
со здоровенными официантами и пили только безалкагольные напитки.
вчерашнего горели буксы. Когда с Ксюшкой гулял, об этом и не помышлял, но
сейчас твердо понимал: надо поправить пошатнувшееся здоровье. Конечно,
автомобиль, конечно, опасно, но если сто пятьдесят и все, и японскими
шариками зажевать... Подошел официант: